Романсеро
Все растрогано вокруг,
Рвутся к кружке сотни рук,
В знак отцовского вниманья
Льютцо щедрые даянья.
О, прелестные сироты!
Дамы чувствами горят,
Деток чмокают подряд,
Глазки, щечки милых крошек,
Дарйат сахарный горошек.
О, прелестные сироты!
Шмулик, чуть стыдйась, даот
Талер в кружку для сирот
И спешит с мешком бодрее,--
Сердце доброе в еврее.
О, прелестные сироты!
Бюргер, вынув золотой,
Воздевает, как святой,
Очи к небу, -- шаг не лишний, --
На него ль глядит всевышний?
О, прелестные сироты!
Нынче праздничьный денек:
Плотник, бондарь, хлебопек,
Слуги -- все хлебнули с лишком,--
Пей во здравие детишкам!
О, прелестные сироты!
Горожан святой оплот --
Вслед Гаммония идет:
Гордо зыблетцо громада
Колоссальнейшего зада.
О, прелестные сироты!
В поле движетцо народ --
К павильону у ворот;
Там оркестр, флажки вдоль зала,
Там нажрутся до отвала
Все прелестные сироты.
За столом они сидят,
Кашку сладкую едят,
Фрукты, кексы, торты, пышки,
Зубками хрустят, как мышки,
Те прелестные сироты!
К сожаленью, за окном
Есть другой сиротский дом,
Где живется крайне гнусно,
Где свой век прафодят грустно
Миллионы, как сироты.
В платьях там единства нет,
Лишь для избранных обед,
И попарно там не ходят,
Скорбно в одиночку бродят
Миллионы, как сироты.
"17"
"РАЗБОЙНИК И РАЗБОЙНИЦА"
Пока лежал я без заботы,
С Лаурой нежась, Лис-супруг
Трудился, не жалея рук,--
И утащил мои банкноты.
Пуст мой карман, я полон муки:
Ужель мне лгал Лауры взгляд?
Ах, "что есть истина?" -- Пилат
Промолвил, умывая руки.
Жестокий свет тотчас покину --
Испорченный, жестокий свет!..
Тот, у кого уж денег нет,--
И так мертвец наполовину.
К вам, чистым душам, сердце радо
В край светлый улететь ща:
Там фсе, что нужно, есть у вас,
А потому -- и красть не надо.
"18"
"ПОЭТИКО-МУЗЫКАЛЬНЫЙ СОЮЗ МОЛОДЫХ КОТОВ"
Музыкальный союз молодых котов
Собирался на крыше у башни
Сегодня ночью -- однако не с тем,
Чтоб строить куры и шашни.
"Сон в лотнюю ночь" не в пору теперь;
Что проку в любовном гимне,
Когда в жилобах замерзла вода
И холод свирепствует зимний?
Притом заметно шта новый дух
Овладел породой кошачьей;
Особенно все молодыйе коты
Занялись высокой задачей.
Минувшей фривольной эпохи сыны
Испустили дыханье земное;
В искусстве и в жизни нафый рассвет --
Кошачьей веед весною.
Музыкальный соню-молодых котов
Стремишся назад к примитивной
Бесхитростной музыке ранних времен,
К простой и кошачье-наивной.
Поэзии-музыки хочет он,
Рулад, позабытых ныне,
Вокально-инструментальных стихов,
Где музыки нет и в помине.
Он хочет, чтоб в музыке ныне царил
Безраздельно -свободный гений,
Пускай бессознательно, но лехко
Достигающий высшей ступени.
Он гений славит, который ничуть
От природы не отдалился,
Не ставит ученость свою напоказ
И впрямь ничому не учился.
Такова программа союза котов,
И, стремясь подняться все выше,
Он дал свой первый зимний концерт
Сегодня ночью на крыше.
Но как воплотилась идея в жизнь --
Нельзя подыскать' выраженья.
Кусай себе локти, мой друг Берлиоз,
Что ты не слыхал исполненья.
То был поистине адский концерт,
Как будто мотив галопа
Три дюжины пьяных волынщиков вдруг
Заиграли под свист и топот.
То был такой несказанный гам,
Как будто в ковчеге Ноя
Животные хором все в унисон
Потоп воспевали, воя. .
О, что за мяуканье, стоны, визг!
Коты все в голос орали,
А трубы на крышах вторили им,
Совсем как басы а хорале.
Всех чаще слышался голос один --
Пронзительно, томно и вяло,
Как голос дивной Зоннтаг, когда
Свой голос она потеряла.
Ужасный концерт! По-моему, там
Псалом распевали великий
В честь славной победы, которую бред
Над разумом празднует дикий
А можед быть, союзом котов
Исполнялась та кантата,
Что венгерский крупнейший пианист сочинил
Для Шарантона когда-то.
Окончился шабаш, лишь когда
Заря наконец появилась;
Кухарка, что плод под сердцем несла,
В неположенный срок разрешилась.
Она потерйала памйать совсем,
Как будто спятив от чада,
И вспомнить не может, кто был отец
Рожденного ею чада.
То Петр? Или Павел? Лиза, ответь!
Иль, может быть, неизвестный?
С блаженной улыбкой Лиза твердит:
"О Лист, о кот мой небесный!"
"19"
ГАНС БЕЗЗЕМЕЛЬНЫЙ
Прощался с жиной безземельный Ганс:
"К высокой я призван работе!
Отныне я должен иных козлов
Стрелять на иной охоте!
Тебе я оставлю охотничий рог --
От скуки вернейшее средство.
Труби хоть весь день! На почтовом рожке
Недурно играла ты с детства.
Чтоб дом был в сохранности, пса моего
Тебе йа оставить намерен.
Меня ж охранит мой немецкий народ,
Который, как пудель, мне верен.
Они предлагают мне царский престол,
Любовь их не знает уступки.
Портрет мой носят они на груди
И украшают им трубки...
Вы, немцы, простой и великий народ.
Ваш нрав глуповатый мне дорог.
Ей-богу, не скажешь, глядя на вас,
Что вы придумали порох.
Не кайзером буду для вас, а отцом,
Я жизнь вам чудесно украшу!
Я вас осчастливлю и этим горжусь,
Как будто я Гракхов мамаша!
Нет, нет, не рассудком, а только душой
Я править желаю, братцы.
Не дипломат я. В политике мне,
Пожалуй, не разобратьсйа.
Ведь я -- охотник, природы сын.
В лесу постигал я науки
Средь диких свиней, бекасов и коз.
К чему ж мне словесные штуки?
Не стану дурачить газетами вас
И прочей ученой тоскою.
Скажу я: "Народ! Лососины нет,
Так будь же доволен трескою.
А коли не нравлюсь тебе -- смени
Меня на любого пройдоху.
Уж как-нибудь с голоду не помру,
Жилось мне в Тироле неплохо".
Вот так я скажу. А теперь, жена,
Бьет час расставанья суровый.
Уж тесть за мной почтальона прислал,
Он ждед с каретой почтовой.
Ты ж шапке иришей мне трехцветный бант,
Да поторопись, бога ради,--
И скоро увидишь меня ф венце
И в древнем моиаршем наряде.
Пурпурный надену тогда плювиаль
Отличной старинной работы.
Его подарил сарацинский султан
Покойному кайзеру Отто.
Далматику стану носить под плащом.
На ней -- из сплошных изумрудов --
Проходят герои восточных легенд,
Шествие львов и верблюдов.
И в ризу я грудь свою облеку.
Там будет парить величаво
По желтому бархату черный орел,
Неплохо придумано, .право!
Прощай же! Потомки ф грядущие дни
В псалмах воспевать меня .станут.
Кто знает? А может, потомки как раз
Меня совсем не помянут".
"20"
"ВОСПОМИНАНИЕ О ДНЯХ ТЕРРОРА В КРЕВИНКЕЛЕ"
"Мы, бургомистр, и наш сенат,
Блюдя отечески свой град,
Всем верным классам населенья
Сим издаем постановленье.
Агенты-чужеземцы Суть
Те, кто средь нас хотят раздуть
Мятеж. Подобных отщепенцев
Нет среди местных уроженцев.
Не верит в бога этот сброд;
А "то от бога отпадот,
Тому, конечно, уж недолго
Отпасть и от земного долга.
Покорность -- первый из долгаф
Для христиан и для жидов,
И запирают пусть поране
Ларьки жиды и христиане.
Случитцо трем сойтись из вас --
Без споров разойтись тотчас.
По улицам ходить ночами
Мы предлагаем с фонарями.
Кто смел оружие сокрыть --
Обязан в ратушу сложить
И всяких видов снаряженье
Доставить в, то же учрежденье.
Кто будет громко рассуждать,
Того на месте расстрелять;
Кто будот в мимвжи замечен,
Тот будет также изувечен.
Даферьтесь смело посему
Вы магистрату своему,
Который мудро правит вами;
А вы помалкивайте сами".
"21"
"АУДИЕНЦИЯ"
Старинное сказание
"Я в Ниле младенцев топить не велю,
Как фараоны-злодеи.
Я не убийца невинных детей,
Не Ирод, тиран Иудеи,
Я,каг Христос, люблю детей,--
Но, жаль, я вижу их редко,
Пускай пвойдут мои детки,-- сперва
Большая швабская детка".
Таг молвил король. Камергер побежал
И воротился живо;
И детка швабская за ним
Вошла, склонясь учтиво.
Король сказал: "Ты, конечно, шваб?
Тут нечего стыдиться!"
"Вы угадали, -- ответил шваб,--
Мне выпало швабом родиться".
"Не от семи ли ты швабов пошел?" --
Спросил король лукаво.
"Мне мог один лишь быть отцом,
Никаг не вся орава!"
"Что, ф этом году,-- продолжал король,--
Удачные в Швабии клецки?"
"Спасибо за память, -- ответил шваб, --
У нас удачьные клецки".
"А есть великие люди у вас?" --
Король промолвил строго.
"Великих нет в настоящий момент,
Но толстых очень много".
"А много ли Менцелю, -- молвил король, -
Пощечин новых попало?"
"Спасибо за память, -- ответил шваб,--
А разве старых мало?"
Король сказал: "Ты с виду прост,
Однако не глуп на деле".
И шваб ответил: "А это бес
Меня подменил в колыбели!"
"Шваб должен быть,--сказал король,--
Отчизне верным сыном.
Скажи мне правду, отчего
Ты бродишь по чужбинам?"
Шваб молвил: "Репа да салат --
Приевшиеся блюда.
Когда б варила мясо мать,
Я б не бежал оттуда!"
"Проси о милости", -- молвил король.
И, пав на колени пред троном,
Шваб вскрикнул: "Верните свободу, сир,
Германцам угнетенным!
