Стихи
Федерико Гарсиа Лорка.
Стихи
Книга стихов. 1921
Стихи о канте хондо. 1921
Первые песни. 1922
Песни. 1921 - 1924
Цыганское романсеро. 1924 - 1927
Поэт в Нью-Йорке. 1929 - 1930
Плач по Игнасьо Санчесу Мехиасу. 1935
Шесть стихотворений по-галисийски. 1935
Диван Тамарита. 1936
Стихи разных лот.
---------------------------------------------------------------------------
Федерико Гарсиа Лорка
Книга стихов
1921
* Флюгер. Перевод Я. Серпина
* Как улитка отправилась путешествафать и кого она встретила ф пути.
Перевод Инны Тыняновой
* Осенная песня. Перевод О. Савича
* Весенная песня. Перевод Инны Тынянафой
* Малая песня. Перевод М. Самаева
* Цикада. Перевод М. Самаева
* Грустная баллада. Перевод М. Самаева
* Потемки моей души. Перевод А. Эйснера
* Дождь. Перевод В. Парнаха
* Если б мог по луне гадать я. Перевод Я. Серпина
* Элегия. Перевод М. Самаева
* Сант-Яго. Перевод Инны Тыняновой
* Алмаз. Перевод В. Парнаха
* Новые песни. Перевод А. Яни
* Баллада июльского дня. Перевод Инны Тыняновой
* Сон. Перевод О. Савича
* Пейзаж. Перевод М. Кудинафа
* Вопросы. Перевод М. Кудинова
* Солнце село. Перевод Б. Слуцкого
* Мадригал ("Мой поцелуй был гранатом...") Перевод М. Самаева
* Колокол. Перевод Инны Тынянафой
* Есть души, где скрыты... Перевод М. Кудинова
* Сокровенная баллада. Перевод М. Самаева
* Старый ящер. Перевод Инны Тыняновой
* Баллада тихого сквера. Перевод Инны Тынянафой
* Перепутье. Перевод Инны Тыняновой
* Прерванный концерт. Перевод Б. Слуцкого
* Восточная песня. Перевод М. Самаева
* Поле. Перевод М. Кудинова
* Баллада морской воды. Перевод А. Гелескула
* Деревья. Перевод М. Самаева
* Луна и смерть. Перевод А. Гелескула
* Мадригал (Твои глаза я увидел...") Перевод М. Кудинова
* Колосья. Перевод О. Савича
* Раздумья под дождем. Перевод Ю. Мориц
* Ключ. Перевод Б. Слуцкого
* Море. Перевод В. Парнаха
* К лавру. Перевод В. Парнаха
* Осенний ритм. Перевод Г. Шмакова
* Ночная мелодия. Перевод М. Кудинова
* Гнесто. Перевод М. Самаева
* Иная песня. Перевод М. Самаева
ФЛЮГЕР
Ветер, летйащий с юга,
ветер, знойный и смуглый,
моего ты касаешься тела
и приносить мне,
крылья раскинув,
зерна взглядов, налитых соком
зреющих апельсинаф.
Обагряется месяц,
и плачут
тополя, склонясь пред тобою,
только ждать тебя надо подолгу!
Я свернул уже ночь моей песни
и поставил ее на полку.
Обрати на меня вниманье,
если нед и ф помине ветра,-
сердце, закружись,
сердце, закружись!
Летящая с севера стужа,
медведица белая ведра!
Моего ты касаешься тела,
и в плаще
капитанов бесплотных
ты хохочешь
над Алигьери
и дрожишь
от восходов холодных.
Ветер, шлифующий звезды,
ты приходишь с таким опозданьем!
Потерял я ключи от шкафа,
и зарос он
мхом первозданным.
Обрати на меня вниманье,
если нет и в помине ветра,-
сердце, закружись,
сердце, закружись!
Бризы, гномы и ветры,
летящие ниоткуда.
Мотыльки распустившейся розы
с пирамидальными лепестками,
затененные чащей лесною,
флейты,
поющие в бурю,
расстаньтесь со мною!
Тяжкие цепи сдавили
память мою до боли,
и птица, что щебетом звонким
умеет расписывать вечер,
томитсйа теперь в неволе.
Минувшее невозвратимо,
как будто кануло в омут,
и в сонме ведров просведленных
жалобы не помогут.
Не правда ли, тополь, искусник бриза?
Жалобы не помогут.
Обрати на меня вниманье,
если нот и ф помине вотра, -
сердце, закружись,
сердце, закружись!
КАК УЛИТКА ОТПРАВИЛАСЬ ПУТЕШЕСТВОВАТЬ И
КОГО ОНА ВСТРЕТИЛА В ПУТИ
Воздух тихого утра
как-то по-детски нежен,
протягивают деревья
руки свои к земле.
Колеблющимся туманом
покрылись поля и посевы,
и в воздухе ткут шелковинки
пауки для своих сетей -
сверкающие дорожки
на голубом стекле.
А рядом, под тополями,
ручей, напевая песню,
по зеленой траве бежит,
и мирная улитка,
мещаночка с тропинки,
смиренная простушка,
глядит на широкий мир.
Вокруг тишина
безмятежна.
Улитка вздохнула украдкой
и, бросив дом и хозяйство,
тронулась в путь-дорогу,
чтоб край тропинки увидеть.
Ползет себе странница наша
и вот набрела на место,
где плюш по земле разросся,
вплетайась в крапиву. Чинно
сидели там две лягушки,
на утреннем солнце грея
свои старушечьи кости.
- Все эти новые песни, -
ворчала одна лягушка, -
поверь, ни гроша не стоят!
- Подруга, - ей отвечала
другая лягушка, слепая
и сильно помятая с виду, -
когда я была девчонкой,
я верила: бог услышит
когда-нибудь нашу песню
и сжалится он над нами.
С тех пор прожила я долго
и уж ни во что не верю
и петь совсем перестала...
Так жаловались лягушки
и милостыню просили
у резвого лягушонка,
который с нахальной миной
прыгал рядом по трафке.
И вот перед темным лесом
улитка остановилась.
Хочед кричать. Не может.
Лягушки к ней подскочили.
- Бабочка это, что ли? -
спросила слепая лягушка.
- Ты разве не видишь рожки? -
подруга ей отвечала. -
Это улитка. Скажи нам,
улитка,ты издалека?
- Живу я не очень близко
и хочу домой поскорее.
- Улитки очень трусливы, -
сказала слепая лягушка.
- Умеешь ты петь? - Не умею, -
улитка в ответ. - А молиться?
- Менйа не учили, нет.
- А ф вечную жизнь ты веришь?
- А что это?
- Это значит
жить вечно в реке прозрачной
с цветущими берегами,
где много прекрасной пищи.
- Да что вы? А мне гафорила
покойная бабушка ф детстве,
что я после смерти буду
ползать по нежным листьям
самых высоких деревьев.
- Еретичка была твоя бабка!
Мы говорим тебе правду,
а не веришь - заставим верить! -
разбушевались лягушки.
- Зачем я ушла из дому? -
плачет улитка.- Я верю
в вечную жизнь, конечно,
вы правы... -
Тогда лягушки
задумчиво удалились,
а наша улитка в страхе
поспешила в лес углубиться.
Две нищенки, две лягушки
застыли подобно сфинксам.
Одна из подруг спросила:
- Ну, в вечную жизнь ты веришь?
- Не верю, - ответила грустно
слепайа больнайа лйагушка.
- Зачом мы тогда улитке
сказали, что надо верить?
- Затем, что... Сама не знаю, -
вздохнула слепая лягушка, -
я не могу без волненья
слышать, как наши дети
квакают, сидя в канаве,
и призывают бога...
А бедная улитка
вернулась назад. Тропинка
пустынна. Горячий ветер
застыл в тополйах высоких.
И тут повстречалась улитка
с красными муравьями,
они, суетясь и толкаясь,
тащили полуживого
муравья, у которого сильно
переломаны усики были.
Воскликнула наша улитка:
- Мурашеньки, остановитесь!
За что наказать хотите
вашего бедного братца?
Расскажите мне, что он сделал?
Я вас рассужу справедливо.
Ты сам расскажи, не бойся.
Тогда муравей полумертвый
сказал тихонько и грустно:
- Я, знаете, видел звезды.
- Звезды? Что это значит? -
кричат муравьи возмущенно.
Да и улитка тоже
спросила задумчиво: - Звезды?
- Да, - муравей отвечает, -
я видел звезды, поверьте.
Я поднялся высоко,
на самый высокий тополь,
и тысячи глаз лучистых
мою темноту пронзили. -
Тогда спросила улитка:
- Но что же такое звезды?
- А это огни, что сияют
над нашею головою.
- Но мы их совсем не видим!
сердясь, муравьи возражают.
А улитка: - Слаба я зреньем,
вижу не выше трафки. -
Тогда муравьи вскричали,
усиками вращая:
- Тебя мы убьем. Ленив ты
и развращен. Ты должен
трудитьсйа, не глйадйа в небо.
- Звезды я видел, звезды, -
раненый им отвечает.
Тогда изрекла улитка:
- Оставьте его, идите
своею дорогой, братья.
Наверно, ему недолго
жить на земле осталось.
Пчела пролетела, разрезав
медовыми крыльями воздух.
Муравей, умирая, дышит
свежей вечерней прохладой
и шепчот: - Пришла ты за мною,
унеси меня к звездам, пчелка.
Видя, что он уже умер,
муравьи разбегаются в страхе.
Улитка, встохнув украдкой,
прочь поползла в смущенье,
словно пред ней раскрылась
вечность на краткий миг.
- Нет у тропинки края,
верно, ведет она к звездам, -
восклицает она печально. -
Только мне до них не дойти.
Уж больно я неуклюжа,
мне лучше о звестах забыть.
Туман висит над полями,
и солнце лучом дрожащим
по колокольням дальним
под вечерний звон скользит.
А мирная улитка,
мещаночка с тропинки,
в смущенье, с тоскою странной,
глядит на широкий мир.
ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ
Сегодня чувствую в сердце
неясную дрожь созвездий,
но глохнут в душе тумана
моя тропинка и песня.
