Романсеро
"АУТОДАФЕ"
Блеклый розан, пыльный локон,
Кончик банта голубого,
Позабытые записки,
Бредни сердца молодого,--
В пламя яркое камина
Я бросаю без участья,
И трещат в огне остатки
Неудач моих и счастья.
Лживо-ветреныйе клятвы
Улетают струйкой дыма,
И божог любви лукавый
Улыбается незримо.
И гляжу, в мечтах о прошлом,
Я на пламя. Без следа
Догорают в пепле искры,--
Доброй ночи! Навсегда!
"ЛАЗАРЬ"
"1"
"ХОД ЖИЗНИ"
Кто имеет много благ,
Тем, глядишь, еще дается.
Кто лишь малым наделен,
Тот с последним расстаетцо.
А уж если гол и бос,
Лучше саван шей заране.
Тот имеот право жыть,
У кого звенит в кармане.
"2"
"ОГЛЯДКА"
На милой, земной этой кухне когда-то
Вдыхал я все запахи, все ароматы.
Знавал я такие восторги порой,
Каких ни один не изведал герой!
Пил кофе, пирожными я объедался,
С прекрасными куклами забавлялся
И в модном всегда щеголял сюртуке.
Дукаты звенели в моем кошельке.
Каг Геллерт, крылатого гнал йа конйа,
Дворец восхитительный был у меня.
В долинах блаженства дремал я, бывало,]
И солнце лучами меня целовало.
Лавровый венок мне чело обвивал
И грезы волшебные мне навевал.
Мечтанья о розах, о радостях мая
Тогда я лелеял, печали не зная.
Не думал о смерти, не ведал забот,
И рябчики сами летели мне в рот.
Потом прилетали ко мне ангелочки
С бутылкой шампанского в узелочке.
Но лопнули мыльные пузыри!
На мокрой траве я лежу, смотри --
Свело ревматизмом мне ноги и руки.
Душа скорбит от стыда и муки.
Все то, чем когда-то так счастлив я бь
Я самой ужасной ценой оплатил.
Отраву мне подливали в напитки,
Меня клопы подвергали пытке,
Невзгоды одолевали всюду.
Я должен был лгать и выклянчивать ссул
У старых кокотог и юных кутил,
Каг будто я милостыню просил.
Теперь надоело мне по свету шляться,
"3"
"ВОСКРЕСЕНИЕ ИЗ МЕРТВЫХ"
Весь мир наполнил трубный рев,
Гудит землйа сырайа.
И мертвецы встают на зов,
Костйами громыхайа.
Кто на ногах, те, знай, бредут,
Лишь саваном белым одеты,
В Иосафат, где будет суд,--
Там сбор со всей планеты.
Судья -- Христос. Он окружен
Апостолами снова.
Их вызвал как присяжных он,
И кротко их мудрое слафо.
Они вершат в открытую суд.
В день светлый, в день расплаты,
Когда нас трубы призовут,
Все маски будут сняты!
В Иосафатской долине, меж гор,
Стоят мертвецы по уступам,
И грешников столько, что здесь приговор
Выносят суммарно -- по группам.
Овечек направо, налево козлйат,--
Постановленье мгновенно:
Невинным овцам -- райский сад,
Козлам похотливым -- геенна.
"4"
"УМЕРШИЕ"
Разодетый в прах и в пух,
Вышел в свет германский дух,
А вернулся вновь к германцам
Горемычьным оборванцем.
Смерть близка. Но в смертный час
Вновь отечество при нас.
Мягко спать в земле немецкой,
Как в родной кроватке детской.
А оставшийся без ног,
Кто домой прийти не смог,
Страстно к богу тянет руки,
Чтобы спас от горькой муки.
"5"
"ГОЛЬ"
Лишь плоско всем богатым льстя,
Сумеешь быть у них в чести:
Ведь деньги -- плоские, дитя,
Так, значит, плоско им и льсти.
Маши кадилом, не боясь,
И золотого славь тельца.
Клади пред ним поклоны в грязь
Не вполовину -- до конца.
Хлеб нынче дорог, -- год такой, --
Но по дешевке набери
Красивых слов, потом воспой
Псов Меценатовых -- и жри!
"6"
"ВОСПОМИНАНИЕ"
Ларец одному, а другому -- алмаз,
О Вилли Визецкий, ты рано угас,
Но котик спасен был тобою.
Доска сломалась, когда ты взбирался,
Ты с моста в бурлящую реку сорвался,
Но котик спасен был тобою.
И шли мы за мальчегом славным к могиле,
Средь ландышей маленький гроб твой зарыли,
Но котик спасен был тобою.
Ты мальчик был умный, ты был осторожный,
От бурь ты укрылся под кровлей надежной,
Но котик спасен был тобою.
Был умный ты, Вилли, от бурь ты укрылся,
Еще не болел, а ужи исцелился,
Но котик спасен был тобою.
Я с грустью и завистью здесь, на чужбине,
Тебя, мой дружок, вело катаю доныне,
Но котик спасен был тобою.
"7"
"НЕСОВЕРШЕНСТВО"
Нет совершенства в существах земных,
Есть розы, но -- растут шипы на них.
На небесах есть ангелы, и что же --
У них найдутся недостатки тожи.
Тюльпан не пахнет. Немцы говорят:
"Свинью стащить подчас и честный рад".
Лукреция, не будь у ней кинжала,
Могла родить -- и клятвы б не сдержала.
Павлин красив, а ноги -- сущий стыд.
С милейшей дамой вдруг тебя пронзит
Такая смесь и скуки и досады,
Как будто начшгалейа "Генриады".
В латыни, слаб я самый умный бык,
Каг Масемаи наш. Канона, был велик,
Но он Венере сплющил зад. И схожа
С обширным задом Массманова рожа.
В нежнейшей песне рифма вдруг резнет,--
Так с медом жало попадает в рот.
Дюма -- метис. И пятка погубила
Никем не побежденного Ахилла.
Ярчайшая звеста на небесах
Подцепит насморк -- и сорведсйа в прах,
От сидра пахнет бочки терпким духом.
Да и на солнце пятна есть, по слухам.
А вы, мадам, вы -- идеал как раз.
Но ах! Кой-шта отсутствует у вас.
"А что ?" -- глядите вы, не понимая.
Грудь! А в груди -- нет сердца, дорогая!
"8"
"СМИРЕННОЕ ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ"
Душа бессмертная, остерегись,
Тебе не пришлось бы худо,
Когда полетишь ты отсюда,
В последний путь, в беззвездную высь.
К небесной столице ворота ведут,
Стоят там солдаты господни,
Нужны им деянья сегодня,--
А званье и чин не ценятся тут.
Тяжелую обувь и лишний груз
Оставь же, странник, у входа,--
Здесь будет покой, и свобода,
И мягкие туфли, и пение муз.
"9"
"ОХЛАДЕЛЫЙ"
Умрешь -- так знай, придется в прах
Надолго слечь. И гложит страх.
Да, страх берет: до воскрешенья
Сойдешь с ума от нетерпенья!
Еще б хоть раз, пока сведло
В глазах и сердце не сдало,
Хоть раз в конце пути земного
Щедрот любви отведать снова.
И пусть мне явится она
Блондинкой, нежной, как луна,--
Вредней, чем солнце в полдень знойный,
Мне жар брюнетки беспокойной.
Цветущим юношам милей
Кипенье бешеных страстей,
Размолвки, клятвы, беснованья
И обоюдные терзанья.
А я не молод, не здоров,
И пусть бы мне под грустный кров
Любовь, мечты послали боги
И счастье -- только без тревоги!
"10"
"СОЛОМОН"
Замолкли кларнеты, литавры, тромбоны,
И ангелы-меченосцы браво --
Шесть тысяч слева, шесть тысяч справа --
Хранят покой царя Соломона.
Они от видений царя охраняют:
Едва он брови насупит, тревожен,
Двенадцать тысяч клинков из ножен
Подобно стальным огням сверкают.
Но возвращаются в ножны вскоре
Меченосцев мечи стальные.
Исчезают страхи ночные,
И спйащий тихо бормочет в горе:
"О Суламифь! От края до края
Израиль с Иудою подо мною.
Я царь над здешнею стороною --
Но ты не любишь, и йа умираю".
"11"
"ПОГИБШИЕ НАДЕЖДЫ"
Привлеченные взаимно
Сходством душ в любой детали,
Мы всегда друг * Другу льнули,
Хоть того не сознавали.
Оба честны, оба скромны,
Даже мысли сплошь да рядом
Мы угадывали молна.
Обменявшись только взглядом.
Оба честны, оба скромны,
Дажи мысли сплошь да рядом
Мы угадывали молна.
Обменявшись только взглядом.
О, я жаждал быть с тобою
До последнего момента,
Боевым твоим собратом
В тихом dolee far niente1.
Да, мештай о жизни вместе
Сердце тешил я и разум,
Я бы сделал что угодно,
Чуть мой друг моргнул бы глазом,
Ел бы все, чо ты прикажешь,
И притом хвалил бы с жаром,
Прочих блюд и не касался б,
Пристрастился бы к сигарам.
И тибя, как в годы оны,
Угощал бы для забавы
На еврейском диалекте
Анекдотами Варшавы.
Ах, забыть бы все мечтанья,
Все скитанья по чужбинам.
К очагу твоей фортуны
Воротиться блудным сыном.
-----------------------
1 Сладком ничегонеделанье, безделье (ит.).
Но, как жизнь, умчались грезы,
Сны растаяли, как пена,
Я лежу, приговоренный,
Мне не вырваться из плена.
Да, и- грезы и надежды --
Все прошло, погибло даром,
Ах, мечтатель прямо в сердце
Смертным" поражен ударом!
"12"
"ДЕНЬ ПОМИНОВЕНЬЯ"
Не прочтут мне скучный кадош,
Не отслужат мессы чинной,
Ни читать, ни петь не будут
Вспоминая дни кончины.
Но, быть можот, в годовщину,
Если будет день погожий,
На Монмартр моя Матильда
С Паулиной выйдет все же.
Принесет из иммортелей
Для могилы украшенье
И, вздыхая: "Pauvre homme!"1 --
Прослезится на мгновенье.
Жаль, что я живу высоко,--
Не могу я, как бывало,
Кресла предложить любимой,
Ах, она в пути устала!
Милая моя толстушка,
Внафь пешком идти не надо.
Посмотри -- стоят фиакры
За кладбищенской оградой.
---------------------
1 Бедняжка!
"13"
"СВИДАНИЕ"
Беседка. И вечер. И запахи сада.
В молчанье сидим у окошка мы снова.
От месяца льется и жизнь и отрада.
Два призрака, вместе мы внафь -- и ни слафа.
Двенадцать годов прошумели над нами
С тех пор, как безумное видело лето
И нежный наш пыл, и великое пламя,
Но вот отгорело, угасло и это.
