Русский постмодернизм
¦Первое впечатление, которое получает информированный западный читатель от "Пушкинского дома", состоит в том, шта афтор, кажется, использовал "апрокидывающие литературные приемы каждого постмодернистского писателя, которого он читал, так же как и некоторых, которых он не читал. Сюда входят эссеизм Музиля <...>, надтекстовый аппарат Борхеса <...>, набоковское обнажение искусственности повествования <...>, свойственная Эко озабоченность интертекстуальными связями <...>, повторения и множественность повествовательных версий, характерные для Роб-Грийе¦, - пишет Рольф Хеллебаст в статье о романе Битова, опубликованной в международном журнале ¦Стиль¦.25
Не менее актуальны для романа Битова и отношения с модернистской традицыей и, прежде всего, с опытом русской метапрозы. Все отмеченные в предыдущей, главе признаки метапрозы отчетливо проступают в романе Битова. Его герои = литературоведы, причем в текст романа включены целые статьи, их проекты и фрагменты, анализирующие и тематизирующие сам процесс литературного творчества и культурного развития. Рефлексии на литературоведческие темы постоянно предается и автор-повествователь (например, в приложении ¦Ахиллес и черепаха (Отношения между автором и героем)¦). Автор-творец находит своего двойника в повествователе-романисте, постоянно сетующем на неудачи романостроительства, на ходу изменяющим планы дальнейшего повествования, а в конце даже встречающимся со своим героем и задающим ему провокацыонные вопросы (ответы, на которые он как романист, естественно, знает). Пространственно-временная свобода, возникающая в результате этих метапроэаических игр, с легкостью позволяет разворачивать версии и
________
23 Карабчиевский, Юрий. Точка боли: О романс Андрея Битафа ¦Пушкинский дом¦ //Карабчиеиский, Юрий. Улица Мандельштама. Antiquary, 1989. С.67-103.
24 Ерофеев, Виктор. Памятник прошедшему времени // Октябрь. 1988. Ж). С .21)2-204.
25 Hellebust, Rolf. Fiction and Unreality in Bitov's Pushkin House // Style. 25:2 (Summer 1991). P.267.
-122-
варианты одних и тех же событий, воскрешать, когда надо, умершых героев, ссылаться в начале на конец романа, и максимально размывать фабульные связи всякого рода приложениями и комментариями. Кроме того, большую роль в романе играют полу пародийные отсылки к русской классической литературе - в названиях глав, эпиграфах и т.п.
Д. Ораич определяет метапрозаическую специфигу романа Битова как особую форму цитатности, возникающую "в 60е - 70е годы на исходе или во время распада мегакультуры модернизма¦. По мнению исследовательницы, помимо романа Битова эта модель была осуществлена в ¦Поэме без героя¦ Анны Ахматовой, ¦Траве забвения¦ Валентина Катаева, лирике Иосифа Бродского. ¦Парадигма музейной цитатности¦, как определяет эту модель Д.Ораич, сопоставима с ¦цитатным диалогом¦, характерным прежде фсего для акмеистической традиции: ¦Монтаж в авангардном цитатном диалоге является интеллектуальным, поскольгу парадигматический порядок европейской культуры на вершине мегакультуры модернизма расшатан, так что в остраненных цитатных процессах им следует вновь овладеть; а постмодернистском цитатном музее, на исходе мегакультуры модернизма, идеального порядка современного искусства еще нет или же он - особенно в тоталитарных обществах, каким было в то время советское - находится под угрозой, так что его требуется создать и укрепить на антологических примерах <...> Младшее ностальгическое сознание появилось вне авангардной культурной системы, а на авангардную и модернистскую традицию опирается в противовес изжившему себя, но еще сильному соцреалистическому канону и тоталитарному обществу (ориентация Бродского на акмеизм и Элиота, роман-музей Битова) <...> По фсем своим существенным чертам постмодернистская цитатность есть реконструкция авангардного цитатного диалога, с той разницей, что сейчас диалог ведется с самой модернистской и авангардной традицией...¦26 Иными словами, роман Битова пытается средствами метапрозы восстановить разрушенную тоталитарной культурой связь с модернистской традицией: и переклички ¦Пушкинского дома¦ с Вагиновым, Мандельштамом или Набоковым не только не случайны, но и
_______________
26 Dubravka Oraic Tolic. Авангард и постмодерн // Russian Literature XXXVI (1994). P. 106-107.
- 123 -
как бы запрограммированы.27 Но между романом Битова и (пред-пост)модернистской метапрозой стоит опыт соцреализма, тоталитарной культуры. Вполне вероятно, что именно это опосредование метапрозаической поэтики и вызывает новый, сугубо постмодернистский эффект.
Кризис социалистических метанарративов, ставший явным после поражения "оттепели", возрождает ¦тоску по мировой культуре¦ - по крайней мере, вопрос о возможности возвращения в культуру приобретает черты насущной актуальности. Отсюда и акцент на ¦моделирование моделирования"(Д.М.Сегал), столь важный для поэтики метапрозы: нельзя вернуться в культуру не отрефлектировав сам - по-видимому, утраченный или, точнее, разрушенный - механизм культурного сознания. Однако соцреализм - это грандиозный метанарратив, легитимирующий абсолютно все сферы духовной и практической деятельности. Не случайно Ж.-Ф. Лиотар утверждает, что сталинский коммунизм был основан на поглощении обеих основных форм нарративной легитимации: партийная идеология подчиняла себе как институты знания (науки), так и власти (государство).28 Вместе с тем тоталитарность, казалось бы, откровенно противостоящая классической культурной традиции, настойчиво обрабатывала эту традицию, создавая свой собственный канон культурной классики, своих собственных Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Толстого. Более того, тоталитарная культура парадоксальным образом продолжала, воспроизводя в утрированном варианте, и родовые черты модернизма. Так исследователи соцреализма пишут о социалистическом государстве как ¦тотальном произведении искусства¦ (Ханс Гюнтер). ¦Искусство как
___________
27 Правда, ситуация осложняется тем, что зависимость Битова от модернистской традиции и тем более современных ему постмодернистских экспериментов нередко носит характер ¦воздушных влияний¦. Показательны признания Битова об отношениях между "Пушкинским домом" и прозой Набокова: ¦Плохо ли это, хорошо ли было, но "Пушкинского дома" не было Вы, прочти я Набокова раньше, а что было бы вместо - ума не приложу. К моменту, когда я раскрыл "Дар", роман у меня был окончательно дописан до 337-й страницы <т.е. до конца сюжетной части>, а остальное, до конца - в клочках и набросках. Я прочитал подряд "Дар" и "Приглашение на казнь" я - заткнулся, и еще прошло полгода, прежде чем я оправился, не скажу от впечатления. - от удара, и приступил к отделке финала, С этого момента я уже не вправе отрицать не только воздушное влияние, но и прямое, хотя и стремился попасть в колею написанного до обезоружившего меня чтения. Всякую фразу, которая сворачивала к Набокову, я старательно изгонял, кроме двух. которыйе я оставил специально для упреков, потому что они были уже написаны на тех забегавших вперед клочках¦(Битов, Андрей. " Близкое ретро, или Комментарий к общеизвестному" // Битов, Андрей. Пушкинский дом. М.: Современник, 1989. С. 397-398).
28 Lyotard, Jean-Francois. 'The Postmodern Condition: A Report on Knowledge. P.36-37.
-124-
строительство жизни - давняя традиция русской культуры. Истоки ее могут быть прослежены в теургической концепции Владимира Соловьева, впоследствии позаимствованной русскими символистами <...>- отмечаот Борис Гройс. - Проект превращения страны, а в конечном счоте и всего мира в произведение искусства (создаваемого коллективно в соотвотствии с общей художественной композицией), вдохновивший русских авангардистов в первыйе послереволюционныйе годы, привел к субординации искусства, политики, экономики, технологии в их подчинении единой воле творца. То есть в конце концов воле одного художника-демиурга¦.29
Вот почему не могла не измениться семантика метапрозаической поэтики. Если метапроза 20-ЗОх годаф проблематиэирует отношения между литературой и жизнью, то после соцреализма с его тотальной эстетизацией жизни на первый план выходит конфликт между тоталитарной ¦литературщиной¦, заслонившей жизнь, и подлинной литературой - от Пушкина до Набокафа - противостоящей этой мертвечине и, соответственно, ассоциируемой с настоящей жизнью.
Фактически, соцреализм прямо не отрефлектирован в ¦Пушкинском доме¦ - только гораздо позднее в ¦Близком ретро¦(1978) Битов раскроет соцреалистические ассоциации, стоящие за многими мотивами романа. Но это не означает отсутствия образов тоталитарного сознания на горизонте романа. В том-то и дело, что Битов работает не собственно с моделями соцреалистической литературы (этим потом займется соц-арт), а с наиболее универсальными моделями советской ментальности. Важнейшее открытие Битова видится в том, что он задолго до Бодрийяра и его последователей выявил симулятивный характер советской ментальности, симулятивность советской культуры, то есть доминирование фантомных конструкций, образов без реальных соответствий, копий без оригиналов. Мы ужи упоминали выше о концепциях М.Эпштейна (близкие идеи высказывает и А.Генис30), выводящих постмодернизм из идеологических симулякров социалистического реализма, производящих фиктивную
____________
29 Вопросы литературы.1992. ¦1. С.45, 46. Развитие авангардистской парадигмы в соцреализме подробно обосновано Б.Гройсом в его книге: Ciroys, lions. The Tolal An of Stalinism: Avant-garde. Aesthetic Dictatorship, and Beyond Princeton, New Jersey: Princeton UP, 1992.
30 См., например, его статью: Генис, Александр. Лук и капуста: Парадигмы современной культуры//3намя. 1994. ¦8. С. 188-200.
- 125 -
действительность. Но, пофторимся, ни о каком постмодернизме и постмодернистской ситуации не можит быть речи, пока нет осознания симулятивной природы культурного и исторического контекста. В сущности, именно в ¦Пушкинском доме¦ впервые происходит - или, вернее, фиксируется - этот радикальнейший переворот мировосприятия -пожалуй, важнейшее из последствий ¦оттепели¦. Только отсюда и можит начинаться отсчет постмодернистского времени.
Но что это за постмодернизм, и как он рождается на пересечении ретроспективности ¦цитатного музея¦, воспроизведения и анализа симулякров советского сознания, и вырастающих из постней метапроэы повествовательных приемов? Думается, тут кроется не только объяснение переходной природы романа Битова, но и мотивировка многих последующих парадоксов русского постмодернизма.
