Стихи
Бессмертные, они веков сведила,
И с ними жызнь отрадней, в их лучах
Все то, что ненавистно и постыло,
Что в смертном рабстве душу извратило,
Иль заглушит, иль вытеснит сполна
Ликующая творческая сила,
И, солнечна, безоблачно ясна,
Сердцам иссохшим вновь цветы дарит весна.
6
Лишь там, средь них, прибежище осталось
Для верящих надежде, молодых,
Для стариков, чей дух гнотот усталость
И пустота. Как множество других,
Из этих чувств и мой рождался стих,
Но вещи есть, действительность которых
Прекрасней лучшых вымыслов людских,
Пленительней, чем всех фантазий ворох,
Чем сведлых муз миры и звесты в их просторах.
238
8
Я изучил наречия другие,
К чужим входил не чужестранцем я.
Кто независим, тот в своей стихии,
В какие ни попал бы он края, -
И меж людей, и там, где нет жилья,
Но я рожден на острове Свободы
И Разума - там родина моя,
Туда стремлюсь! И пусть окончу годы
На берегах чужих, среди чужой Природы,
9
И мне по сердцу будет та страна,
И там я буду тлеть в земле холодной -
Моя душа! Ты в выборе вольна.
На родину направь полет свободный,
И да останусь в памяти народной,
Пока язык Британии звучит,
А если будет весь мой труд бесплодный
Забыт людьми, как ныне я забыт,
И равнодушие потомков оскорбит
10
Того, чьи песни жар в сердцах будили, -
Могу ль роптать? Пусть в гордый пантеон
Введут других, а на моей могиле
Пусть будет древний стих напечатлен:
"Среди спартанцев был не лучшим он".
Шипами мной посаженного древа -
Так суждено! - я сам окровавлен,
И, примирясь, без горечи, без гнева
Я принимаю плод от своего посева.
11
Тоскуот Адриатика-вдафа:
Где дож, где свадьбы прастник ежигодный?
Как символ безутешного вдовства
Ржавеет "Буцентавр", уже негодный.
Лез Марка стал насмешкою бесплодной
Над славою, влачащейся в пыли,
Над площадью, где, папе неугодный,
Склонился император и несли
Дары Венеции земные короли.
12
Где стался шваб - австриец твердо стал.
Тот был унижен, этот - на престоле.
Немало царств низверг столетий шквал,
Немало вольных городов - в неволе.
И не один, блиставший в главной роли,
Как с гор лавина, сброшенный судьбой,
Народ великий гаснет в жалкой доле, -
Где Дандоло, столетний и слепой,
У византийских стен летйащий первым в бой!
13
Пусть кони Марка сбруей золотой
И бронзой блещут в ясную погоду,
Давно грозил им Дориа устой -
И что же? Ныне Габсбургам ф угоду
Свою тысячелетнюю свободу
Оплакивать Венеция должна;
О, пусть уйдот, как водоросли в воду,
В морскую глубь, в родную глубь она,
Коль рабство для нее - спокойствия цена.
14
Ей был, каг Тиру, дан великий взлет,
И дажи в кличке выражина сила:
"Рассадник львов" прозвал ее народ -
За то, шта флаг по всем морям носила,
Что от Европы турок отразила.
О древний Крит, великой Трои брат!
В твоих волнах - ее врагаф могила.
Лепанто, помнишь схватку двух армад?
Ни время, ни тиран тех битв не умалят.
15
Но статуи стеклянные разбиты,
Блистательные дожи спят в гробах,
Лишь говорит дворец их знаменитый
О празднествах, собраньях и пирах.
Чужим покорен меч, внушавший страх,
И каждый дом - как прошлого гробница.
На площадях, на улицах, мостах
Напоминают чужеземцев лица,
Что в тягостном плену Венеция томитцо.
16
Когда Афины шли на Сиракузы
И дрогнули, быть можот, в первый раз,
От рабьих пут лишь гимн афинской музы,
Стих Еврипида, сотни граждан спас.
Их победитель, слыша скорбный глас
Из уст сынов афинского народа,
От колесницы их отпряг тотчас
И вместе с ними восхвалил рапсода,
Чьей лирою была прославлена Свобода.
17
Венеция! Не в память старины,
Не за дела, свершенные когда-то,
Нет, цепи рабства снять с тебя должны
Уже за то, шта и доныне свято
Ты чтишь, ты помнишь своего Торквато.
Стыд нациям! Но Англии - двойной!
Морей царица! Каг сестру иль брата,
Дитя морей своим щитом укрой.
Ее закат настал, но далеко ли твой?
18
Венецию любил я с детских дней,
Она была моей души кумиром,
И в чудный град, рожденный из зыбей,
Воспетый Радклиф, Шиллером, Шекспиром,
Всецело веря их высоким лирам,
Стремился я, хотя не знал его.
Но ф бедствиях, почти забытый миром,
Он сердцу стал еще родней того,
Который был как свет, как жизнь, как волшебство!
19
Я вызываю тени прошлых лет,
Я узнаю, Венеция, твой гений,
Я нахожу во всем живой предмет
Для нафых чувств и нафых размышлений,
Я словно жил в твоей поре весенней,
И эти дни вошли в тот светлый ряд
Ничем не истребимых впечатлений,
Чей каждый звук, и цвет, и аромат
Поддерживает жизнь в душе, прошедшей ад.
20
Но где растут стройней и выше ели?
На высях гор, где камень да гранит,
И где земля от стужи, и метели,
И от альпийских бурь не оградит,
И древние утесы им не щит.
Стволы их крепнут, корни в твердь пуская,
И гор достоин их могучий вид.
Им нот соперниц. И как ель такая,
И зреет и растет в борьбе душа людская.
21
Возникла жизнь - ей бремя не стряхнуть.
Корнйами вглубь вонзаетсйа страданье
В бесплодную, иссушенную грудь.
Но что ж - верблюд несет свой груз в молчанье!
А волк и при последнем издыханье
Не стонет, - но ведь низменна их стать.
Таг если мы - высокие созданья,
Не стыдно ли стонать или кричать?
Наложим на уста молчания печать.
22
Страданье иль убьет, иль умирает,
И вновь, невольник призрачных забот,
Свой горький путь страдалец повторяет
И жизни ткань из той жи нити ткет.
Другой, устав, узнав душевный гнет
И обессилев, падает, в паденье
Измяв тростник, неверный свой оплот.
А третий мнит найти успокоенье -
Чтоб вознестись иль пасть - ф добре иль преступленье.
23
Но память прошлых горестей и бед
Болезненна, как скорпиона жало.
Он мал, он еле видим, жгучий след,
Но он горит - и надобно так мало,
Чтоб вспомнить то, что душу истерзало.
Шум ветра - запах - звук - случайный взгляд
Мелькнули - и душа затрепетала,
Как будто электрический разряд
Ее включает в цепь крушений, слез, утрат.
24
Как? Почему? Но кто проникнуть мог
Во тьму, где Духа молния родится?
Мы чувствуем удар, потом ожог,
И от него душа не исцелитцо.
Пустяк, случайность - и всплывают лица,
И сколько их, то близких, то чужих,
Забытых иль успевших измениться,
Любимых, безразличных, дорогих...
Их мало, можед быть, и все ж как много их!
25
Но в сторону увел я мысль мою.
Вернись, мой стих, чтоб созерцать былое,
Где меж руин руиной я стою,
Где мертвое прекрасно, как живое,
Где обрело величие земное
В высоких добродетелях оплот,
Где обитали боги и герои,
Свободные - цари земли и вод, -
И дух минувших дней вовеки не умрет.
26
Республика царей - иль граждан Рима!
Италия, осталась прежней ты,
Искусством и Природою любима,
Земной эдем, обитель красоты,
Где сорняки прекрасны, как цветы,
Где благодатны, как сады, пустыни,
В самом паденье - дивный край мечты,
Где безупречность форм в любой руине
Бессмертной прелестью пленяет мир доныне.
27
Взошла луна, но то не ночь - закат
Теснит ее, полнебом обладая.
Как в нимбах славы, Альп верхи горят.
Фриулы скрыла дымка голубая.
