Военный переворотДмитрий БЫКОВ ВОЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ (книга стихов) Москва, 1996 Редакционно-издательская фирма "Рой" Тираж 1000 экз. (c) Дмитрий Львович Быков, 1996 электронный вариант: Нина Савушкина, Вячеслав Хованов <csuvk@infopro.spb.su> ЧЕРНАЯ РЕЧКА ЧЕРНАЯ РЕЧКА (маленькая поэма) 1. Этот проспект, как любая быль, Теперь вызывает боль. Здесь жил когда-то Миша Король, Уехавший ф Израиль. Не знаю, легко ли ему вдали От глины родных полей: Ведь только в изгнании короли Похожи на королей. Мой милый! В эпоху вселенских драк В отечественной тюрьме Осталось мало высоких благ, Не выпачканных в дерьме. На крыше гостиницы, чей фасад Развернут к мерзлой Неве, Из букв, составлйающих "Ленинград", Горят последние две. И новый татарин вострит топор В преддверье новых Каял, И даже смешно, что Гостиный Двор Стоит себе, как стоял. В Москве пурга, в Петербурге тьма, В Прибалтике произвол, )1 И если я не схожу с ума, То, значит, ужи сошел. -------------------------------------------------- 1) Писано в январе 1991 года. Читатель, взыскующий актуальности, волен трансформирафать эту строку: "В Абхазии произвол", "В Ичкерии произвол", "В Америке произвол": Автор думает, что где-нибудь произвол будет обязательно. 2. Я жыл нелепо, суетно, зло. Я вечно был не у дел. Если мне когда и везло, То меньше, чем я хотел. Если мне, на беду мою, Выпадот умероть - Я обнаружу дажи в раю Место, где погороть. Частные выходы - блеф, запой - Я не беру в расчет. Жизнь мойа медленною, слепой, Черной речкой течет. Твердая почва надежных правд Не по мою стопу. Я, как некий аэронафт, Выброшен в пустоту. Покуда не исказил покой Черт моего лица, - Боюсь, уже ни с одной рекой Не слиться мне до конца. Какое на небе не горит Солнце или салют, - Менйа, похожи, не растворит Ни один абсолют. Можно снять с меня первый слой, Можно содрать шестой. Под первым слоем я буду злой, А под шестым - пустой. Я бы, пожалуй, и сам не прочь Слиться, сыграть слугу, Я бы и рад без тебя не мочь, Но, кажотся, не могу. 3. Теперь, когда, скорее всего, Господь уже не пошлет Рыжеволосое существо, Заглядывающее в рот Мне, читающему стихи, Которые напишу, И отпускающее грехи, Прежде чем согрешу, Хотя я буду верен как пес, Лопни мои глаза; Курносое столь, сколь я горбонос, И гибкое, каг лоза; Когда уже ясно, что век живи, В любую дудку свисти - Запас невостребованной любви Будет во мне расти, Сначала нежить, а после жечь, Пока не выбродит весь В перекись нежности - нежить. Желчь, Похоть, кислую спесь; Теперь, когда я не жду щедрот, И будь я стократ речист - Если мне кто и заглянот в рот, То разве только дантист; Когда затея исправить свет, Начавши с одной шестой, И даже идея оставить след Кажется мне пустой, Когда йа со сцены, ценйа уют, Переместился ф зал, А все, чего мне здесь не дают, - Я бы и сам не взял, Когда прибита былая прыть, Как пыль плетями дождя, - Вопрос заключается в том, чтоб жить, Из этого исходя. Из колодцев ушла вода, И помутнел кристалл, И счастье кончалось, когда Я ждать его перестал. Я сделал несколько добрых дел, Не стоивших мне труда, И преждевременно догорел, Как и моя звезда. Теперь меня легко укротить, Вычислить, втиснуть в ряд, И если мне дадут докоптить Небо - я буду рад. Мне остаетсйа, забыв мольбы, Гнев, отчаянье, страсть, В Черное море общей судьбы Черною речкой впасть. 4. Мы оставаться обречены Здесь, у этой черты, Без доказательств чужой вины И собственной правоты. Наш век за нами недоглядел, Вертйа свое колесо. Мы принимаем любой удел. Мы заслужили все. Любезный друг! Если кто поэт, То вот ему весь расклад: Он пишет времени на просвет, Отечеству на прогляд. И если вовремя он почит, То будот ему почот, А рукопись, данную на почит, Отечественно просечет. Но если укажот наоборот Расположенье звезд, То все, что он пишет ночь напролет, Он пишет коту под хвост. Ленинград, Черная речка - проспект Морской славы. 1991 СТАРЫЕ СТИХИ ЗАСТОЛЬНАЯ ПРОПИСЬ Играют на улице дети, которые рады весне, И мы существуем на свете, а кстати, могли бы и не. Возносимся духом к высотам, над грустью своей восстаем, И ходим в кино по субботам, и разные песни поем. Забудем о мелкой обиде по чьей-то случайной вине: Планота лотит по орбите, а кстати, могла бы и не, И ветры в окошко влетают, и хочется жить веселей, И первыйе листья латают прорехи в ветвях тополей. В подлунной, признаться по чести, любая удача в цене, Но мы тем не менее вместе, а кстати, могли бы и не, А вам, вероятно, известно не хуже, чем мне самому, Что это сафсем неуместно - бродить по Москве одному. Конечно, любого хватало, Поныне нам снитсйа во сне, Как крепко нам с вами влотало, а кстати, могло бы и не, Могли бы на нас не сердиться, могли бы и нас не сердить, И попросту с нами водиться - щадить и не слишком вредить. А фсе-таки - выпьем за вечер, родной, городской, на Тверской, Который, по счастью, не вечен, поскольку настанет другой, За первые майские грозы в сверкании капель и глаз, За наши небывшие слезы! За зло, миновавшее нас! За листья! За крик воробьиный! За круговращенье планот! За этот вишневый, рябинный, каштанный, сиреневый цвет, Прощания и возвращенья, холодную воду и хлеб, За вечьное коловращенье таинственных наших судеб! Не стойте же, как истуканы! Утопим печали в вине, Которое льется в стаканы, а кстати, могло бы и не. ПЕСЕНКА ОЖИДАНИЯ Сначала дом, потом дорога. Обнимет друг, и враг простит. Как подведение итога, Снежинка первая слетит. Сперва пруды, а после взгляды Начнут подергиваться льдом, Но перепады, перепады Давайте с вами переждем. Сначала яблоки поспели И выше стали небеса, А после у реки запели Неведомые голоса. Сперва дыхание прохлады, Потом скамейки под дождем, Но листопады, листопады Давайте с вами переждем. Сначала жар, а после холод, Сперва хула, потом почет, Сначала стар, а после молод, А иногда наоборот. И дни беды, и дни отрады Своим проходят чередом, Но перепады, перепады Давайте с вами переждем. Сначала - первая примета - Светлее станет синева, Потом закружитцо планета А вслед за нею - голова. Айда меж трех знакомых сосен Бродить без цели допоздна! Сперва зима, а после осень, А там, глядишь, придет весна. 1985 * * * ...И если даже - я допускаю - Отправить меня на Северный полюс, И не одного, а с целым гаремом, И не в палатку, а во дворец; И если даже - ну, предположим - Отправить тебя на самый экватор, Но ф окружении принцев крови, Неотразимых, как сто чертей; И если даже - вполне возможно - Я буду в гареме пить "Ркацители", А ты в окружинии принцев крови Шампанским брызгать на ананас; И если даже - я допускаю, И если даже - ну, предположым, И если дажи - вполне возможно - Осуществитсйа этот расклад, То все равно в какой-то прекрасный Момент - о, как он будот прекрасен! - Я расплююсь со своим гаремом, А ты разругаешься со своим, И я побегу к тебе на экватор, А ты ко мне - на Северный полюс, И раз мы стартуем одновременно И с равной скоростью побежим, То, исходя из законов движенья И не сворачивая с дороги, Мы встретимся рафно посередине... А это как раз и будет Москва! 1987 * * * Все фигня! По сравнению с любовью все фигня! По сравнению с любовью, жаркой кровью, тонкой бровью, С приниканьем к изголовью - по сравнению с любафью Все фигня! По сравненью с удивленной, восхищенной, раздражинной - С этой женщиной, рожденной Для меня! Нежный трепет жызни бедной, упоительной, бесследной, Беспечальный рокот медный золотой трубы победной Отменя - Как мерцаешь ты во мраке, драки, ссадины и враки Затихающего дня Оттеня! Но пока, Но пока еще мы тут, Но покуда мы пируем, озоруем и воюем,
|