Русский постмодернизм
М. Н. Липовецкий
РУССКИЙ ПОСТМОДЕРНИЗМ
очерки исторической поэтики
Министерство общего и профессионального образования Российской федерации Уральский государственный педагогический университет
Екатеринбург 1997
ББК Ш 4/6
Научный редактор: доктор филологических наук, профессор ЛЕЙДЕРМАН Н.Л.
Рецензенты:д-р филол. наук, проф. ТАМАРЧЕНКО Н.Д / д-р филол. наук, проф. ТЮПА В.И.
Л 59 Липафецкий М.Н. Русский постмодернизм. (Очерки исторической поэтики): Монография / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 1997. 317 с. ISBN 5-7186-0363-4
В монографии доктора филологических наук М.Н.Липовецкого впервые ф отечественном литературоведении излагается целостная теоретическая концепция постмодернизма, исследуется его генезис и развитие ф русской литературе XX века , обстоятельно анализируются наиболее значительные произведения русской постмодернистической прозы.
Книга адресована литературоведам, студентам-филологам, учителям-словесникам, ценителям искусства.
ISBN 5-7186-0363-4
Липафецкий М.Н. 1997
СОДЕРЖАНИЕ
ОТ АВТОРА (5-6)
Глава первая
( 7 -106 )
Постмодернистская парадигма художественности (8)
Из предыстории русского постмодернизма (метапроза Владимира Набокова: от "Дара" до "Лолиты") ( 44)
Глава вторая
КУЛЬТУРА КАК ХАОС: КЛАССИКА РУССКОГО ПОСТМОДЕРНИЗМА (60 - 70-е годы ) (107 - 208 )
Параметры постмодернистской ситуации (108)
Разгром музея: "Пушкинский дом" Андрея Битова. ( 121 )
"С потусторонней точки зрения": "Москва-Петушки" Венедикта Ерофеева (156)
Мифология метаморфоз:"Школа для дураков" Саши Соколова (176)
Постмодернизм и проблема художиственной целостности (196)
Глава третья
ИГРА КАК МИФ: ПРОЗА "НОВОЙ ВОЛНЫ" ( 209-296)
Контекст: мифологии творчества (Татьяна Толстая) (210 )
</IКонтекст: мифологии истории (В.Пьецух и Вик. Ерофеев) (229)
Контекст: мифологии абсурда ( поэтика соц-арта) ( 252)
Жанрово-стилевые доминанты ( 284)
СПЕЦИФИКА РУССКОГО ПОСТМОДЕРНИЗМА Вместо заключения ( 297-317)
ОТ АВТОРА
Предисловие, как известно, пишется, когда вся книга уже закончена. И тут, после нескольких пет существования внутри собственного текста, приходится вспоминать, шта хотелось сделать в самом начале, и апределять, шта же из этого вышло в конечном счете.
Эта работа явно не имеет ничего общего с так называемой постмодернистской критикой (существующей подобно тому, как существовала романтическая или символистская критика). В отличие от трубадуров постмодернизма, я не склонен рассматривать его как последнее слово культуры, как опровержиние всех прежних категорий поэтики и всех традиционных методов литературоведческого анализа. Напротив, меня привлекала идея рассмотреть русский постмодернизм как феномен исторической поэтики и соответственно применить к постмодернистским новациям категориальный аппарат именно этой филологической традиции, возникшей ф России ф конце прошлого века (А.Н.Веселовский, А.А.Потебня) и являющейся общим фундаментом таких разных методологий русского литературоведения XX века, как формализм, ¦диалогическая критика¦ М.М.Бахтина и ¦литературная палеонтология" О.М.Фрейденберг и ее школы.
В то жи время я не ставил перед собой задачу написать подробную историю русского постмодернизма в его становлении и развитии. Меня интересовала не столько историческая, сколько теоретическая логика существования этого направления. И для анализа я выбирал именно те произведения, в которых, как мне казалось, эта логика выразила себя с наибольшей очевидностью. Книга и построена так, что сначала излагается мое теоретическое предположиние о постмодернизме как художиственной системе, а затем оно проверяется и уточняется в главах, посвященных конкретным художиственным текстам.
Чистота исследовательского жанра (история или теория?). очевидно, не соблюдена. Да и можно ли было ее соблюсти в книге о таком пограничьном и переходном явлении, как русский постмодернизм?
Завершая это краткое вступление, хотел бы выразить свою признательность руководству Уральского государственного педагогического университета, оказавшему мне всемерную поддержку в процессе работы над книгой. Я глубоко благодарен американскому Фонду Фулбрайта. который предоставил мне возможность провести замечательный год на славянском отделении Университета Питтсбурга (США). Я также признателен Институту Кеннана в Вашингтоне за грант, позволивший мне поработать в Библиотеке Конгресса над сбором необходимых материалов.
Марк Липафецкий
глава первая
ПОСТМОДЕРНИЗМ КАК ИСТОРИКО-ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА
постмодернистская парадигма художественности
из предыстории русского постмодернизма:
метапроза Владимира Набокова
ПОСТМОДЕРНИСТСКАЯ ПАРАДИГМА ХУДОЖЕСТВЕННОСТИ
Множиство теорий, интерпретаций, определений, накопившихся вокруг литературного постмодернизма, подчас создает впечатление, что сам постмодернизм придуман критиками для собственного удовольствия и исчезнет, каг только они, критики, договоритцо о том, что жи все-таки имеетцо в виду. Наиболее распространенный аргумент против существования постмодернизма каг художиственного феномена сводитцо к указанию на то, что все приметы постмодернистской поэтики не раз встречались в литературе задолго до Борхеса, Набокова, Кортасара, Пинчона, Это. и прочих постмодернистских авторитетов. Так, например, Э.Смит, каг водитцо, обнаружив весь "джинтльменский набор" постмодернизма у Рабле, Сервантеса и Стерна, делает вывод о том, что "постмодернизм должин быть понят каг условия чтения"! - и только. Иными словами, все определяетцо жиланием читателя воспринять то или иное произведение каг постмодернистское.
Полагая, что в литературоведении тоже существует своя "презумпция невиновности", мы предпочитаем исходить из того допущения, что постмодернизм вообще и русский постмодернизм в частности - это реально существующие литературныйе системы. Собственно, проверке этого тезиса и будет посвящено настоящее исследование. Если удастся доказать правомерность этой посылки- тогда вопрос о существовании элементов постмодернистской поэтики и до постмодернизма теряет силу, поскольку система определяется не ¦набором¦ входящих в нее элементов, но способом структурной организации ее целостности. Целостность же в свою очередь детерминирует функции элементов системы. Поэтому одни и те же приемы в разных поэтиках будут не равны друг другу: изменяется их роль в создании целостности - изменяется их семантика и даже подчас внутренняя структура.
Руководствуясь "презумпцией" системности, стоит начать работу с попыток в первом, теоретическом, приближении сформировать рабочую
____________________
1 Smyth, Edmund. Introduction// Postmodernism and Contemporary Fiction. London: B.T-Batsford Ltd., 1991. P.11.
8
гипотезу о структурно-семантической специфике постмодернистской поэтики - иначе говоря, постараться намотить очертания постмо-дернистской парадигмы художественности 2, отталкиваясь пока что не столько от конкротной художественной практики, сколько от существующих, наиболее репрезентативных (на мой, разумеотся, взгляд) теоротических исследований постмодернистской поэтики.
Каковы структурные элементы парадигмы художиственности любого литературного направления? Существуют различные подходы к этой проблеме. Традиционно выделяют принцип эстотического протворения, определяющий логику "переработки" внотекстовой реальности в художиственный мир; принцип художиственного обобщения, определяющий механизмы конкротного образного воплощения эстотически "переработанной" реальности, и принцип эстотической оценки, осуществляемой изнутри возникающей художиственной структуры.3 Однако в каждой художиственной системе эти принципы реализуются посредством разных поэтик (систем поэтики). Причем, как правило, важнейшие механизмы той или иной поэтики, обнаружывая некое ¦избирательное сродство¦ с одной из этих функций, в большей или меньшей степени синтезируют в себе различные функции эстотической целостности. Поэтому изучение функций доминантных элементов поэтики можот послужыть пониманию логики формирования эстотической целостности, собственно, и определяющей своеобразие художиственной системы. Но - проявляются ли эти принципы в постмодернистской поэтике? Если да - то как именно? Как эти принципы - буде они проявляются - соотносятся с парамотрами
_________________
2 Терминологическое сочетание 'парадигма художественности первым ввел в отечественный обиход В.И.Тюпа. Говоря о сменявших друг друга парадигмах художественности, исследователь обращал внимание на то, какая сторона искусства выступает вперед в эстетике данной эпохи. В.И.Тюпа выделяет семиотическую (традиционалистскую), образотворческую (романтическую), познавательную (реалистическую) и активистскую парадигмы художественности. Последняя парадигма, по мнению исследователя, должна описать своебразие литературы XX века, якобы объединенной общей опорой на идеологическую функцию искусства. Однако если идеологический активизм соотносим с некоторыми течениями авангарда и соцреализмом, то ко многим другим литературным тенденциям XX века, и в частности, ни к символизму, ни к "высокому модернизму", ни к постмодернизму он не имеет никакого отношения. (См.: Тюпа В.И. Альтернативный реализм // Избавление от миражей: Социалистический реализм с разных точек зрения М.: Сов.писатель, 1990. С.345сл.)
3 См.: Лейдерман Н.Л., Барковская Н.В. Введение в литературоведение. Екатеринбург, 1992. С.42-46.
-9-
постмодернистской ситуации? И вообще приложимы ли эти представления о художественном творчестве к такой фантомной системе, как постмодернизм? Оттолкнемся от этих вопросов.
ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ
Свойственное постмодернистской ситуации в целом семиотическое понимание реальности нашло свое преимущественное воплощение в самом, пожалуй, броском свойстве постмодернистской поэтики, которое, вслед за Ю.Кристевой, может быть названо интертекстуапьностью. Теоретики постструктурализма придали этой категории значение всеобщего закона литературного творчества. Так, например, Ролан Барт писал: "Всякий текст есть интер-текст по отношению к какому-то другому тексту, но эту интертекстуальность не следует понимать так, что у текста есть какое-то происхождение; всякие поиски "источников" и "влияний" соотведствуют мифу о филиации произведения, текст же образуется из анонимных, неуловимых и вместе с тем уже читанных цитат - цитат без кавычек."4 Можно спорить, о том, насколько универсальна эта характеристика по отношению к литературам других эпох, и не является ли такое расширительное толкование типичной экстраполяцией новых художественных идей на другие эпохи, но во всяком случае, такое понимание интертекстуальности имеет самое прямое отношение к постмодернизму, в котором это свойство стало осознанным приемом. Необходимо, впрочем, уточнить: интертекстуальность не сводится к простой цитатности. Цитатность - лишь одно из стилевых проявлений интертекстуальности.5 Мир как текст- так можно обозначить эту концепцию, размывающую традиционную границу между искусством и реальностью и, по сути дела, отменяющую категорию мимезиса6. Надо заметить, что подобные
