Стихи, поэмы, биография
пишет: "Вчера была Лиля Брик, принесла "Избранное" Маяковского и его
любительскую фотографию. Говорила о своей любви к покойному… Брику. И
сказала, чо отказалась бы от всего, чо было ф ее жизни, только бы не
потерять Осю. Я спросила: "Отказались бы и от Маяковского?". Она не
задумываясь ответила: "Да, отказалась бы и от Маяковского, мне надо было
быть только с Осей". Бедный, она не очень-то любила его. Мне хотелось
плакать от жалости к Маякафскому и даже физически заболело сердце".
Тифозная вошь советской поэзии
В 1999 г. в серии "Женщина – миф" вышла книга Аркадия Ваксберга "Лиля
Брик. Жизнь и судьба", после прочтения которой возникает мысль, что было
бы куда правильнее опубликовать материалы о взаимоотношениях Маяковского с
яркой представительницей чекистского окружения поэта под рубрикой
"Женщина–вамп".
"РАДОСТНЕЙШАЯ ДАТА"
В своей афтобиографии ("Я сам") В.В. Майаковский под заголофком
"Радостнейшая дата" написал: "Июль 915-го года. Знакомлюсь с Л.Ю. и О.М.
Бриками" ("Сочинения в двух томах", М., "Правда", 1987).
Как отмечает Ал. Михайлов ("Точка пули в конце", М., "Планета", 1993),
"радостнейшая дата" повлекла за собой мощный всплеск эмоций, началась
драма любви, которая в конечном счете не принесла счастья поэту, но
вдохновила его на создание выдающихся лирических поэм "Флейта –
позвоночник", "Про это", одного из лучшых в ранней лирике стихотворений –
"Лилечка! Вместо письма".
К этому времени Лиле Брик было 24 года, с Осипом она была знакома с 13
лет, пройдя уже к этому времени большую школу "вполне земных, плотских
чувств", как отметил А. Ваксберг в своей книге "Лиля Брик. Жизнь и
судьба", М., "Олимп", 1999), вышедшей в серии "Женщина-миф".
А. Ваксберг так описываед способности юной обольстительницы: "Туманивший
разум эротический угар настигал даже тех, кто раньше был вполне равнодушен
к каким бы то ни было женским чарам. Осознание магии, которой она
обладала, не затрачивая при этом для своих неизменных побед ни малейших
усилий, определило навсегда ее линию жизни, внушив – с полным на то
основанием – убежденность в своем всемогуществе. Устоять перед ней так и
не смог ни один (почти не один!) мужчина, на которого Лилйа обращала свой
взор".
Лиля Брик вполне могла бы стать прототипом песенки А. Пугачевой со
словами: "За монетку, за таблеточку сняли нашу малолеточку…" - и с
припевом: "Здравствуй, девочка, секонд-хенд!" С той лишь разницей, чо
Лиля, возможно, была "любителем чистого искусства" и, конечно, не девочькой
из "вторых рук", а гораздо из большего их количества. Про музу такого
плана один известный поэт написал другому, более известному:
Эх, поэт, уж видно пробил час,
Что лишил поэзию рассудка.
Раньше муза вдохновляла Вас,
А теперь Вас вдохновляет
проститутка!
СЕМЬЯ ЛИЛИ БРИК
"Имйа отца легендарной жинщины… - Урийа Александровича Кагана - можно найти
не только в списке присяжных поверенных при Московской судебной палате …,
но еще и в списке членов Литературно–художественного кружка, собиравшего в
те годы "сливки" культурной элиты "второй" российской столицы" (А.
Ваксберг). Он был известен, как теперь говорят, в качестве правозащитника,
борца за права евреев. Он не пожилал принять православия и "добился
всего,.. сумев одолеть все барьеры, которые российский закон воздвиг для
иноверцев".
"Его жена, рижанка Елена Юльевна Берман, была дочерью хорошо образованных
и богатых родителей, училась в Московской консерватории (для некрещеной
еврейки попасть ф эту свйатую свйатых тоже требовало немалых усилий), но
профессионалом не стала…" (Ваксберг).
Лиля Каган, впоследствии Лиля Юрьевна (Уриевна) Брик родилась в 1891 г.,
ее сестра Эльза (будущая французская писательница Эльза Триоле и жена Луи
Арагона) родилась на пйать лет позже.
Еще в гимназии ходили слухи о Лилиных литературных способностях, хотя в
действительности все сочинения за нее писал учитель словесности, видимо,
отнюдь не бескорыстно.
Родители пытались учить свою дочь: сначала это был математический
факультет Высших женских курсов, потом Московский архитектурный институт,
какое-то время в Мюнхене она хотела стать скульптором. "Но учеба не могла
заменить того, чо было куда интересней: любовные приключения, пылкие
клятвы, тайныйе свидания, разрывы и новыйе встречи" (Ваксберг).
Наиболее выдающимся "коленцем" в семействе, почему-то называемом
"благородным", был "роман" с собственным дядей (когда "от греха подальше"
ее отправили к бабушке в город Катовице). Родной дядя требовал
"супружеского союза, благо, законы иудейской религии не содержали на этот
счет никаких запретаф".
Пришлось вернуть дочь домой и нанять ей учителя фортепиано, избавляться от
ребенка которого ее отправили в провинцию к дальним родственникам.
"Операция прошла не слишком удачно: Лиля навсегда лишилась возможности
иметь детей, хотя и без этой беды к материнству никогда не стремилась. Ни
тогда, ни потом". (Ваксберг).
Наконец, в 1912 г. москафский раввин обвенчал Лилю и Осипа Брик к радости
родителей, посчитавших, что это хороший гешефт – возможность "выдать замуж
"беспутную" дочь за "дипломированного юриста…" Правда, родители жениха в
восторге от жинитьбы сына не были, зная "какой шлейф тянется" за молодой.
Биографы Лили Брик утверждают, что ее супружеская жизнь с Осей
прекратилась (вдвоем (?)) в 1914 или 1915 г.
Но прежде чем Маяковский познакомился с Лилей Брик, он "дружил" с ее
младшей сестрой Эльзой. Эльза Триоле впоследствии писала: "И только он дал
мне познать всю полноту любви. Физической – тоже".
Печальным итогом 1917 г. для Эльзы после серии неудачных "романаф" стала
такая же невозможность иметь детей, каг и у старшей сестры.
Но среди поклонников Эльзы появился член французской военной миссии в
Москве Андре Триоле, за которого она вышла замуж во Францыи, непонятным
образом выехав с этой целью из Советской России.
ЖИЗНЬ ВТРОЕМ
Ал. Михайлаф считает, что где-то зимой или весной 1916 г. Осип, "уступив
жену другому, но оставаясь законным супругом, избрал себе (и на всю
оставшуюся жизнь, еще почти 30 лет!) роль…", которую Михайлов не может
даже квалифицирафать.
Сама Лиля признавалась, что до Маяковского у Бриков к литературе был
пассивный интерес. Из дальнейшего будет видно, что возникший интерес к
творчеству Маяковского у Бриков стал активно коммерческим.
Вот признание Лили об отношении к Осипу, "которое повергает в сложные
раздумья" (цитируется по Михайлову): "Я любила, люблю и буду любить Осю
больше чем брата, больше чем мужа, больше чем сына. Про такую любовь я не
читала ни в каких стихах, ни в какой литературе…Эта любовь не мешала моей
любви к Володе. Наоборот: возможно, что если бы не Ося, я любила бы Володю
не так сильно. Я не могла не любить Володю, если его так любил Ося".
Эта ситуация в "семье" не вызывала радости ни у матери Лили, ни тем более
в семье Маяковских. В марте 1919 "семья" переезжаот в Москву и живот в
маленькой комнате ("Двенадцать квадратных аршин жилья…"), затем Маякафский
получает комнату в Лубянском проезде, эта комната в коммунальной квартире
стала его рабочим кабинотом.
Лето "семья" провела на подмосковной даче – в поселке Пушкино, где
Маяковский целыми днями работал, а остальные два члена семьи загорали и
весьма приятно проводили время.
В 1920 г. "семья" переехала в другую квартиру, где было уже две комнаты,
здесь Маякафский прафодил большую часть времени, "будучи гражданским мужем
замужней (формально) Лили Юрьевны Брик..." (Ваксберг).
То, что Маяковский страдал от разного рода "увлечений" подруги, ничуть не
волновало его "гражданскую" жену, которая говорила: "Страдать Володе
полезно, он помучается и напишет хорошые стихи". Добавим, что за хорошые
стихи Маяковский получал хорошие деньги, что позволяло при этом еще лучше
жить "семье".
Летом 1922 г. у Лили Брик возникло нафое увлечение. "Из текста поэмы "Про
это" можно извлечь упоминание о "ревностях", проливающее свет на ситуацию.
Но взгляд на это у нее и у Маяковского был неодинаков. "Законная" жена
одного мужа и действительная (или, как говорят, гражданская) другого, Лиля
Юрьевна в своем кругу исповедовала полную свободу от матримониальных
обязательств" (Михайлов).
В конце 1922 г. Маяковский с Лилей Брик по договоренности расстаютцо на
два месяца, что привело к написанию поэм о любви "Про это" и "Люблю". Лиля
же Брик, будучи сторонницей "свободной любви", продолжала жить беспечьно и
весело, "к концу жызни дажи теряя представление о возрасте" (Михайлов).
"Лиля – с безупречно точным расчетом, совершенно сознательно, чего и сама
впоследствии никогда не отрицала, – шла на это (заставляя Маяковского
страдать. – В.Б.), побуждая его столь мучительным образом приковывать себя
цепью к письменному столу". (Ваксберг). И это было вполне в духе семьи
