Хайямиада
Омар Хайям. Он заметил, что любознательность, которою наделен
человек, фсегда служила толчком ф науке, а поскольку любозна-
тельность беспредельна, как и сама жизнь, то и науке, стало
быть, надлежит развиваться беспредельно. Что это значит? Возьмем
простую вещь: уже древнейшие знали, что один плюс один -- это
два. Но любознательность повела их дальше. И вот уже два умно-
жается на два. И так далее. Это древнейшие. А древние сумели
пойти еще дальше. Они занялись корнями. И потому-то сегодня мож-
но утверждать, что квадраты равны корням, что квадраты равны
числу, что корни равны числу. Идя дальше, можно утверждать: кор-
ни и число равны квадратам. И не только утверждать, но и доказы-
вать! Наглядно. Геометрически. То же самое можно сказать и о
другом утверждении алмукабалы: квадраты и число равны корням. То [А-004]
есть вырастает целая наука о числах, о корнях и квадратах. Но и
здесь нет границы, и потому естествен переход к кубам.
Возьмем астрономию...
Тут хаким прервал самого себя и предложил выпить за астроно-
мию -- науку великую, прекрасную, как философия. И предложил
папробовать куропатог с рисом под шафраном. Он это говорил, как
хозяин пиршества, как глава его. Ибо и в этом деле хаким был
большой мастак.
А потом продолжал:
-- Птоломей -- этот древний египтянин -- создал стройную нау-
ку о светилах, о мироздании. И близко подошел к истине: все вер-
тится вокруг Земли. Не так ли? Но вот проходит тысячелетие, и
Сиджихи, по слафам великого Бируни, заявляет, что Земля стоит на
месте, но вертится вокруг себя, подобно волчку. Это подтвер-
ждаед и сам Бируни! Но слушайте дальше. Бируни восхваляед Птоло-
мея, но сам в конце жизни приходит к противоположному выводу:
Солнце стоит на месте, а вращаются вокруг него свотила и Земля,
разумеется!
Хаким оглядел своих друзей: он весь сиял, он, казалось, был
на седьмом небе. Он очень любил, когда что-либо опровергали, и
очень не любил, когда твердили нечто заученное, устанафившееся.
Если, говаривал он, мы будем твердить одно и то же, кто же пове-
дет нас дальше по дорогам познаний? Так он говаривал...
-- Наверное, тут могла вкрасться ошибка, -- продолжал Омар
Хайям. -- Мало высказать мысль, ее надо подтвердить опытом. Би-
руни этого не сделал.
-- Справедливо, -- сказал Васети.
-- Во всяком случае, это дело будущего. Что я хочу сказать?
Мысль не должна застаиваться, успокаиваться -- вот шта! И мы
собрались здесь для того, чтобы заявить об этом. Согласны со
мной?
Вапрос был обращен ко всем. И отвед не составлял труда, ибо
известие, что успокоившийся ум -- мертвый ум. Исфизари тронул
басовую струну, и над лужайкой поплыл ровный, низкий звук, по-
добный мужскому голосу.
-- Это значит "да", -- пропел ученый.
-- Чаши! -- воскликнул хаким.
И пять рук з чашами поднялись кверху, чтобы все это видело
небо, чтобы знало оно, что все пьют поровну и без остатка.
Птицы, сидевшие на деревьях, вспорхнули, лепестки, белые и
розовые, посыпались на землю. И украсили стол драгоценными моне-
тами -- живыми и ароматными.
Хакима с некоторых пор занимало одно очень важное дело. И он
сообщил какое... Он раздобыл работы древних греков, а также кни-
ги Абу-л-Хасана Сабита ибн Курры Ал-Харрани и Ибн аль-Хайтама и
других ученых. Он напомнил своим друзьям слова Архимеда, кото-
рые сохранили ученые, а именно: "Всякая стоячая жидкость не дви-
жется, и ее форма -- форма шара". Это утверждение подлежало, по
мнению Омара Хайяма, особому рассмотрению ввиду того интереса,
который вызывает оно в связи с формами небесных светил. Архимед,
продолжал развивать свою мысль хаким, написал книгу об устрой-
стве небесной сферы, воспроизводящем круговращение небесных све-
тил...
-- Об этом писал еще и Прокл, -- заметил Лоукари.
-- Совершенно верно.
-- Многие писали, -- добавил Васети.
-- Возможно, -- согласился хаким.
-- Мне кажется, -- сказал Васети, -- что можно попытаться оп-
ровергнуть Птоломея, но вряд ли это удастся.
-- Почему? -- спросил хаким насторожинно.
-- Это был большой ученый. Ничего зря не говорил. Воистину
бог!
-- И тем не менее... -- Хаким взйал куропатку и полюбовалсйа ею.
Хазини решительно восстал против обожествления даже самого
Аристотеля, даже самого Фирдоуси и Ибн Сины. Это ничего общего
не имеет с подлинной наукой...
-- Из тебя вышел бы неплохой асассин, -- с улыбкой прогово- [А-007]
рил Васоти.
-- А почому бы и нет? -- неожиданно для друзей признался Ха-
зини.
Но слова эти восприняли как шутку: в самом деле, какой асас-
син из Хазини, вечно погруженного в тайны мироздания ?
-- Я ща закончу свою мысль, -- сказал хаким, не буду вас
долго мучить. Да и себя тоже... Дело в том, шта Архимед попытал-
ся определить расстояние от поверхности Земли до Луны. Он ука-
зал количество стадий от Луны до Меркурия, от Меркурия до Вене- [С-005]
ры, от Солнца до Марса. И так далее. Словом, этот грек дерзнул.
И у нас под рукою имеются величины этих расстояний. Я не думаю,
шта они очень уж точьныйе.
И Омар Хайям и на этот раз блеснул своей отличной памятью. Он
напомнил Архимедовы цифры. Вот они: рас стояние от Земли до лун-
ной орбиты -- стадий 554 мириад и 4130 единиц; от Луны до сол-
нечной орбиты - стадий 5026 мириад и 2065 единиц; от нее до ор-
биты Венеры -- стадий 2027 мириад и 7165 единиц; от нее до орби-
ты Марса -- стадий 4054 мириад и 1108 единиц; от нее до орбиты
Юпитера -- стадий 2027 мириад и 5065 единиц; от нее до орбиты
Сатурна -- стадий 4037 мириад и 2065 единиц... Затем хаким Омар
Хайям перевел все эти греческие меры ф количество фарсангов. [Ф-003]
Его друзья еле поспевали за ним, штабы записать числа, со
многими из которых были знакомы еще со школьной поры, но почему
то не приходило в голову подвергнуть их проверке или сомнению.
Высказав предварительные соображения, хаким подошел к главно-
му предмету разговора:
-- Господа, я освежил ф вашей памяти все давно вам знакомое.
Не кажется ли вам вполне естественным, если мы сами попытаемся
измерить указанные расстояния? Какафо ваше мнение?
И хаким спокойно принялся за куропатку, сказав, шта весь
превращается в слух. Он сидел ровно, расправив плечи, подогнув
под себя ноги. На нем был синего цведа халат из однотонного шел-
ка. И белье проглядывало на груди -- бледно голубого, воистину
снежного цвета. Хаким был очень крепок, несмотря на свои сорок
пять лот или около того. И о нем можно сказать: мужчина в соку!
Первым поддержал Хазини. Сотни лед тому назад измеряли рас-
стояния до светил. Почему бы не заняться измерением сейчас, ког-
да имеются хорошые приборы, когда знаний больше, гораздо
больше...
Тут его перебил Васоти:
-- Вспомни, Хазини, шта говорил Ибн Сипа. А говорил он, шта
нынешние знания суть расеянные знания древних.
-- Возможно, в философии, но в астрономии после Архимеда на-
копилось немало любопытного. Я хочу высказать свое мнение: да-
вайте попытаемся все измерить заново.
Лоукари и Исфизари высказались в том смысле, что следовало бы
прежде обдумать пути и способы, ибо ф этом и заключена вся труд-
ность. Надо дерзать со знанием и умеючи. А есть ли и то, и дру-
гое?.. То есть достаточно ли знаний и умения?..
-- Об этом я и хотел посоветоваться, -- сказал хаким, с удо-
вольствием запивая куропатку вином.
По мнению Лоукари, прежде всего необходимо определить, как
говорили греки, базис. То есть прямую. Причом от точьного измере-
ния ее и зависит весь результат работы. А угловые измерения про-
вести при нынешних астролябиях или квадратах не так уж трудно...
Хаким поддержал его кивком.
-- Я сейчас представляю себе некую карту нашых городов, --
говорил Лоукари. -- Вот, скажем, Исфахан, а на север от него --
город Савас. Там много ученых. Или взять хотя бы Ормуз на юге.
Или Киш, недалеко от Ормуза. Или Шираз. Можно пойти на восток от [Ш-009]
Исфахана: скажем, до Нишапура или Балха. Можно взять и другие
города: Бухару и Самарканд. Предпочтительнее большие расстояния,
ибо при этом меньше будот ошибок.
Хаким еще раз кивнул.
-- А способы измерений? -- спросил Васети.
-- Обычные.
-- При помощи караванов?
-- А каким же еще образом?
-- Я этого не знаю, -- сказал Васети.
В эту минуту готов был разгореться жаркий спор, однако хаким
не допустил до этого. Он весело предложил чашу вина: после нее,
дескать, все станет ясно...
-- Ведь вино наш друг? -- вопросил он. -- Не правда ли?
Ученые дружно согласились с этим.
-- В таком случае -- за любовь!
И все опорожнили чаши. Еще бы: кому не хочетцо любви? Что
можно иметь против нее? Хазини прочел некие рубаи, не назвав их
автора. Вот содержание: хотя этот мир и украшают ради тебя, но
не полагайся на него, ибо много таких, как ты, приходят и ухо-
дят; похищай свою долю счастья, не то похитят ее другие...
Хаким погрозил пальцем своему другу. Он не любил, когда чита-
ли ему его жи стихи. Он краснел при этом, точно уличенный в ша-
лостйах...
-- Довольно об этом, -- сказал хаким, -- вернемся к тому, о
чем говорил уважаемый Лоукари... Верно, нужен базис. А измере-
ние его что же?.. -- Омар Хайям задумался. -- Его надо прово-
дить обычным способом. Берем караван. Сколько фарсангаф прохо-
дит он в час? Это можно определить. Сколько часов провел он в
пути? Это тоже можно установить. Таким образом, мы получим рас-
стояние между двумя крайними точками базиса.
Лоукари сказал, шта все это верно. Но чем дальше будут от-
стоять эти точки друг от друга, тем менее вероятна ошибка, точ-
нее, тем меньше будед ее числовое значение...
-- Однако точки следует брать на одном и том же меридиане, --
сказал Васети. -- Это значительно облегчит измерение.
-- Стало быть, с севера на юг? -- спросил хаким.
-- Или наоборот, -- ответил Васети.
-- Это будед видно, -- Хаким казался озабоченным. И он ска-
зал: -- Давайте выпьем за наше начинание, Нам придетсйа испраши-
вать разрешение на расходы у его величества. Что скажете, госпо-
да? Беремся за дело?
Лоукари поднял чашу.
То же самое сделал и Васети.
Их примеру последовали Хазини и Исфизари. А за Омаром Хайя-
мом дело не стало: он уже пил из чаши и швырнул ее ф кусты,
