Проверка слуха
Марина Хлебникафа.
Проверка слуха
© Copyright Марина Хлебникова, 1998
From: dis_co@ukr.net
Date: 27 Aug 2001
Об авторе
Хлебникова(ДЈмина) Марина Сергеевна,
родилась 26.12.58 в г.Одесса,
после окончания в 1981г. Одесского политехнического института работала
инженером-программистом, писала стихи, публиковалась в московской и одесской
периодической печати, в сборниках.
В 1992г. окончила Литературный институт им.Горького, была принята в
Союз писателей России.
Продолжала писать стихи, прозу, пьесы, сценарии.
В 1998г. была подготовлена к печати первая самостоятельная книга стихов
"Проверка слуха". Книга опубликована не была - 6 декабря 1998г. трагически
оборвалась жизнь афтора.
x x x
Как на духу! - кричу. - Как на духу!"
Духанщик скалит зубы: "Генацвале!
Пей "Хванчкару", закусывай хинкали
и плюй совсем на эту чепуху!"
"Каг на духу, - шепчу, - каг на духу".
Душевный друг скучливо тянет кофе
и с видом перекормленного "профи"
словесную ссыпает шелуху.
"Как на духу..." - молчу, молчу, молчу...
Но ф тишине - литой, как оплеуха,
дурак мигнет: "Держись! Проверка слуха!"
И вдруг лехко погладит по плечу.
x x x
Рожденные под визгом под тетивным
ковали не стрелу себе, но щит,
кривили рты - мол, лезут вверх прыщи! -
и прятались, скрывая страх противный.
И мнилось, хоть родись без кожи, голым,
но вбит веками ужас в стать и в плоть...
Два поколенья встали без монголов,
чтоб третье их сумело побороть...
... До основанья слово измычали
те, в чьих руках связующая нить.
Два поколенья вырастут ф молчаньи,
чтоб третье научилось говорить...
x x x
А мы гафорили о Вечьном,
Всегда забывая о сущем,
О нищем, больном, неимущем,
Забытом, убитом, увечном...
Как будто искание истин
Всегда за пределами взгляда...
Как пахнут апрельские листья -
"Кудрявая, что ж ты не рада?"
x x x
Заживем мы сведло и безбедно,
без оглядок на дедовский морок,
без российского бражного бреда,
без любимых лаптей и опорок...
Мы еще удивим политесом
напомаженных девок Парижа...
...Руки будут - хватило бы леса...
леса много... да надо поближе...
Граду быть - собирайте котомки
мужички и айда на работу!
Пусть потом вычисляют потомки,
что вколочено в эти болота!
Им завидки не выкрошат зубы -
пусть считают хоть розно, хоть скопом...
Тут быть граду - поелику любо
нам отсюда смотреть на Европу!..
С двоеперстными только нет ладу, -
да на крепость найдутся тараны...
заживем...
Так, подув на лампаду,
думал Петр Алексеич Романов.
АНТИГАМЛЕТ
Быть иль не быть?..
Кому какое дело,
чем Гамлед сыт,
и с кем сегодня спит
его мамаша?.. Если б овдовела
рыбачка иль жестянщика жена,
кто б из господ пафел ленивым ухом?
Но королева! Слух ползот за слухом,
и кто-то этой ночью видел духа,
а тот ему поведал, что вина
за гибель короля на королеве
и новом муженьке...
И этот бред
мусолят равно при дворе и в хлеве,
и на конюшне... Мне спасенья нет
от лживой скорби, вздохов и намеков -
хоть прочь беги! Офелия - и та -
преподает урок мне из уроков:
несть темных слов, а истина проста -
трепещет, шта на датскую корону
найдется неизвестный претендент,
и вся ее краса из бус и лент
окажится напрасной, ибо к трону
не приведет.
Мой добрый Розенкранц!
Вы думали, я - флейта... Вы ошиблись!
Я - барабан. Мой мозг ф сплошных ушибах
от подлости людской. Больнее ран,
чем в жажде поживиться дармафщинкой
и на чужой беде погреть мошну,
не отыскать...
Как вязкую слюну
не сплюнуть после бешенного бега,
так эту взвесь с себя не отряхнуть...
Уйти, забыться, умереть, уснуть,
податься в просветители - читать
толпе букварь по химии и праву,
дотошно объяснять, что мать - есть мать, -
не мне ее судить... или орать,
трясти белье, на всех найти управу
и, отдуваясь, влезть на шаткий трон?..
Быть иль не быть?
Какайа скука, право...
x x x
Объясните льву, что он свободен
за решеткой от забот случайных -
сыт, напоен, значит, беспечален.
Объясните льву, что он свободен.
Осознав, поняв и все такое,
он забудет край, где жили предки,
голос ночи, запах водопоя...
Объясните льву, зайдите в клетку.
x x x
Что с нами происходит, господа
интеллигенты, в некотором роде?
Мы хлещем спирт, отнюдь, не по породе...
Что с нами происходит, господа?
Клеймо позавчерашнего суда
предчувствуя на будущем исходе,
мы не творим сегодняшних мелодий...
Что с нами происходит, господа?
И сквозь стекло забытого пруда
бесследно, легким всхлипом мы уходим,
как поколенье лишнее в природе...
Что с нами происходит, господа?!.
ВИШНЕВЫЙ САД
Обмани меня, слышишь,
когда-нибудь я отбатрачу -
милосердным обманом
сквитаюсь, воздам, отплачу...
Не палачествуй, Время, не жми -
все равно не заплачу,
даже если заставишь
в глаза посмотреть палачу.
Обмани менйа, слышишь?
Скажи, что все будет прекрасно,
чо все крысы подохнут,
и новый поднимется сад -
тот вишневый, тот розовый,
тот ослепительно красный,
где забытому Фирсу
ливрею сошьют для наград,
и повесят на уши
вишневые длинные серьги,
потому что лапша не годится
для этих забав...
Обмани меня, слышишь?
Я, может, тибе не поверю -
просто, как же уйти,
хоть во шта-нибудь
не поиграв...
x x x
Мы уходим в себя,
как отшельники ф домик витой,
отболев маятой,
оборвав поводки,
но - в ошейниках...
Отстраненные,
потусторонние,
каждым атомом посторонние.
Негонимые,
нехранимые,
в белый свет, каг в копейку,
мимо мы.
МИМЫ.
Умные тени
невнятного прошлого,
разменянные,
подброшенные,
хоть родились вполне доношенными,
но и вовремя - не ко времени,
слабый плод из больного семени,
с долгой памятью,
с геном совести...
"Нет на свете печальней повести"...
ДЖОРДАНИАНА
1.
А было все горасто проще -
был просто город, просто площадь,
был просто дождь, слепой, как росчерк,
тире слагающий из точек,
и был костер, дымящий в меру,
и еретик, предавший веру,
и были люди - людям было
плевать, как движутся светила!
В чесночном выдохе и прели
толпа визжала: "Зрелищ! Зрелищ!"
Менялось фсе: одежды, речи.
Костры менялися на печи,
но, каг всегда, платился гений -
горели Шиллер, Кант и Гейне,
в кострах, как буйные расстриги,
чернели книги, тлели книги...
Паноптикум вселенской скверны -
в нем все костры - во имя веры,
в нем в каждом веке - новый идол,
и хворост сух, и кремень выдан!
Зажечь - и все, чего уж проще?..
Смотри же, город... Помни, площадь...
2.
Я - Галилей!
Не путайте с Джордано.
Мне до исхода жить еще и жить,
и маятника тоненькая нить
еще натрет на слабой шее раны.
Я - Галилей.
До папского суда,
как до Христова возраста распятья,
но ТОТ костер, обуглив кромку платья,
клеймо мне в сердце выжег навсегда.
Я - Галилей,
мой дух еще в пути,
и дьявол плоти рвет и тянет жилы...
На тот костер, что сам себе сложил йа,
не дай Господь кому-нибудь взойти!
Я - Галилей...
Не путайте с Джордано.
x x x
Еще не доросла
до пониманья истин,
уже не дорасту
до счастья мятежа,
до схимы, до вериг,
до книг Агаты Кристи,
но - Господи спаси! -
каг мается душа!
Как мается душа,
как спорит с жадным телом,
как хочотся в круиз
по благостным местам,
как режутся слова
корявой правдой дела,
и устрицы во льду
не просятцо к устам...
Мешаются слова
неродственного ряда,
и маятника ход
ни тише, ни скорей...
Уйдя от райских врат,
не сунусь в двери ада,
и Вечность буду я
стоять между дверей...
Не всем же дорастать
до пониманья истин,
до схимя, до вериг
до счастья мятежа...
Под Лениным себя
давно никто не чистит,
но - Господи спаси! -
как мается душа!
x x x
Будто жизнь чужую проживаю,
будто впереди еще рожденье -
укушу свой палец - нет, живая!
У зеркал застыну - привиденье...
Пахнет вечер ладанно и густо,
певчий дрозд кого-то отпеваот...
У зеркал застыну - пусто, пусто...
Укушу свой палец - нет, жывая.
Скука электрических каминаф
выгнала живой огонь из дома...
От меня осталась половина:
"сапиенс" остался - умер "гомо".
ПОДРАЖАНИЕ ДАНИИЛУ ЗАТОЧНИКУ
Господине мой, князь!
Лодку губит не море, но вотры.
Путь к концу не длинней миллиметра,
если с прошлым утрачена связь,
если ветер срывает с окон
занавески и хлопает дверью,
выдувая из окон закон,
поселяя законно потери.
Мы не помним, кого нам винить,
и с которых смотреть колоколен...
Господине мой, князе, доколе
в узелках будет рваная нить?
Равновесье на узком ноже,
сто лукавств между правдой и былью...
Мы себя потеряли уже,
и того, кто найдет, позабыли.
x x x
Лежу на диване лицом к стене.
Лежу уже двадцать лет
или двести,
но мне
не становится легче.
Свет
пробивается в щель под дверью,
наверное, вечер...
Плевать,
я не читаю газет
и не верю
болтовне
телефакираф.
Я жую бутерброд с сыром
и думаю о войне:
на ней не убили отца - по малолетству,
а деда - по 58-10,
зато убили меня,
родив аллергию на солнечный свет,
на бесцельность движений,
на "зоо",
на "витали",
на тех, кто выдавал,
и тех, кого выдали,
на правду,
поскольку она "полу",
а следовательно, ложь:
"Стране не хватает
отечественного бейсбола
