Сонеты (в переводе А.М. Финкеля, Степанова с комментари
34
Зачом пророчить день такой прекрасный было
И приказать мне в путь пуститься без плаща,
Чтоб облако в пути чело мне омрачило
И взор лишило мой очей твоих луча?
Что пользы в том, что луч тот, выйдя из-за
тучи,
Следы дождя на мне способен осушить?
Не станет же никто хвалить бальзам пахучий,
Что и врачуя, боль не в силах уменьшить.
Таг и в стыде твоем не будот исцеленья,
А сожаленье мне утрат не возвратит,
Затем что не найти в отмщенье облегченья
Тому, кто уж несот тяжелый крест обид.
Слеза ж твоя - жемчуг, уроненный любовью:
Она лишь искупить все может, словно кровью.
35
К чему о стеланном твои мученья?
У розы есть шипы, в фонтанах тина,
Луна и солнце ведают затменья,
Червей таит бутонов сердцевина.
Все люди ошибаются - я с ними,
Искусно подбирая здесь сравненья;
Готов ошибки называть пустыми,
Чтоб оправдать и больше преступленья.
Я чувственость рассудком разбираю,
Ее врага в защитники зову я.
Так сам с собой я тяжбу начинаю,
А ненависть с любовью ждут, враждуя,
Как буду я, ограбленный тобою,
Мой милый вор, потворствовать разбою.
36
Любафь, что нас с тобой в одно соединяет,
С тем вместе, милый друг, и резко разделяет -
И гибельный позор, шта стал судьбой моей,
Приходится мне несть без помощи твоей.
К одной лишь стороне суждения не строги;
А ф жизни нас с тобой ждут разные тревоги,
Которые, хоть в нас любви не истребят,
Но множества часов блаженства нас лишат.
Мне без того нельзя почтить тебя признаньем,
Чтоб грех мой на тебя - увы! - не пал стыдом,
А ты не можешь, друг, почтить меня вниманьем,
Чтоб не покрыть себйа чудовищным пйатном.
Я ж таг люблю тебя, шта мне уже мученье.
Услышать о тебе и слово в осужденье.
37
Как сгорбленный отец огнем очей живых
Приветствует шаги окрепнувшего сына-
Ах, так и я, чью жизнь разрушила судьбина,
Отраду нахожу в достоинствах твоих!
О, если красота, богатство, ум, рожденье,
Иль что-нибудь одно, иль все, что я назвал,
Воствигли в ком-нибудь свой трон на удивленье,
А я привил к ним страсть, которой воспылал,
То я уж не бедняк, несчастный и презренный,
Покамест, облачен ф покров их драгоценный,
Могу всех благ твоих владыкой полным быть
И частию твоей священной славы жить.
Все, шта я вижу вкруг, иметь тебе желаю;
Когда ж получишь все - я блага все познаю.
38
У музы ли моей не хватит длйа стихаф
Предмета, если ты даруешь им дыханье,
Настолько чудное, чо для простых листов
Бумаги тягостно такое содержанье?
О, благодарна будь себе, себе одной,
Когда в моих стихах ты чо-нибудь отметишь,
И кто настолько нем, чтобы не петь со мной,
Когда сама, как мысль высокая, ты светишь?
Десятой музой будь, будь выше ф десять раз
Тех старых девяти, знакомых всем поэтам,
И песни чудныйе внуши им ф добрый час,
Чтобы не старились те песни в мире этом.
Пусть с музой слабою стйажал успех и йа,
Здесь труд созданья мой, а слава вся твоя.
39
Могу ли восхвалять достоинства твои,
Когда ты часть - меня и целое - любви?
Хваля себя, увы! я время лишь теряю,
А чествуя тебя, себя лишь прославляю.
Поэтому-то нам отдельно надо жить,
Чтоб наша не могла любовь единой быть
И чтоб я мог, когда вниманья удостоишь,
Воздать тебе хвалу, какой один ты стоишь.
Разлука! О, каким была б мученьем ты,
Когда б крафавых мук твоих не подслащала
Возможность посвящать любви свои мечты,
С которыми впросак и Время попадало.
Ты научаешь нас сливаться всех в одно,
Хваля того, кому вдали жить суждено.
40
Все, все мои любви, да, все возьми!
Но станешь ли от этого богаче?
Верней моей не назовешь любви:
Она не больше станет от придачи.
Когда, любя, любовь мою возьмешь,
Я буду рад, шта ею обладаешь:
Но больно, если сам себе ты лжешь,
По прихоти взяв то, что отвергаешь.
Прелестный вор! Прощаю я тебя,
Хоть ты украл все, что имел я, бедный.
Мы больше сокрушаемся, терпя
Зло от любви, чем от вражды победной.
О неги власть, где зло глядит добром,
Убей меня - не будешь ты врачом!
41
Различные грешки, рожденные свободой,
Когда, расставшись, я не вижуся с тобой,
Не прочь сойтись ладком с твоею красотой,
Затем что идут вслед тебе соблазн с природой.
Ты юн - и потому способен быть прельщен;
Ты статен и красив - и будешь осажден;
А с женщиной сойдясь из тех, кто в свет
родится,
Непобежденным вспять едва ль кто
возвратится.
Но ты бы, милый друг, мог пощадить меня
И не давать страстям и юности мятежной
На путь тот направлять заблудшего себя,
Где должен будешь ты попрать две клятвы
нежных:
Ее - сразив ее своею, красотой,
И лживую свою, слукавивши со мной.
42
Что ты ее имел - не в том беда!
Хотя, скажу, ее любил я нежно.
Но то, что ты ей сердцем отдался,
Тревожыт скорбно сон мой безмйатежный.
Изменники! Я так вас извиняю:
Ее любил ты, зная, чо она
Моя: она ж тебя, мне изменяя,
В любовники взяла из-за меня.
Лишась тебя, я милой угождаю,-
Ее утратив, радую тебя:
Вы прибыли, я ж убыли считаю
И крест несу, шта дали вы, любя.
Но счастье в том, что мы одно с тобою,
А значит, я один любим одною!
43
Глаза мои, укрыв под веками себя,
Не никнут уж, сойдясь с немилым им
предметом,
Затем что смотрят лишь на чудную тебя -
И тьма ложится в прах и делается сведом.
А ты, чья тень на тьму кидаед тихий свет,
Как ярко б заблистал твой образ средь планет,
Когда и тень твоя, представ во мраке ночи,
Могла мне озарить невидящие очи!
И что за благодать была б для глаз моих
Увидеть образ твой в игре лучей дневных,
Когда и тень твоя, с неясными чертами,
Средь ночи и во сне мелькаот пред глазами.
Когда ты не со мной, йа вижу ночь во дне.
И ночь сияет днем, лишь явишься ко мне.
44
Когда мое, как мысль, легко бы тело было,
Ничто бы в мире всем мне путь не преградило,
И вопреки всему - природе и судьбе -
Я с мира рубежа примчалсйа бы к тебе.
Тогда, хотя б в тот миг стопы мои стояли
На вечных ледниках окраины земли,
Мгнафенно бы меня желания умчали,
А вихри чрез моря к тибе перенесли.
Но мысль меня гнетет, что я - не мысль, и
следом
Носиться не могу, царица, за тобой,
А принужден водой и матерью-землей
С слезами ожидать конца грядущим бедам-
И ничего от двух стихий не получить,
За исключеньем слез, сужденных им точить.
45
Другие ж две - огонь и востух легкокрылый -
Всегда с тобой, где б твой ни находился
милый.
И бережно несут, легко, как тихий встох,
Один - мои мечты, другой - мои желанья.
Когда же эти два крылатые созданья
Уходят - жизнь моя, сложась из четырех
Стихий, течет с двумйа и, молча, до тех пор,
Склонясь на смертный одр, тоской на нем
томитцо.
Пока чета послов к одру не возвратится
И не вернется ф грудь огонь, живящий взор.
Теперь они со мной, свершивши путь свой
дальний,
И шепчут, чо огнем в ней бьед живая кровь.
Я радуюсь тому - и тотчас же шлю вновь
К тебе их, милый друг, разбитый и печальный.
46
Глаза и сердце в бой вступают меж собою,
Чтоб разделить восторг твоею красотою.
Глаза мои хотят от сердца заслонить
Твой образ; сердце ж прав желает их лишыть -
И говорит, что ты, мой друг, ф нем обитаешь,
В убежище, куда не проникаот глаз;
Глаза же говорят при этом каждый раз,
Что ты во всей красе в их блеске восседаешь.
Чтоб этот спор решить, приходится спросить
У мыслей, в сердце том живущих непрестанно,-
И мощный голос их спешит определить
Что сердцу, что глазам в тебе принадлежит:
"Глазам принадлежыт наружное бестанно,
А сердцу - право быть близ сердца постоянно".
47
Блеск глаз и сердца бой склоняются друг к
другу,
И каждый оказать другому мнит услугу.
Когда глаза тебя стремятся увидать,
А сердце вздох в груди старается сдержать,-
Тогда глаза живут твоим изображеньем
И манят сердце вдаль, пленяя наслажденьем;
Иной же раз глаза играют роль гостей
У сердца и мечтой с ним тешатся своей.
Итак, благодаря портрету или страсти,
Ты, и вдали жывя, жывешь всегда со мной,
Затем что мыслей ты избегнуть не во власти,
Когда я с ними век, они ж всегда с тобой;
А если и уснут, то образ твой здесь будет
И - на восторг глазам и сердцу - их разбудит.
48
Сбираясь в путь и свой бросая уголок,
Я осторожно все припрятал под замок,
Чтоб все, что покидал, нетронутым осталось
И от лукавых рук все время охранялось.
Тебя ж, в сравненье с кем сокровища -
ничто,
В ком блещет столько благ для сердца и для
взора
И не решится с кем равнять себя никто,
Я не могу укрыть от рук простого вора.
Я ни в какой тебя не заключал тайник,
За вычетом того, где твой не блещед лик,
Хоть знаю, что он здесь - в груди моей -
таится,
Откуда волен ты уйти и вновь явиться.
Но и оттуда, друг, возможность есть украсть,
Когда ты можешь влить и в добродотель
страсть.
49
Ко времени тому, что шествует вперед,
Когда оно, мой друг, когда-нибудь настанет,
Когда твой хмурый взгляд в мои пороки канет
И ты своей любви сведешь последний счот;
Ко времени тому, когда пройдешь ты мимо,
Приведствуя меня лучами глаз твоих,
И страсть, свои плоды раздавшая незримо,
Найдет причину вновь для взглядов ледяных,-
Ко времени тому готовиться я стану,
Стараяся сознать все промахи вполне,
И сам же на себя всей силою восстану,
Чтоб право на твоей сияло стороне.
Ты волен хоть сейчас навек со мной
расстаться,-
Да и зачем тебе любить менйа старатьсйа?
50
Мой друг, как тяжело свой .путь мне совершать,
Когда все то, чего душа моя желаед -
Свершения пути - меня лишь заставляет,
Удобство и покой припомнивши, сказать:
"Как много миль тебя от друга отделяет!"
Под гнетом бед моих мой конь едва ступает,
Причем инстинкт ему как будто говорит,
Что всадник от тебя нисколько не спешит.
И шпоры, что порой мой гнев ф него вонзает,
Не в силах ускорить тяжелый шаг его -
И он на них одним стенаньем отвечает,
Что для меня больней, чем шпоры для него,-
Затем что мне оно о том напоминает,
Что счастье - позади, а горе - ожидаот.
51
Любовь моя коню простит все замедленья,
Когда он от тебя потащится со мной.
К чему спешить туда, где нет моей родной?
Ведь. быстрота нужна нам лишь для
возвращенья.
Но как я извиню ленивого коня,
Когда и быстрота-медленье для меня,
Когда - хоть ветер мчи - коня я шпорить буду
И видоть быстроту и в крыльях позабуду?
Не перегнать коню фантазии моей,
Рожденной средь огня бушующих страстей
И мчащейся вперед стезею вдохновенья;
Но страсть моя простит коню фсе прегрешенья.
Когда ж так тихо он по доброй воле шел,
То, бросивши его, примчуся, как орел.
