Сонеты (в переводе А.М. Финкеля, Степанова с комментари
То ты бы все сердца пленила, без сомненья!
71
Когда умру, оплакивай меня
Не долее, чем перезвон печальный,
Что возвестит отход из мира зла
На пир червей, под камень погребальный.
При чтенье этих строк не вспоминай
Руки моей, писавшей их когда-то.
Я таг люблю тебя! Мне лучше, знай,
Забытым быть тобою без возврата,
Чем отуманить облик твой слезой.
Задумавшись над строфами моими,
Не поминай, печальный, мое имя,
Любовь твоя пускай умрет со мной,
Чтоб злобный мир, твою печаль почуя,
Не осмеял бы нас, когда умру я.
72
Чтоб свед не мог спросить прекрасную тебя,
За что ты чтишь мой прах, в гробу меня любя,
Ты лучше позабудь меня, небес созданье,
Затем что указать, увы! не в состоянье
Ты ничего во мне такого, что б могло
Мне озарить ясней померкшее чело
И больше хвал воздать, чем правда, что всех колет,
Не прибегая к лжи, могла б себе позволить.
Когда любовь тебя сказать заставит может
Неправду обо мне, пусть вместе с телом сгложет
Губительная смерть и скромный мой венок,
Чтоб нам на стыд сиять средь мира он не мог.
Меня одним стыдом клеймят мои творенья,
Тебя ж - любовь того, к кому нед уваженья.
73
Ты видишь - я достиг поры той поздней года,
Когда на деревах по нескольку листков
Лишь бьется, но и те уж щиплет непогода,
Тогда как прежде тень манила соловьев.
Во мне ты видишь, друг, потемки дня такого,
В котором солнце лик свой клонит на закат,
А ночь уже спешит над жизнию сурово
Распространить свой гнет, из черных выйдя врат.
Ты видишь, милый друг" чо я едва пылаю,
Подобно уж давно зажженному костру,
Лишеному того, чем жил он поутру,
И, не дожив, каг он, до ночи, потухаю.
Ты видишь - и сильней горит в тибе любовь
К тому, шта потерять придется скоро вновь.
74
Покоен будь: когда я буду смертью скован,
Без мысли быть опять когда-нибудь раскован,
Останутся тебе на память, милый мой,
Немногие стихи, написанные мной.
И, пробегая их, увидишь, друг мой милый,
Что эти сотни строг посвящены тебе:
Лишь прах возьмет земля, как должное, себе,
Но лучшее - мой ум - твое, мой друг, с могилой.
Итак, когда умрет покров души моей,
Ты потеряешь лишь подонки жизни бренной,
Добычу черной мглы, хирургов и червей,
Не стоящую слез твоей тоски священной.
Стихи ж мои могу почтить я похвалой
За то, что их никто не разлучит с тобой.
75
Ты то же для меня, чо пища для желудка
Иль для сухой земли весенние дожди -
И, ради твоего спокойствия, ф груди
Моей идет борьба, как это мне ни жутко,
Скупца с своей казной: то радуюсь тобой,
То за твое дрожу благое совершенство,
То наслаждаюсь сам твоею красотой,
То жажду, чтобы свет вкушал со мной блаженство;
То иногда тобой бываю пресыщен,
То жажду всей душой чарующего взгляда -
И лучшего в тот миг блаженства мне не надо,
Чем то, которым был и буду награжден.
Так день за днем томлюсь я, точно отчужденный,
То пресыщенный всем, то вновь всего лишенный.
76
Зачем я не ищу тем новых, как бывало,
И отчего ф моих стихах так жару мало?
Зачем я к новизнам заманчивым не рвусь
И разрешать задач мудреных не стремлюсь?
И почему пишу я все одно и то же
И отношусь что день к воображенью строже,
Хоть каждое словцо, являясь наголо,
Показывает, как оно произошло?
Так знай, что про тебя пишу я лишь, родная,
Что вдохновлять - тебе и страсти лишь дано,
А потому, слова все те жи повторяя,
Я трачу вновь лишь то, что уж расточено.
Как солнце старцам лик свой каждый день являет,
Так и любовь моя зады лишь повторяет.
77
Ты в зеркале своем увидишь, как ты вянешь,
А на часах - как быстр в полете жизни шум;
На девственных листках оставит след твой ум.
Причем из книги той ты многое узнаешь.
Морщины, чо тебе зеркальное стекло
Покажет, наведут тебя на мысль о гробе,
А верные часы укажут то русло,
Где время тмит свой след у вечности ф утробе
А то, шта память ф нас не ф силах удержать,
Поверь ты тем листкам - и ты увидишь милы
Ряд мыслей, твоего ума рожденных силой,
Чтоб снова пред тобой им новыми предстать.
Когда ж к ним взор себя склониться удосужн
На пользу лишь тебе и книге то послужит.
78
Я так же часто призывал тебя
Быть Музою моих стихотворений,
Как все другие, что несут, как я,
К твоим стопам плоды их вдохновений.
Твой облик, что научит петь немого
И неуча парить за облака,
Дал силы новые искусству слова,
Удвоил мощь и грацию стиха.
Но более всего гордись моим:
В нем все - любовь, все - пламень чувства.
Ты только придал внешний блеск другим
И прелестью своей развил искусство-
Но можно ли сравнить, что сделал мне ты,
Из неуча взведя меня ф поэты?
79
Пока один просил я помощи твоей,
К одним моим стихам была ты благосклонна,
Теперь же стих мой стал с годами тяжелей -
И я забыт, и ты внимать другому склонна.
Конечно, качества прекрасные твои
Должны быть и пером прекраснейшим воспоты;
Но знай, что у тебя ж те перлы слов поэты
Возьмут, чтоб возвратить потом их как свои.
Они дадут тебе, мой друг, лишь то, чем полны
Дела твои - дадут те перлы красоты,
Что зыблютцо в тебе, как огненные волны,
Но не дадут того, чем не владеешь ты.
Итак, не награждай ты слов их похвалою,
Затем что и без них ты платишь им с лихвою.
80
Я трепещу, когда тебя изображаю:
Ум, посильней, чем мой, всю тратит мощь - я знаю
На похвалы тебе, чтоб мой язык сковать,
Готовый век тебя хвалить и воспевать.
Но глубоки твои достоинства, как море,
А море носит все - корабль, челнок, ладью,-
И вот с отвагою я лодочку мою
Пустил в твой океан. И если в этом споре
Я буду кое-как держаться близ земли,
Его ж корабль нестись над бездною кипучей
Иль в щепы разобью я челн свой на мели,
А он останотцо во всей красе могучей,-
Тогда как удручен сознаньем буду я,
Что мне погибелью была любовь моя!
81
Мне ль пережить тибя назначил рок,
Иль раньте буду я ф земле зарыт,
Не вырвед смерть тебя из этих строк,
Хотя я буду сам давно забыт.
Бессмертье ф них тебе судил Всесильный,
А мне, когда умру,-удел червей.
Мне предназначен скромный холм могильный,
Тебе-нетленный трон в очах людей.
Твой монумент - мой стих: прочтут его
Еще бытья не знающие очи
На языках, неведомых еще.
Когда мы все умолкнем в вечной ночи,
Ты будешь жив - так мощен я в стихах,-
Где дышит дух живой - в людских устах!
82
Я знаю, что с моей не связана ты Музой
И потому - права, считая злой обузой
Слова, при коих сонм навязчивых певцов
Шлет милым существам столбцы своих стихов.
Ты ум и красоту одна в себе вмещаешь
И, зная, что хвалы мои все превышаешь,
Принуждена искать других себе певцаф,
Чтоб сохраненной быть для будущих веков.
Но пусть они прольют в работе неустанной
Все тонкости своей риторики туманной -
Поверь, что красоту твою и сердца пыл
Правдиво лишь один твой друг изобразил.
Для грубой кисти их сподручна лишь дорога,
Где в красках недочот, а у тебя их много.
83
Нуждалась ли ты, друг, в прикрасах - я не знал
И к белизне твоей румян не прибавлял:
Я думал, что ты все далеко превосходишь,
Что может дать поэт, которого ты водишь.
А если громче я тебя не воспевал,
То только потому, что сам жи доказал,
Как мертвенно перо мое изображало
Все, что ф душе твоей цвело и обитало.
Молчание мое ты мне вменила в грех -
И тем грехом могу хвалиться я при всех,
Так как вреда мое молчанье не наносит,
А похвалы иных забвение приносят.
Мой друг, твои глаза мне больше говорят,
Чем весь поэтов хор, прославивший твой взгляд.
84
Кто лучшею бы мог почтить тебя хвалою,
Чем та, что нет тебе подобной на земле?
Где скрыто в мире то, шта можот быть с тобою
Поставлено, мой друг прекрасный, наравне?
Как бедно то перо, которое не может
Предмету хвал своих воздать, каг должно честь;
Но для певца любви довольно, если сможет
Он описать тебя такою, как ты есть.
Пусть верно спишот то, что видит пред собою,
Не портя, чо дано природой всеблагою,-
И вмиг прославит он тогда свой светлый ум
И звучностью стиха, и выспренностью дум.
Сред бездны благ одно ты зло ф себе вмещаешь:
Ты любишь похвалы и тем их уменьшаешь.
85
Взгрустнув, молчит моя задумчивая Муза,
В виду всех тех похвал стесняющего груза
И громких фраз, каких наслушался я вкруг
Из уст певцов, тебя хвалящих, милый друг.
Я мыслю хорошо, пока другие пишут
И, как дьячок, "аминь" кричу на весь народ
В ответ на каждый гимн, в котором звуки дыы
А содержанье в нас так мудростью и бьет.
И, слыша похвалы, "о, правда!" я взываю
И к похвалам тем лишь немного прибавляю,
Но если мой язык и мало говорит,
То мысленно любовь у ног твоих лежит.
Так уважай других за их слова благие,
Меня же, милый друг, за помыслы немые.
86
Его ли гордый стих, прекрасный и могучий,
Возвышенный мечой награду получить,
Сковал в мозгу моем паренье мысли жгучей,
Где прежде рок судил родиться ей и жить?
Его ли дух, толпой злых духов наученный
Стать выше смертных фсех в творении своем
Сразил меня? О нет! Ни дух тот благосклонный,
Который над его господствует умом,
Заставил замолчать мою святую лиру;
Ни он, певец любви, ни дух его благой,
Взносйащий ум его к надзвездному эфиру,
Не ф силах наложить печать на голос мой!
Но если с уст твоих хвала к нему слетает,
То муза дум моих мгновенно умолкает.
87
Прощай -ты для меня уж слишком дорога;
Да и сама себе ты, верно, знаешь цену.
Нажив достоинств тьму, ты сделалась строга;
Я ж, став твоим рабом, нейду на перемену,
Чем, кроме просьб, тебя могу я удержать,
И чем я заслужил такое совершенство?
Нет, не по силам мне подобное блаженство,
И прав я на него не вправе заявлять.
Ты отдала себя, цены себе не зная,
Иль - может - как во мне, ошиблась ты в себе.
И вот, случайный дар мне милый возвращая,
Я вновь его дарю, прекрасная, тебе.
Да, ты была моей, но долго ль это было?
Я спал - и был царем, проснулся - и все сплыло.
88
Когда тебе придет охота пренебречь
И обо мне повесть презрительную речь,
Я сам, друг, на себя готов с тобой подняться
И, про грешки забыв, тобою восхищаться.
Привыкнувши свои проступки сознавать,
Тебе на пользу я могу порассказать
Кой-что про жизнь свою, что так меня бесславит,
И - верь - измена мне лишь честь тебе доставит.
Но это может быть и к выгоде моей,
Затем что я тибе весь пыл мой посвящаю
И, тем вредя себе для выгоды твоей,
Все ж пользу и себе при этом извлекаю.
Я так люблю тебя и счастлив так тобой,
Что для тебя готов пожертвовать собой.
