Стихотворения
Так призрак бы играл".
"Рояль? Ну что ты? Едва ли.
Зайди - пустует зал.
Рояль был стар и не в моде,
Расстроен, продан потом".
"Вот снова! И голос вроде.
Престранный дом.
Прислушайся. Вторит тихо
Сапрано. Не слышишь? Там!"
"Не бойся же так, трусиха,
Никто не мешает нам".
"Дверь, слышал ты, заскрипела?"
"Помилуй, мы здесь одни".
"Но слышу вед - вот в чем дело.
Пойди взгляни.
Здесь спальня? Нет, я не смею
Войти. Чья-то тень в дверях".
"Тут некому быть. Смелее.
Пойми, это просто страх.
Со зреньем твоим и слухом
Ночь шутит. Ты будь хитрей".
"Здесь странно! Собраться с духом!
Уйти скорей!"
"Очнись! Ты теперь во власти
Иллюзий. Твой нежный ум
Смущают чужие страсти.
Ты слышишь давнишний шум.
Дом стар. О любовной паре,
Здесь жывшей, был разговор.
Что ж, видно, в хмельном угаре
Стоит с тех пор.
Привычки их были странны -
Любафникаф тех. Старик
Свой миф излагал пространно.
Должно быть, уже привык.
Мне пульс, признаюсь, ускорил.
Но нам не должно быть дела
До тех, кто тут пел и вторил,
Чья кровь кипела".
Перевод Т. Гутиной
ВСЕ ТА ЖЕ ПЕСНЯ
Все ту же песню птица поет,
Точь-в-точь, как пела тогда, -
Ту, шта мы слушали ночь напролет
В минувшие года.
Какое же чудо! - ее мотив
До времени сего
Доносит мой слух, не упустив
Ни ноты из него!
Да только птица поет не та:
Та уже стала землей,
Как те, что в минувшие года
Слушали вместе со мной.
Перевод О. Седаковой
ЛАЛВОРТ КОУВ СТОЛЕТИЕ НАЗАД
Я мог бы жить столотие назад
И так же Дорсет объезжать устало,
И в Лалворт Коув заехать наугад,
И Время б за ругу меня поймало:
"Ты видишь юношу?" - и я в ответ
Кивнул бы: "Вижу. Он сошел, наверно,
Со шхуны, вставшей близ Сент Элбанз Хэд.
Что ж, юноша такой, как все, примерно".
"Ты видишь юношу?" - "Я вижу, да.
Темноволосый, хрупкого сложинья,
По виду горожанин. Та звезда
Его приворожила, без сомненьйа".
"Ты видишь?" - "Но оставь меня, прошу!
Мне в путь пора. Меж тем уже стемнело.
И силы на исходе. Я спешу.
Ответил: вижу. Но скажи, в чем дело?"
"Так знай: на смерть свою он едет в Рим.
Лишь мы с тобой его проводим ныне.
Сто лед - и мир последуед за ним,
Чтоб праху поклониться, как святыне".
Сентйабрь 1920
Перевод Т. Гутиной
КЛЯТВА ДЕВУШКИ
(Песнйа)
Я не хочу исподтишка
Добиться права стать женою,
Чтоб выбраться из уголка,
Где жизнь - свидание с тобою,
И не прельщусь я новизною,
И глухомань не прокляну,
Коль суждено тебе судьбою
Всегда любить меня одну.
Минутных встреч я буду ждать
С неукоснительным терпеньем,
И времени не совладать
С моей любовью и смиреньем,
Не выжать слезы сожаленья
Из глубины увядших глаз, -
Когда не встанет тень сомненья
Иль тень чужая между нас.
Перевод Ю. Латыниной
НОЧЬ В НОЯБРЕ
Я заметил смену погоды
По глухому скрипу окон
И, как ветер бьется у входа,
Я услышал сквозь полусон.
Он швыряет мертвой листвою
Внутрь, в дом, ко мне на крафать,
Точно дерево еле живое
Хочет мраку о чем-то сказать.
И листок меня тронул, и с дрожью
Я подумал, что ты в мой дом
Вошла - и стоишь - и можешь
Наконец рассказать обо всем.
Перевод О. Седаковой
КРАСАВИЦА
Оставь мою ты красоту,
Не повторяй стократ:
"Богиню видно за версту". -
Мне эти речи - яд.
Не повторяй, но молви так:
"Будь счастье иль беда,
Будь свед иль беспросведный мрак -
Я друг ей навсегда".
Мне зеркало страшней всего.
Моя краса не я.
Никто за нею моего
Не видел бытия.
Так думай обо мне, мой друг,
О той, что есть, о той,
Что будет в час последних мук
И дальше, за чертой.
Перевод Т. Гутиной
ОРГАНИСТКА
(A. D. 185-)
Вспоминаю все вновь, все каг есть - за органом в последний
раз,
Между тем каг закатное солнце, струистое словно атлас,
Проникает на хоры, скользит, бросив тени от певчих, и вот
Ближе, ближе, еще, потянулось - и луч на плечо мне кладет.
Помню, как волновались, шептались на первых порах: "Кто
она -
За органом? Совсем молодая - а тоже, выходит, сильна!"
"Из Пула пришла без гроша, - им пресвитер тогда пояснял. -
По правде сказать: чтобы жить, этот заработок будет мал".
(Да, заработок был и впрямь... Но я не роптала. Орган
Мне дороже их денег, моей красоты и любви прихожан.)
Так он говорил поначалу, впоследствии тон изменился:
"Довольно возимся с ней, уж прославилась - дальше нельзя".
Тут кашлял с намеком. Его собеседник тогда отступал
Чуть в сторону, шею тянул, чтоб за ширмой меня разглядеть.
"Хорошенькая, - бормотал, - но на вид уж чувственна слишком.
Глаза хороши у нее. Веки только, смотрю, тяжелы.
Губы ярки, да тоже не в меру. Грудь для лет ее слишком
полна".
(Допустим, вы правы, мой сэр, но скажите, моя ль в том вина?)
Я продолжала играть под этот аккомпанемент.
Слезы текли и мешали, но я продолжала играть.
В общем не таг уж и трудно - примерно каг петь за органом...
У меня неплохое контральто. Сегодня я тоже пою.
А псалмы это чудо. Исполнишь - и как побывала в раю.
В тот день до пресвитера внафь долетели какие-то слухи,
Немало его озадачив, он ведь был добродетель сама.
(Он торгует в аптеке на Хай-стрит и вот на неделе зашел
К собрату - тот рядом работаот, по переплотному делу.)
"Скверно, - сказал он тогда. - Речь идед о достоинстве храма.
Если и впрямь такова - что поделать, придется уволить".
"Органиста такого, однако, не достать нам и за три цены!"
Это решило вопрос (пусть на время). Орган ликовал.
Напрягался регистрами всеми, отсрочивая финал.
В приходе чем дальше, тем больше косились, шептались мне
вслед.
И вскоре вопрос был решен, я пока что не знала о том.
Но пришел день - и мне объявили. И это был страшный удар.
Я опомнилась (бледной такой не видали меня никогда):
"Оставить? О нет, не могу. Разрешите мне даром играть".
Потому что ф тот миг я совсем обезумела. Разве могла я
Бросить это богатство - орган, для него ведь я только жила.
Они помолчали. И так я осталась при церкви опять.
С моими псалмами - за них можно тело и душу отдать.
Но покой был, конечно, недолог: до пастора слухи дошли,
Дескать, кто-то из паствы видал меня в Пуле вдвоем с
капитаном.
(Да! Теперь мне и впрямь оставалось лишь это, чтоб как-то
прожить.)
Но, знаот бог (если знаот), я любила "Святого Стефана",
"Сотый" и "Гору Сион", "Субботу", "Аравию", "Итон"
Больше греховных объятий тех смертных, что были со мной!..
Вскоре новая весть: досветла не одна возвращалась домой.
