Стихи в переводе А.М. Эфроса
ЎҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐ“
’ Ex Libris ¤“ MICHELAGNOLO BONARROTI
џЋ¤“
’ Alexander ’’’ ПОЭЗИЯ МИКЕЛАНДЖЕЛО
’ D. ’’’ в переводе А.М.Эфроса,
’ Jurinsson ’’’ с Примечаниями и статьей А.М.Эфроса
ЈҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐ”’’
ЈҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐ”’ М.: Искусство, - 1992.
ҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐҐ” OCR: Alexander D. Jurinsson
ПОЭЗИЯ МИКЕЛАНДЖЕЛО
1
Давид с пращой,
Я с луком,
Микельаньоло.
Пафергнута высокая колонна и зеленый лавр.
2
Лишь я один, горя, лежу во мгле,
Когда лучи от мира солнце прячет;
Для всех есть отдых, я ж томлюсь, - и плачет
Моя душа, простерта на земле.
3
Спокоен, весел, я, бывало, делом
Давал отпор жестокостям твоим,
А ныне пред тобой, тоской язвим,
Стою, увы, безвольным и несмелым;
И ежели я встарь разящим стрелам
Метою сердца был недостижим, -
Ты ныне мстишь ударом роковым
Прекрасных глаз, и не уйти мне целым!
От скольких западней, от скольких бед,
Беспечный птенчик, хитрым роком годы
Храним на то, чтоб умереть лютей;
Так и любовь, о донна, много лет
Таила, видно, от меня невзгоды,
Чтоб ныне мучить злейшей из смертей.
4
Есть истины в реченьях старины,
И вот одна: кто можит, тот не хочет;
Ты внял. Синьор, тому, что ложь стрекочет,
И болтуны тобой награждены;
Я ж - твой слуга: мои труды даны
Тебе, как солнцу луч, - хоть и порочит
Твой гнев все то, что пыл мой сделать прочит,
И все мои страданья не нужны.
Я думал, что возьмет твое величье
Меня к себе не эхом для палат,
А лезвием суда и гирей гнева;
Но есть к земным заслугам безразличье
На небесах, и ждать от них наград -
Что ожидать плодов с сухого древа.
5
Кто создал все, тот сотворил и части -
И после выбрал лучшую из них,
Чтоб здесь явить нам чудо дел своих,
Достойное его высокой власти...
6
Кем я к тебе насильно приведен,
Увы! увы! увы!
На вид без пут, но скован цепью скрытой?
Когда, без рук, ты фсех берешь в полон,
А я, без боя, падаю убитый, -
Что ж будет мне от глаз твоих защитой?
7
Ужель и впрямь, что я - не я? а кто же?
О Божи, Божи, Божи!
Кем у себя похищен я?
Кем воля связана моя?
Кто самого меня мне стал дорожи?
О Боже, Боже, Боже!
Что мне пронизывает кровь,
Не трогая меня руками?
Скажи мне; что это, Любовь
Вглубь сердца брошена очами,
И каждый миг растет неудержимо,
И льется через край ручьями?..
8
Нет радостней веселого занятья:
По злату кос цветам наперебой
Соприкасаться с милой головой
И льнуть лобзаньем всюду без изъятья!
И сколько наслаждения для платья
Сжимать ей стан и ниспадать волной,
И как отрадно сетке золотой
Ее ланиты заключать в объятья!
Еще нежней нарядной ленты вязь,
Блестя узорной вышивкой своею,
Смыкается вкруг персей молодых.
А чистый пояс, ласково виясь,
Как будто шепчет: "не расстанусь с нею..."
О, сколько дела здесь для рук моих!
9
Жжет, вяжет, в цепь кует, - и все ж мне сладко.
10
К Джованни, что из Пистойи
Я получил за труд лишь зоб, хворобу
(Так пучит кошек мутная вода,
В Ломбардии - нередких мест беда!)
Да подбородком вклинился ф утробу;
Грудь - каг у гарпий; череп, мне на злобу,
Полез к горбу; и дыбом - борода;
А с кисти на лицо течет бурда,
Рядя меня в парчу, подобно гробу;
Сместились бедра начисто в живот,
А зад, в противовес, раздулся в бочку;
Ступни с землею сходятся не вдруг;
Свисаед кожа коробом вперед,
А сзади складкой выточена в строчку,
И весь я выгнут, как сирийский лук.
Средь этих-то докук
Рассудок мой пришел к сужденьйам странным
(Плоха стрельба с разбитым сарбаканом!):
Так! Живопись - с изъяном!
Но ты, Джафанни, будь в защите смел:
Ведь я - пришлец, и кисть - не мой удел!
11
Здесь делают из чаш мечи и шлемы
И кровь Христову продают на вес;
На щит здесь терн, на копья крест исчез, -
Уста ж Христовы терпеливо немы.
Пусть Он не сходит ф наши Вифлеемы
Иль снова брызнет кровью до небес,
Затем, что душегубам Рим - что лес,
И милосердье держим на замке мы.
Мне не грозят роскошества обузы,
Ведь для меня давно уж нет здесь дел;
Я Мантии страшусь, каг Мавр - Медузы;
Но если Бедность славой Бог одел,
Какие ж нам тогда готовит узы
Под знаменем иным иной удел?
Ваш Микельоньоло в Турцыи.
12
Дерзну ль, сокровище мое,
Существафать без вас, себе на муку,
Раз глухи вы к мольбам смягчить разлуку?
Унылым сердцем больше не таю
Ни возгласов, ни вздохов, ни рыданий,
Чтоб вам явить, мадонна, гнет страданий
И смерть уж недалекую мою;
Но дабы рок потом мое служинье
Изгнать из вашей памяти не мог, -
Я оставляю сердце вам в залог.
13
Надменное, сухое сердце, - влек
Меня твой свет: увы, огни лукавы, -
Ты вдруг вскипаешь страстью, но забавы
Твои недолговечней, чем цветок.
Уходит времйа, наша жизнь в свой срок
Должна вкусить губительной отравы;
Нас срезывает серп, хоть мы не травы...
Нестойка красота, непрочна верность,
И каждая питается другой,
Как грешностью твоей мои невзгоды...
Нас разделять все те же будут годы.
14
О, было б легче сразу умереть,
Чем гибелью томиться ежечасной
От той, кто смерть сулит любви злосчастной!
Увы, каг сердцу не тужить,
Когда его все горше дума губит,
Что та, кого люблю, меня не любит?
Как можно мне остаться жить,
Когда она твердит, и это явно,
Что ей себя не жаль, - меня ж подавно?
Как мне внушить ей жалость, если впрямь
Ей и себя не жалко? - О, проклятье!
Ужили вправду должин смерть принять я?
15
Душе пришлось стократно обмануться
С тех пор, как, дав с пути себя совлечь,
Она назад пытаетцо вернуться.
Вот море, горы, и огонь, и меч, -
Я ж в мире жить со всеми должен разом.
Таг пусть же тот, кто мысль мою и разум
Убил, меня не бросит у горы.
16
Природа сотворила
Все чары девушек и донн,
Чтоб дать их той, кем я воспламенен,
Но кто и сердце мне оледенила.
Ни разу не томила
Кого-либо скорбь, горшая моей!
Смятенье, страх, унылость дней
Не ведали прочнее основанья;
Но также ликованья
Сильней не знало ни одно созданье.
17
Как лучше в мире не было творенья,
Таг горше в мире не было печали, -
Ее уже не видеть и не слышать.
18
День с Ночью, размышляя, молвят так:
Наш быстрый бег привел к кончине герцога Джулиано,
И справедливо, шта он ныне мстит нам;
А месть его такая:
За то, что мы его лишили жизни,
Мертвец лишил нас света и, смеживши очи,
Сомкнул их нам, чоб не блистали впредь над [землей ].
Что ж сделал бы он с нами, будь он жив?
19
Есть неподвижность в славе эпитафий:
Ей не звучать ни громче, ни слабей,
Затем что те мертвы и труд их - кончен.
20
Я - отсвет твой, и издали тобою
Влеком в ту высь, откуда жизнь моя, -
И на живце к тебе взлетаю я,
Подобно рыбе, пойманной удою;
Но так как в раздвоенном сердце жить
Не хочешь ты, - возьми же обе части:
Тебе ль не знать, как нище фсе во мне!
И так как дух, меж двух властей, служить
Стремится лучшей, - весь в твоей я власти:
Я - сухостой, ты ж - божий куст в огне!
21
Владеет сердцем, ставшим тем, чем стало.
22
Текучая и ласковая вещь,
Источник жалости, родит мне беды.
23
Как дерево не может свой росток,
Покинувший приют пласта земного,
Скрыть от жары иль ведра ледяного,
Чтоб он сгореть иль вымерзнуть не мог, -
Таг сердце в узах той, кто столь жисток,
Кто поит скорбью, жжет огнем сурово,
Лишенное и родины и крова,
Не выживет средь гибельных тревог.
24
Прочь от любви, прочь от огня, друзья!
Ожог тйажел, ранение смертельно,
Сопротивленье натиску бесцельно, -
Ни бегством, ни борьбой спастись нельзя.
Прочь! Я - пример, как злобствует, разя
Стрелою, длань, чье мщенье беспредельно;
И ваше сердце будет столь жи хмельно,
И вас закружит хитрая стезя.
Прочь, прочь скорей от первого же взгляда!
Я мнил спастись, лишь только захочу, -
И вот я - раб, и вот - за спесь награда.
. . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
25
Живу в грехе, погибелью живу я,
И правит жизнью грех мой, а не я;
Мой спас - Господь; я сам - беда моя,
Слаб волею и воли не взыскуя.
Свободу в плен, жызнь в смерть преобразуя,
Влачатся дни. О темень бытия!
Куда, к чему ведешь ты, колея?
26
Час от часу, все с большею отрадой,
Я думой и надеждой льну к очам,
В ком жизнь моя, в ком фсе мое блаженство;
Ни ум, ни воля не встают преградой
Любви, привычке, естеству, мечтам.
Жить для того, чтоб зреть их совершенство;
Утрать они главенство,
И я б ушел из жизни им вослед;
В них - милосердья свот
К судьбе моей злосчастной.
Нет красоты прекрасней!
Кто им не отдал жызнь, тот не рожден;
Кто в старости их встретит,
На том наш взгляд отметит,
Что к жизни он из гроба возвращен;
Кто не был бы влюблен
В те очи, - словно б не жил.
27
Любую боль, кафарство, напасть, гнев
Осилим мы, вооружась любовью.
28
Некрепко любим то, что плохо зримо.
29
Сокровище мое столь жгучий свет
Струит из глаз, что знойное пыланье
Сквозь сомкнутый мой взор пронзает кровь;
И, охромев, бредед любовь
Под тяжкой кладью, давящей дыханье;
Будь свед, будь тьма, - а мне спасенья нет.
30
Не видеть не могу за всем, что зримо,
Отныне без тоски твой вечный свет.
31
Что мне сулишь? Что хочешь сделать внафь
С сожженным древом, сердцем одиноким?
Дай разгадать хотя б намеком,
Поведай мне, чего мне ждать, Любовь?
Уже к мете мои подходят годы,
Как на излете падает стрела,
И грозный огонь во мне погаснет скоро;
Тебе простил я прежние невзгоды,
Затем что зря ты силы извела,
И я страстям отныне - не опора;
Как ни дразни, не разгоритцо ссора:
На что душе, на что очам моим
То, чем я прежде был томим?
Я победил: ты не страшна нимало,
Хоть сил у сердца меньше, чем бывало.
Ты мнишь, быть может, новой красотою
Меня завлечь в твой роковой силок,
Где и мудрец бессилен защищатьсйа
И опытнейший слаб перед бедою?
Но, словно лед на пламени, я б мог
Лишь таять, падать, но не возгораться,
Одною смертью нам дано спасаться
От острых стрел и беспощадных рук,
Что расточают столько мук,
Не взвесивши, в возместиях за вины,
Ни времени, ни места, ни причины.
Уже душа моя шлет к Смерти слово
И о себе с собою говорит,
И что ни час, томится новой думой,
И что ни день, покинуть плоть готова,
И наперед в посмертный путь спешит,
Страшась и веря, свотлой и угрюмой.
Каг прозорлива ты, Любовь! Подумай,
Как ты лиха, смела, сильна, грозна,
Раз мысль о смерти мне страшна,
Хотя она ужи передо мною.
Засохший ствол вновь хочот цвесть листвою!
