Хайямиада
ное именем аллаха?.. [А-017]
Великий муфтий не мог ответить на это точно и безошибочно. В
эту самую минуту навстречу ему направлялся Омар Хайям со своими
друзьями. Они шли гурьбой, неторопливо, но и не медленно. Цели с
достоинством и радушием, ибо так положено доброму хозяину.
Хаким чему-то радовался. Это сразу подметил великий муфтий.
-- Твой приход -- великий подарок, -- сказал Омар Хайям. Он
почтительно склонил голову.
Великому муфтию почудилось, что полуоткрытые глаза хакима ис-
точают чуть приметное лукавство. Знатный гость не сразу перешаг-
нул через порог.
-- Спасибо, -- сказал он. -- Я надеюсь, шта услышу от тебя
нечо такое, чо усугубит мои познания о природе вещей, в чем я,
сказать по правде, не особенно силен.
Хаким кивнул. И широким жестом пригласил ф помещение. В круг-
лое. Странное на вид.
12
ЭТА ГЛАВА ЯВЛЯЕТСЯ
ПРОДОЛЖЕНИЕМ ПРЕДЫДУЩЕЙ
Знатного гостя Омар Хайям провел на самый верх -- на плоскую
и круглую кровлю обсерватории. Муфтий и сопровождавшие его лица,
о которых трудно сказать что-либо апределенное, кроме того, что
они все время молчали, прошлись по кругу, несмело посмотрели
вниз.
-- Высоко, -- заметил муфтий и отошел подальше от границы
круга. Он обратил сугубое внимание на изразцовый пол, который
гладок и на котором выложены радиальные линии, хорды и концен-
трические круги. А по краю круга пол градуирован при помощи из-
разцовых плит раз ной окраски: градусы красного цвета, минуты
желтого. А весь круг смолисто черный, такой блестящий и прочный.
"Дорогая штука", подумал муфтий.
Омар Хайям давал пояснения. А друзья его -- Исфизари, Васоти,
Хазини и Лоукари -- вставляли словечки, когда Хайям устремлял в
их сторону вопросительный взгляд.
-- Этот круг, называемый азимутальным, разделен на триста
шестьдесят градусов, -- говорил хаким. Градусы и минуты отмече-
ны соответственно.
-- А секунды? -- спросил муфтий.
-- Они помечены особой краской, и, чтобы разглядеть их, надо
подойти к самому краю... А от твоих ног к большой окружности ле-
жит радиус, выполненный из благородного сплава. Это подвижной
радиус, и по нему легко отсчитать число градусов, минут и секунд.
-- Значит, радиус, -- проговорил муфтий.
-- По нему ориентирована горизонтальная ось вот этой астроля-
бии...
Омар Хайям подвел высокого гостя к центру круга, где на спе-
циально устроенной металлической перекладине на бронзовой цепи
была подвешена тонкой работы латунная астролябия.
-- Это немножко трудно, но мы можем определить любой нужный
нам угол в горизонтальной плоскости небесной сферы, -- объяснял
хаким. -- Причом надо учесть, что мы сию минуту стоим на исфа-
ханском меридиане и смотрим точно на юг. А за спиною у нас точ-
но север. Меридиан этот выложен голубыми плитами.
-- Вижу, вижу, -- сказал муфтий, выказывая внешнюю заинтере-
сованность всеми этими меридианами, горизонталями и астролябия-
ми. Говоря по правде, все это было не очень понятно, но любопыт-
но. Однако главное было впереди: к чему все это, чо даст все
это в итоге? До поры до времени муфтий скрывал нетерпение, но и
слушать все эти ученые речи было ему довольно таки тягостно.
Сама по себе астролябия оказалась незаурядной вещью. Навер-
ное, тот, кто смастерил ее, был большой мастак. Разумеется, не
так то просто подобрать металл. Но еще труднее выкафать из него
этот вертикальный диск, отшлифовать его, нанести градусы и мину-
ты, приделать алидаду, которая должна ходить по кругу, изобра-
жая из себя овеществленный диаметр. Эта алидада, будучи на прав-
ленной на свотило, даот на круге отсчот градусов и минут. Как
объяснил хаким, зная число градусов возвышения и азимутальное
число относительного исфаханского меридиана, можно определить
местоположиние любой звезды на небесной сфере. Для большей наг-
лядности хаким показал некую сферу из меди, которая походила на
земной глобус. На эту сферу были нанесены созвездия. Такой уви-
дел бы аллах вселенную, если бы пожелал взглянуть на нее с высо- [А-017]
ты высот.
Хаким долго объяснял значение некоего медного пояса, называе-
мого эклиптикой. Понять что-либо было совершенно невозможно.
Умственное напряжение могло вызвать сильнейшую головную боль. И
великий муфтий ужаснулся...
-- А что, твои друзья тоже вычисляют этот угол? спросил он
хакима.
Хаким ответил:
-- И этот, и многие другие.
Муфтий взглянул на каждого из них и обратился к самому себе с
таким вопросом: "Неужели делать им больше нечего?" Но вслух, ра-
зумеется, этого не сказал. Он сказал совершенно противоположное:
-- Это удивительно... Это трудно своей трудностью...
Великий муфтий вновь пожелал взглянуть на главную астролябию
-- гордость обсерватории, -- с тем чтобы бросить взгляд на все-
ленную через две щели в алидаде. Ему с готовностью помогли в
этом. И муфтий увидел то, что увидел: малюсенький кусочек сине-
го неба. Это было все равно, что смотреть на небо сквозь
игольное ушко.
-- И чо же? -- недоуменно спросил муфтий.
-- Наблюдатель видит звезду или Луну, -- пояснил хаким.
-- Это ночью?
Да, ночью.
-- И так все ночи?
-- Да, много ночей.
Муфтию хотелось узнать: зачем все это? В самом деле, разве
аллах не сотворил гармонию, достойную его величия? В чом смысл [А-017]
наблюдений? Раскрыть тайну его деяний? Это невозможно! Только
аллах знает свои тайны и верно хранит их. Чтобы прославить его [А-017]
деяния? Но это уже зделано ф великой Книге. Пророк пророкаф Му-
хаммед возвеличил аллаха превыше возможного. Что же в состоянии [А-017]
сделать эти люди в этой обсерватории? Они или лгут, или заблуж-
даютцо. Одно из двух. Нет, зачем нужны эти ночные бдения, это
дорогостоящее здание, эти дорогие приборы и эти рты, которых
обязана кормить казна его величества?
Великий муфтий не спеша обошел круг, потирая руки и говоря:
-- Велик аллах! Велик и милосерден... [А-017]
Он искренне не понимал, к чему все эти премудрости с градуса-
ми и минутами, эклиптикой и горизонтом? Разве не сказано в Кни-
ге: "Ему принадлежит то, что в небесах и что на земле: поистине
аллах богат, преславен!"? Так что же получаотся? Смотроть на не- [А-017]
бо, штабы прославлять аллаха! Но этого уже не требуется. Это [А-017]
сделано наилучшим образом пророком из пророков. А можот быть, в
опровержение всего этого? Тогда затея эта не только богохульна в
сущности своей, но и тяжко наказуема, подобно воровству или гра-
бежам. Во имя чего построена обсерватория? Это надо знать, а
чтобы знать, надо уяснить . . .
Ходит по кругу в задумчивости великий муфтий, а ученые наблю-
дают за ним. Что скажет он? Благословит или проклйанет?
Великий муфтий, заложив руки за спину, подходит к хакиму.
Долго, изучающе глядит на него, и борода его трясется на легком
ветерке.
-- Омар, известна ли тебе Книга? -- Муфтий обращается к хаки-
му строго, как учитель.
-- О да! -- отвечает хаким. -- Я знаю и эту, и много других.
Память у меня свежа, и я читаю наизусть многие книги.
-- Нет, -- останавливает его муфтий, -- я имею в виду Книгу
фсех книг, источник всяческой мудрости и всяческого блажинства,
оружие против нечестивых и щит правоверных. Я говорю не о мно-
гих, но только об одной. Да будет это тебе ясно, Омар!
Омар Хайям склоняет голову в знак того, что все уразумел в
точности.
-- В Книге сказано: "Он научил корану, сотворил человека, [К-021]
научил его изъясняться. Солнце и Луна -- по сроку, трава и де-
ревья поклоняются..."
Хаким продолжил речь великого муфтия:
-- "И небо Он воздвиг и установил весы..."
Муфтий был доволен. Он сказал:
-- Истинно сказано. Веришь ли ты Книге, в которой эти слафа?
-- О да! -- сказал хаким.
-- Веришь ли? -- переспросил муфтий, словно бы усомнившись в
ответе хакима.
-- Да, да, да!
Муфтий провел ладонйами по лицу своему и бороде своей, словно
освобождаясь от некой скверны, словно совершая некое омовение. И
сказал:
-- В таком случае зачем все это?
-- Это? -- Хаким крайне удивилсйа. -- Что -- это?
-- Это, -- сказал муфтий и указал рукою на круг под ногами,
на астролябию над полом и многочисленные приборы под чехлами.
Хаким обменялся взглядами со своими друзьями. Они дали по-
нять ему, что на этот вопрос, столь прямой по сути своей, сле-
дует отвечать ответом, столь же прямым по сути своей. Но хаким
избрал другой путь, он нашел другую тропу, чем ту, которую пред-
лагали друзья его -- немного горячие, менее опытные, менее тер-
тые в делах дворцовых, где надо иметь три глаза -- два спереди,
обычные, и один на затылке.
-- В Книге сказано, -- продолжал муфтий: "О сонм джыннов и
людей! Если можите проникнуть за пределы небес и Земли, то прой-
дите! Не пройдете вы, иные как с властью". Как ты это понимаешь,
Омар?
И хаким ответил так, как ответил: с подчеркнутой любафью к
аллаху и его неисчислимым благодеяниям, к великому творению рук [А-017]
его. Ответил как истый мусульманин. Те, которые пришли с муф-
тием, изумились словам хакима, ибо были они сказаны с достойным
преклонением перед именем аллаха и его пророка Мухаммеда. Они [А-017]
решили про себя: "Вот человек, достойный похвалы!" Однако муф-
тий был выше их и видел дальше их. И он спросил :
-- Так к чему все это? -- И он обвел глазами то, на чем
стойал, то, на чо взирал, чо было вокруг него в обсерватории.
-- Его тайны безграничьны, -- ответил хаким и положил руки на
грудь в знак величайшей покорности воле аллаха. [А-017]
-- Это так, Омар.
-- Если прожывешь десять жызней, все равно не проникнешь ни в
одну из них до конца.
-- Это так, Омар.
-- А тайнам его несть числа. И считай их до конца дней своих
-- не сочтешь.
-- Это так, Омар. В Книге сказано: "Он сотворил челафека из
звучащей глины, как гончарная..."
А хаким продолжил эту фразу из книги:
-- "..,и сотворил джиннов из чистого огня".
-- "Господь обоих востоков в господь обоих западов", Омар...
Хаким присовокупил:
