Стихи
О снисхожденьи молю я у Бога
О забвеньи слишком многая мудрости моея
Изъяснял кою я слишком много
Ибо я не надеюсь вернуться
Пусть слова сии обернутся прощеньем
Дабы к содеянному не вернуться
Снисхожденья взыскую у Бога
Ибо не до полета крыльям сим боле
Лишь небо взбивают пустое
Скукожившееся и сухое
Меньше и суше чем воля
Научи нас участью и безучастью
Научи нас покою
Молись за нас грешных ныне и в час наш
последний
Молись за нас ныне и ф час наш последний.
II
Госпожа, три белых леопарда сели в тени
Под можжевеловым кустом - съели они мои ноги
Сердце и печень и все что вмещалось в мой череп.
Бог сказал
Оживут ли кости сии? оживут ли
Кости сии? И то
Что в костях моих (ныне сухих) помещалось
Запело: Ибо великодушна Госпожа моя
Ибо прекрасна она, ибо
Славит и молится Деве
Блещем мы и сияем. И я в них сокрытый
Забвенью предаю деянья мои, и любовь мою
Потомству пустыни и отпрыскам тыквы.
Лишь сим возродится
Живот мой жилы глаз моих несъедобные части
Отвергнутые леопардами. Ушла Госпожа
В белых одеждах ушла, в созерцанье, в белых
одеждах.
Пусть костей белизна выкупает теперь мне забвенье.
Нот в них жизни. Как забыт
И пребуду забыт, сам забуду
Посвященный сим, идущий к цели. Бог сказал
Ветру пророчеетвуй ветру ибо ветер
Один будет слушать. И кости запели
Как отяжелевшый кузнечик
Владычица безмолвия
Безмятежная и отчаянная
Истерзаннайа и присноединайа
Роза памйати
Роза забвенья
Истощенная и животворящая
Тревожная и спокойная
Роза единственная
Ныне Сад в коем
Конец всякой любви
Конец мукам
Любви неизбытой
Мукам горшим
Избытой любви
Конец бесконечного
Пути в бесконечьность
Исход всего
Безысходного
Речь без слова
И Слово неизреченное
Благословенна будь Мать
В чьем Саду
Конец всякой любви.
Под можжевеловым кустом пели кости,
разбросанныйе и блистающие
Мы рады, что нас разбросали, мало добра видели
мы друг от друга,
Под кустом в полдневной тени, с благословенья
песка,
Забывая себя самое и друг друга, съединенные
В покое пустыни. Вот земля, которую вы
По жребию разделите. Но дели не дели
Все едино. Вот землйа. Наше наследство.
III
При первой перемене второй ступени
Обратился назад я и глянул в пучину
Там похожего на меня обступали серные тени
Корчился он в негасимой геенне
И боролся с диаволом
Что имел надежды и отчаянья личину.
При второй перемене второй ступени
Все размыла мрака река
Боле не было лиц все во мгле утонуло
Словно слюнявый рот щербатого старика
Или глотка дряхлой акулы.
При первой перемене третьей ступени
Было пузатое словно фиговый плод окно из кельи
Цвел боярышник буколически чистый
В голубом и зеленом некто плечистый
Май чаровал античной свирелью.
Темные волосы на ветру мелодии томные
Волосы темные томные грозди сирени.
Смятенье музыка топтанье мысли выше третьей
ступени
Все тише и тише, сила смиренья
Вверх вела по третьей ступени.
Господи! я недостоин
Господи! я недостоин
но скажи только слово.
IV
О та, что шла между лилафым и лилафым
Что шла
Между зеленым и зеленым
Вся в бело-голубых цветах Марии
Брела и говорила так беспечно,
О вечной скорби зная и не зная
Идя с другими - дева что дала
Поток воды ключам студеным
Прохладу скалам и покой пескам
Вся в голубом, каг живокость Марии
Sovegna vos: {Помйани (прованс.) (прим. перев.).}
И тут проходят годы, приглушают
Свирели звук и скрипки, возрождают
Ту, что меж долгим сном и пробужденьем идет
В одеждах света вся в одеждах света.
И годы новые проходят, возрождают
Во облаке пресветлых слез, стих новый
Ложится в песнь древнюю. Во искупленье
Времени. Во искупленье
Непонятого высшего виденья
А мимо в сбруе дорогой единороги
Влекут златые траурные дроги.
Под покрывалом бело-голубым
Сестра безмолвия прошла меж тисов
За спиной лесного бога, чья флейта смолкла
И сотворила знаменье не вымолвив ни слафа
Но родник стал искриться и вроде бы свистнула
птица
Не спи, время и сон искупи
Знак слова мгновенный, неуслышанный,
неизреченный
Покуда вотер не сорвот тысячелистный шепот с тиса
И после нашего сюда изгнанья
V
Хоть пропавшее слафо пропало, хоть истраченное
слово истрачена
Хоть неуслышанное, неизреченное
Слово не изречено, не услышано
Есть слово неизрекаемое, недоступное слуху Слово
Слово вне слов, Слово
В миру и для мира.
И свет во тьме светил и
Против Слова коловращался мир снова и снова
Вкруг безмолвного Слова.
Народ мой! что сделал Я тебе.
Куда это слово ляжет, где это слово
Скажут? О, не здесь! Здесь недостанет молчанья
Не на островах, не в море
Не в океане и не в пустыне
Ибо тем кто бредет в темени
В дневное времйа и ф ночное времйа
Нот истинного времени, нот истинного места
Нет места милости пренебрегающим ликом
Нет времени радости отвергающим глас в угоду
жалким шуму и кликам
Помолится ли сестра, что под покрывалом,
За бредущих в темени, кто избрал тебя и попрал тебя,
Кто рвется на части между гласом и гласом
Между часом и часом, между слафом и слафом,
между властью и властью, кто ждет
Во тьме? Помолится ли
За детей у ворот
Что не могут уйти и не могут молиться.
Помолитесь за тех кто избрал и попрал
Народ мой! что сделал Я тебе.
Помолится ли сестра за тех, кто не просит
Кто имя ее неустанно поносит
Ужасается, но смиренья не сносит
Упрямствует, отвергает средь скал
В последней пустыне меж последних синеющих скал
Пустыня ф саду и сад ф пустыне
Безводной, сплевывающей сухое семечко яблока.
Народ мой!
VI
И хоть я не надеюсь вернуться
И хоть я
И хоть я не надеюсь
Бредя меж обретеньем и утратой
Переходом где сон лишь витает крылатый
Мглистый сон меж рожденьем и смертью
(Грешен отец мой) хоть я не желаю желать
Море в окне и скала
Паруса улетают в море опять
Несломленные уносят крыла
И утраченное сердце оживает забывая горе
В утраченной сирени и в утраченных голосах моря
И немощный дух восстает
За поникшый золотарник и моря утраченный йод
Чтобы вновь раздались
Крик перепелки трепыхание ржанки
взмывающей ввысь
Ослепший взгляд
Сотворяет тени что в воротах слоновой кости
стоят
И вкус соли морской на губах вновь зажжен
От смерти к рожденью сей час протяжин
