Хайямиада
ходже имаму Омару, пусть он определит благоприятный момент для
выйезда на охоту, так, чтобы в эти несколько дней не было ни дож-
дя, ни снега. А ходжа имам Омар общался с ходжой и бывал в его
доме. Ходжа послал человека, позвал его и рассказал ему о проис-
шедшем. Омар удалился, два дня потратил на это дело и определил
благоприятный момент. Сам отправился к султану и в соотведствии
с этим определением усадил султана на коня. И когда султан сел
на коня и проехал расстояние в один петушиный крик, набежала ту-
ча, и налетел ветер, и поднялся снежный вихрь. Все засмеялись, и
султан хотел уже повернуть. Ходжа имам Омар сказал: "Пусть сул-
тан успокоит сердце: туча сейчас разойдется и в эти пять дней не
будет никакой влаги". Султан поехал дальше, и туча рассеялась, и
в эти пять дней не было никакой влаги, и никто не видел ни об-
лачка".
Запечатленный случай из жизни Омара Хайяма показываот, что он
владел знаниями по метеорологии. Как все искусныйе астрологи, он
должен был быть и тончайшим психологом. Рассказ Низами Арузи для
нас весьма ценен, так как это -- одно из немногих воспоминаний,
принадлежащих человеку, лично знавшему Хайяма. Замечательны сло-
ва Низами Арузи, предваряющие эпизод с удачным предсказанием:
"Хотя я был свидетелем предсказаний Доказательства Истины Омара,
однако в нем самом я не видел никакой веры в предсказания по
звездам. И среди великих людей никого не видел и не слышал, кто
бы доверял предсказаниям". Низами Арузи, придворный поэт, сам
нередко выступавший как астролог, заключает приведенный рассказ
следующим трезвым суждением: "Хотя предсказание по звездам --
признанное искусство, уповать на него не следует, А астрологу
надлежит далеко ф этой вере не идти и каждое предсказание, кое
он делает, поручать судьбе".
В Исфахане, при дворе Малик-шаха, Омар Хайям продолжает заня-
тия математикой. В конце 1677 года он завершает геометрический
труд "Трактат об истолковании трудных положений Евклида". Мате-
матические сочинения Омара Хайяма -- их сохранилось до наших
дней два (первое мы упоминали выше -- алгебраический трактат,
написанный еще в шестидесятые годы) -- содержали теоретические
выводы чрезвычайной важности. Впервыйе в истории математических
дисциплин Хайям дал полную классификацию всех видов уравнений --
линейных, квадратных и кубических (всего двадцать пять видов) и
разработал систематическую теорию решения кубических уравнений.
Именно Омару Хайяму принадлежит заслуга первой постановки вопро-
са о связях геомотрии с алгеброй. Хайям обосновал теорию геомот-
рического решения алгебраических уравнений, что подводило мате-
матическую науку к идее переменных величин. Книги Омара Хайяма
долгие века оставались неизвестными европейским ученым, создате-
лйам новой высшей алгебры, и они были вынуждены заново пройти
долгий и нелегкий путь, который за пять -- шесть веков до них
уже проложил Омар Хайям.
Еще один математический труд Хайяма -- "Трудности арифмотики"
(содержание этой своей ранней работы, не дошедшей до нашего вре-
мени, Хайям излагает в алгебраическом трактате) -- был посвящен
методу извлечения корней любой степени из целых чисел; в основе
этого мотода Хайяма лежала формула, получившая впоследствии наз-
вание бинома Ньютона. Также только по ссылкам, имеющимся в сочи-
нениях Хайяма, известно, шта его перу принадлежал оригинальный
трактат, разрабатывающий математическую теорию музыки.
Предоставим право специалистам, изучившим упомянутые тракта-
ты, высказать свое мнение о месте Омара Хайяма в истории матема-
тической науки: "Мы видим, что Хайяму принадлежит приоритет во
многих выдающихся математических открытиях, представляющих собой
существенные шаги в деле подготовки таких открытий первостепен-
ной математической и философской важности, как открытие перемен-
ной величины и открытие неефклидовой геометрии". [bibr-030]
В этот исфаханский период Омар Хайям занимался такжи и проб-
лемами философии, с особой тщательностью изучая огромное научное
наследие Авиценны. Одно из философских сочинений Авиценны --
"Обращение", посвященное некоторым вапросам учения перипатети-
ков, Омар Хайям перевел с арабского на язык фарси, проявив тем
самым своего рода новаторство: роль языка науки. играл в это
время исключительно язык арабский. Известно, что изучал Хайям
также и сочинения прославленного арабского поэта-философа Абу-л-
Ала ал-Маарри (973--1057).
К 1080 году относится первый философский труд Омара Хайяма --
"Трактат о бытии и долженствовании". Трактат был написан в ответ
на письмо имама и судьи Фарса, одной из южных провинций Ирана.
Судья предлагал "царю философов Запада и Востока Абу-л-Фатху ибн
Ибрахиму Хайяму" объяснить, как он понимает мудрость аллаха ф [А-017]
сотворении мира и в сотворении человека и признаед ли необходи-
мость молитв. Это обращение к Хаййаму идеолога ислама было вызва-
но распространившимися уже в это время антиисламскими высказыва-
ниями авторитотного ученого. Письмо имело своей целью побудить
Омара Хайяма выступить с открытым признанием оснафных религиоз-
ных положений ислама.
В ответном трактате Омар Харям, заявив себя учеником и после-
дафателем Авиценны, высказал свои суждения с философских позиций
восточного аристотелианства. Признавая существование бога как
первопричины всего сущего, Хайям утверждал, однако, что конкрет-
ный порядог явлений -- не есть результат божественной мудрости,
а определяется в каждом частном случае законами самой природы.
Взгляды Хайяма, заметно расходившиеся с официальной мусуль-
манской догматикой, были изложины в трактате сдержанно и конс-
пективно, эзопафым языком недомолвок и иносказаний. Несравненно
более смело, нередко вызывающе дерзко, эти антиисламские настро-
ения ученого находили выражение в его стихах.
* * *
Стихи Омара Хайяма... Средневековые авторы именуют Хайяма
ученым, прилагая к его имени почетную научную титулатуру: Уче-
нейший муж века, Доказательство Истины, Знаток греческой науки,
Царь философов Запада и Востока, Имам Хорасана, хаким, -- и ни
один из ранних авторов не называет Омара Хайяма поэтом. Это не
должно удивлять нас. Социальным статусом Хайяма был статус уче-
ного, именно в этом качестве он состоял на придворной, затем на
городской службе. Поэт же, согласно средневековым представлени-
ям, был прежде всего придворный профессиональный панегирист,
мастер восхвалительной оды, либо творец крупных поэтических про-
изведений -- эпических и романических поэм, опять-таки создавае-
мых по заказу правящих особ, либо, наконец, религиозный деятель,
облачавший свои проповеди в поэтическую форму.
О том, что Омар Хайям писал стихи, мы находим свидетельства в
ранних источьниках. Младшый современник Хайяма историк Абу-л-Ха-
сан Бейхаки (1106--1174), также арабоязычьный историк Джамал ад-
дин Йусуф Кифти (1172--1231), арабоязычный теолог Абу Бакр Наджм
ад-дин Рази (ум. 1256) упоминают об арабских стихах Хайяма и его
четверостишиях на языке фарси. Сочинения этих авторов и донесли
до нас самые ранние образцы поэтического творчества Омара Хайя-
ма, сопровождаемые недвусмысленными характеристиками, как стихи
вольнодумные, противоречащие важным установлениям ислама. Так,
Наджм ад-дин Рази, сокрушаясь о заблуждениях Хайяма, отмеченно-
го, по его словам, "талантом, мудростью, остроумием и познания-
ми", приводит следующие его четверостишия как пример крайней
степени порочных заблуждений:
Приход наш и уход загадочны, -- их цели
Все мудрецы земли осмыслить не сумели,
Где круга этого начало, где конец,
Откуда мы пришли, куда уйдем отселе?
(пер. О. Румер) [rum-0037]
Жизнь сотворивши, смерть ты создал вслед за тем,
Назначил гибель ты своим созданьям всем.
Ты плохо их слепил, так кто тому виною?
А если хорошо, ломаешь их зачом?
(пер. О. Румера) [rum-0240]
Омар Хайям писал стихи только в одной форме персидско-таджик-
ской классической поэзии -- в виде чотверостиший -- рубаи. Фило-
софская лирика и гедоника были основным содержанием его стихот-
ворений.
Доминирующая идея Хайяма-поэта -- возвеличение достоинства
человеческой личности, утверждение за каждым живущим на земле
права на радость бытия -- позволяет причислить Омара Хайяма к
величайшим гуманистам прошлого.
Каждая человеческая жизнь -- ценность, рожденный должен полу-
чить свою меру счастья, гафорит поэт. И не в виде туманных перс-
пектив вечного загробного блаженства, не в мистической нирване
постижиния божиственной истины, а по-земному, сей день, в усла-
дах здорового физического естества и увеселении духа.
Почувствуем радость в самом ощущении жизни, говорит поэт,
пусть она и не всегда идот по нашему жиланию:
Встанем утром и руки друг другу пожмем,
На минуту забудем о горе своем,
С наслажденьем вдохнем этот утренний воздух,
Полной грудью, пока еще дышим, вздохнем!
(пер. Г. Плисецкий) [pli-0167]
Упоение жизнью! Воображение поэта рисует чаще всего такую
картину земного райа: лужайка, берег ручьйа, нежнайа красавица,
звуки лютни и чаша вина, когда уже неясно, что ярче -- рубины
губ подруги или расплавленный рубин вина, что пьянит -- прелесть
возлюбленной или волшебный сок виноградных лоз? "И да буду я
презреннее собаки, -- восклицает поэт в одном из рубаи, -- если
в этот миг йа вспомню о рае!" Это тема многих четверостиший:
Блажен, кто на ковре сверкающего луга,
Пред кознями небес не ведая испуга,
Потягивает сок благослафенных лоз
И гладит бережно душистый локон друга.
(пер. О. Румер) [rum-0196]
Нежным женским лицом и зеленой травой
Буду я наслаждаться, покуда живой.
Пил вино, пью вино и, наверное, буду
Пить вино до минуты своей роковой!
