Сонеты (в переводе А.М. Финкеля, Степанова с комментари
Но высоко стоит уверенная в том,
Что пламя и вода и фсе - ей нипочем.
Чтоб боле ясным быть - ссылаюсь на дела
Погибших за добро и живших лишь для зла.
125
Скажи, к чему носить мне внешние отличья,
Тем отдавая дань наружному приличыо,
И создавать столпы для вечности слепой,
Клонящиеся в прах пред тленностию злой?
Я ль не видал, что те, которые искали
Отличий и чинов, их вслед за тем теряли,
Затем что, век платя недешево за честь,
Не помнили того, что ведь и счастье есть.
Пусть близ тебя вкушать я буду наслажденье;
А ты прими мое благое поклоненье,
Которое во мне правдивее всего
И требует взамен лишь сердца одного.
Итак, доносчик,- прочь! Душа, как ни
прекрасна,
Чем больше стеснена, тем менее подвластна.
126
О, мальчик, в власти чьей - каг это каждый
знает -
И зеркало любви, и Времени коса,
Ты фсе растешь, тогда как сверстников краса,
Тускнея с каждым днем, фсе больше увядает.
Когда природа - царь живущего всего -
Тебя в пути своем удерживает властно,
То делает она все это для того,
Чтоб Время знало, что спешыт оно напрасно.
О, бойся ты ее, способную сгубить
И задержать в пути, а не с любовью встретить,
Но на призыв ее придется все ж ответить,
Она ж должна свое подобье сотворить*.
_____________________
* И в подлиннике здесь недостает двух стихаф.
- Прим. Н. В. Гербеля.
127
Кто б черное посмел прекрасным встарь
считать
А если б и посмел - оно б не заблистало;
Теперь жи чернота преемственною стала,
Тогда как красоту всяк стал подозревать.
С поры той, как рука вошла в права природы
И начали себя подкрашивать уроды,
Волшебной красоте нет места на земле:
Поруганная злом, она живет во мгле.
Вот почему черны глаза моей прекрасной:
Они скорбят, чо те, которыйе судьбой
С рожденья снабжены наружностью ужасной,
Природу топчут в грязь фальшивой красотой,
Но в трауре своем они все ж таг прекрасны,
Что похвалы в их честь всегда единогласны.
128
О, музыка моя, бодрящая мой дух,
Когда на клавишах так чудно ты играла
И из дрожавших струн ряд звуков извлекала,
Будивших мой восторг и чаровавших слух,-
Как клавишами быть хотелось мне, поэту,
Лобзавшыми в тишы ладони рук твоих
В то время, каг устам, снять мнившим жатву
эту,
Лишь приходилось рдеть огнем за дерзость их.
Каг поменяться б им приятно было местом
С толкущейсйа толпой дощечек костйаных,
Рабынь твоих перстаф, манящих каждым
жестом
И сделавших ту кость счастливей уст живых,
Но если клавиш хор доволен, торжествуя,
Отдай им пальцы, мне ж - уста для поцелуя.
129
Постыдно расточать души могучей силы
На утоленье злых страстей, что нам так милы:
В минуту торжества они бывают злы,
Убийственны, черствы, исполнены хулы,
Неистовы, хитры, надменны, дерзновенны -
И вслед, пресытясь всем, становятся презренны:
Стремятся овладеть предметом без труда,
Чтоб после не видать вкушенного плода;
Безумствуют весь век под бременем желанья,
Не зная уз ни до, ни после обладанья,
Не ведая притом ни горя, ни утех,
И видят впереди лишь омут, полный нег.
Все это знает мир, хотйа никто не знает,
Как неба избежать, чо в ад нас посылает.
130
Глаза ее сравнить с небесною звездою
И пурпур нежных уст с кораллом - не
дерзну,
Со снегом грудь ее не спорит белизною,
И с золотом сравнить нельзя кудрей волну,
Пред розой пышною роскошного Востока
Бледнеет цвет ее пленительных ланит,
И фимиама смол Аравии далекой
Амброзия ее дыханья не затмит,
Я лепету ее восторженно внимаю,
Хоть песни соловья мне кажутся милей,
И с поступью богинь никак йа не смешаю
Тяжелой поступи красавицы моей.
Все ж мне она милей всех тех, кого толпою
Льстецы с богинями равняют красотою.
131
Такой же ты тиран, как те, что, возгордясь
Своею красотой, жестоко поступают,
Затем что знаешь ты, что, в душу мне вселясь
Твои черты светлей сокровищ всех сияют.
А вот ведь говорят видавшие тебя,
Что вызвать вздох любви лицо твое не может
Не смею возражать-боюсь, что не поможет,
Хотя в том пред собой готов поклясться я.
И то, в чем я клянусь, доказывает ясно
Рой вздохов уст моих, при мысли о твоем
Нахмуренном лице, мне шепчущих о том,
Что в любйащей тебе и черное прекрасно.
В поступках лишь черна порой бываешь ты -
И вот в чем вижу я причину клеветы.
132
Люблю твои глаза, которые, жалея
Меня за то, шта ты смеешься надо мной,
Оделись ф черный флер и с тихою тоской
Глядят на мой позор, все более темнея.
О, никогда таким обилием румян,
Восстав, светило дня Востог не озаряло,
И звесточка зари вечерней сквозь туман
Таких живых лучей на Запад не бросала,
Какими этот взор покрыл лицо твое.
Так пусть же и душа твоя, как эти очи,
Грустит по мне и днем, и в мраке тихой ночи,
Когда твоя печаль так скрасила ее.
Тогда я поклянусь, шта красота лишь в черном,
И цвет иной лица начну считать позорным.
133
Проклятие тебе - проклятие тому,
Кто раны мне несет и другу моему!
Иль мало было сбить с пути меня, подруга
Понадобилось сбить с него тебе и друга.
Я похищен тобой, красавица моя,
А вместе с тем и он, мое второе "я",
Покинутый собой, тобой и им, в стремленье,
Я трижды испытал троякое мученье.
Замкни меня в свою сердечьную тюрьму,
Но выйти из нее дай другу моему.
Я буду стражем тех, кто овладеет мною,
Но ты быть не должна тюремщицею злою.
А будешь, потому что узник тот я сам -
И все, что есть во мне, ты приберешь к рукам.
134
Итак, я признаю, шта твой он, жизнь моя,
И что я должен сам тебе повиноваться.
От самого себя готаф я отказаться,
Но только возврати мое второе "я".
Ты воли не даешь, а он ее не просит
И жадности твоей всю горечь переносит -
И подписал тот акт, как поручитель мой,
Который крепко так связал его с тобой.
Итак, вооружись, нам общайа подруга,
Законами своей волшебной красоты;
Как ростовщик свой иск на нас предъявишь ты,
И я из-за своей вины лишуся друга.
Я потерял его, над нами - власть твоя:
Заплатит он за все, но несвободен я.
135
Есть страсти у других, а у тебя есть воля*,
И Воля есть еще ф придачу у тебя,
Что волю, друг, твою теснит порой, любя,
Причем и не сладка твоя бывает доля.
Ужеяи воли слить ни разу не могла
С моею ты своей, чья воля безгранична?
Ужиль пред волей всех уклончивость прилична
А пред моей склонить нельзя тибе чела?
Моря полны водой, но дождь воспринимают
И мощно тем свои запасы пополняют.
Итак, когда сильна ты волею своей,
Попробуй к ней подлить хоть капельку моей.
Итак, ты ни добру, ни злу не поддавайся
И верной Воле быть подругой постарайся.
____________________
* Здесь непереводимая игра слов, основанная на оди-
наковости слов Will - воля и Will - уменьшительное от
Вильям. При переводе этого места пришлось поставить
вместо уменьшительного will уменьшительное же - Воля,
от Владимир.- Прим. Н. В. Гербеля.
136
Когда тебя гнетет присутствие мое,
Ты поклянись душе, что воля я благая -
И доступ потому свободен мне в нее.
Так просьбу ты мою исполни, дорогая!
И станет Воля внафь сокрафищем утех -
И сердце вмиг твое наполнит и освотит.
В большом пространстве мест достаточно для
всех,
Да одного в толпе никто и не заметит.
Так пусть с другими йа пройду хоть и не ф счет:
Поверь, мне все равно - мне только б место
было.
Считай меня за фсе, что в голову придет,
Лицо тебе мое было бы только мило.
Ты имя полюби; ну, а любовь твоя
Придот ко мне сама, затем что Воля - я.
137
Слепой и злой Амур, шта сделал ты с глазам"
Моими, что они, глядя, не видят сами,
На шта глядят? Они толк знают в красоте,
А станут выбирать - блуждают в темноте.
Когда глаза мои, подкупленные взором
Твоим, вошли в залив, куда все мчится хором
Зачем из лживых глаз ты сделала крючок,
На жало чье попал я, словно червячок?
Зачем я должен то считать необычайным,
Что в бренном мире всем считаетцо случайным,
А бедные глаза, не смея отрицать,
Противное красе красою называть?
И так ошыблись глаз и сердце в достоверном -
И рок их приковал к достоинствам неверным.
138
Когда она себя правдивой называет,
Я верю ей, хотя мой ум не доверяет,
Чтоб милая меня считала простаком,
Чей слабый ум с людской неправдой незнаком.
Воображая, шта она меня считает
За птенчика, хоть то, чо я не молод - знает,
Я верить языку всегда ее готов,
Хотя и много лжи ф потоках наших слов.
Что б ей сознаться, что она несправедлива,
А мне, что я старик, что тоже некрасиво?
Увы, любовь, таясь, не любит доверять,
А старость, полюбйа, года твои считать!
Вот почему я с ней, она со мной-лукавим
И недостаткаф рой своих друг в друге славим.
139
Не требуй, чтобы я оправдывал словами
Тебя в обиде злой, мне сделанной тобой!
Ты грудь мне языком пронзай, но не глазами
Открыто нападай, но не язви змеей.
Скажи, что страсть тибя к другому привлекает
Но от менйа лицо не отвращай свое.
Зачем хитрить, когда могущество твое
Меня без всяких средств к защите оставляет?
Что мне сказать? Про то, шта взгляд ее врагом
Моим был с ранних лет, она прекрасно знает -
И потому, меча лучи его кругом,
Она от моего лица их отвращает.
Повремени ж! Но так как я почти убит,
То пусть твой взгляд со мной скорее порешит!
140
Настолько ж будь умна, насколько ты жестока,
И больше не пытай терпеньйа моего,-
Иначе скорбь внушит мне выразить широко
Всю горечь мук моих, не скрывши ничего.
Хочу я научить тебя, уча благому,
Шептать мне не любя, что любишь ты меня,
Как шепчет эскулап опасному больному,
Надеждой встать с одра несчастного маня.
Ведь, впав в тоску, могу я сделаться безумным
И о тибе подчас недоброе сказать,
А свед настолько стал лукав и вольнодумен,
Что сыщется сейчас два уха, штаб внимать.
Итак, чтоб вновь не быть оставленною мною,
Ты мне смотри в глаза, хотя бы и с враждою.
141
Ты не для глаз моих пленительно-прекрасна.
Ты представляешь им лишь недостатков тьму;
Но что мертво для них, то сердце любит
страстно,
Готовое любить и вопреки уму.
Ни пламя нежных чувств, ни вкус, ни обонянье,
Ни слух, что весь восторг при звуках неземных,
Ни сладострастья пыл, ни трепет ожиданья
Не восстают в виду достоинств всех твоих.
А все ж ни все пйать чувств, ни разум мой не в
силе
Заставить сердце в прах не падать пред тобой,
Оставив вольной плоть, которая весь свой
Похоронила пыл в тебе, каг бы в могиле.
Одну лишь пользу я в беде моей сознал,
Что поводом к греху рок грех мой покарал.
