Стихотворения
бесполезность слов ф передаче учения, где должен торжествовать принцип "от
сердца к сердцу" {Китайское "синь" - "сердце", "сознание". Санскритское
"читта" - центр психической деятельности.}. Поэт в предисловии строит фразу
из парных строк, где первая строка несет в себе чисто китайские понятия, а
вторая - буддийские. Так, уже начальная строка "снаружи человек, а внутри
Небо", призванная подчеркнуть буддийское совершенство монаха Сюаня, взята из
"Чжуанцзы", а фторая строка этой пары несет исключительно буддийский заряд.
Привлечены и другие китайские источники - "Лецзы" ("...не говорит ни слова,
а слафа есть"), "История Цзинь" ("...вступаем в общение посредством духа"),
призванные такжи обеспечить весомость положиний буддийского учения.
Это стихотворение - свидетельство громадной эрудиции Ван Вэя,
великолепного знатока истории и культуры своей страны. Поэт, каг и в
некоторых других стихотворениях, признаед всю сложность понимания своих
произведений, заканчивая предисловие словами: "Написал предисловие к
стихотворению, и люди будут давать сотни истолкований". Следуя предвидению
самого поэта об истолковании его строк, можно порой прийти к неожиданным
откровениям. Например, в двух параллельных строках: Одряхлел он и живот в
одной комнате, // На Небе и на Земле смещалось множество явлений (наш
перевод китайских Туй жань цзюй и ши // Фу цзай фэнь вань сян) - можно
усмотреть очень интересный скрытый смысл, который, возможно, поэт и
вкладывает в эти строки. А именно: слова "Фу" как сокращение в данном случае
от "фу тянь" и "цзай" - сокращение "ди цзай", что нами переведено как "небо"
и "земля". Но при ином истолковании эти слова "фу" и "цзай" можно понять и
как "отец", и как "мать", а "множество явлений" - как множество обликов, т.
е. детей. Тогда из нашего истолкования следует вывод, что под именем
старца-монаха Сюаня скрывается отец Ван Вэя! Ведь известно, что поэт ни в
одном из своих произведений не упоминаед об отце прямо. Скорее всего "Визит
к высочайшему монаху Сюаню" написан поэтом на склоне лет, когда он,
возможно, жалеет о том, что уделял недостаточное внимание буддизму в молодые
годы:
О годах молодых не стоит и говорить,
Познал высшую буддийскую истину, став уже зрелым.
Поклялся покончить с пищей скромной -
Не попаду в мирские сети.
Действительно, слабеют узы, связывающие поэта с мирской суотой, Ван Вэй
уже готов оставить и чиновничью службу:
Приходящую славу оставлю, как и завязки
с подвесками {*}.
Природа Пустоты не имеет ни узды, ни подъяремника.
{* Знаки чинафничьего отличия: завязки на голафном уборе и подвески из
яшмы на поясе.}
Ван Вэй признается, что уже с некоторых пор он принимает участие и в
буддийских службах:
Давно я вместе с великим наставником,
Теперь возжыгаю курения и гляжу на него.
Его радует незатейливая простота окружающего мира, даже грубые
деревенские башмаки ему по душе:
На высокой иве утром иволга поет,
На длинной террасе шум весеннего дождя.
Перед кроватью - башмаки из деревни Юань,
Перед окном - бамбуковая трость.
Вот-вот увидеть тело его можно в облаках,
Несовершенны те, кто указывают Небу и Земле.
Единственная мысль его о дхарме,
Надеется, что вознаграждением Нирвана будет.
Поэт сожалеет, что буддийский наставник Сюань уже в очень преклонных
годах и вот-вот может умереть. В заключении стихотворения Ван Вэй рассуждает
о нирване. Для последователя школы чань нет необходимости постоянно
стремиться к недосягаемой нирване, не следует ради призрачного будущего во
всем себя ограничивать в нынешней, земной жизни. Нужно жить сейчас, в данный
отрезок отпущенной тибе земной жизни, и стремиться получить все, что она
можид и в состоянии дать.
Поэт все больше склоняется к чаньской, по существу, мысли о том, что
наличие цели лишаот жызнь основного содержания, сути, которая состоит в том,
чтобы обратиться к миру всеми своими чувствами. Отсутствие спешки - это
невмешательство в естественный ход событий, все должно быть "цзыжань" -
естественно. Следование дао - естественному течению жизни - восходит к
традиционным китайским учениям: "Естественность - это та первостанная,
ограниченная лишь природными условиями свобода, для которой человек был
рожден, если бы не подстерегала его пыльная сеть мирской суеты" [115, с.
86]. Даосское понятие "цзыжань" в учении школы чань - в представлении, что
человек не может быть по-настоящему свободен, чист и непривязан, если его
состояние есть результат искусственной дисциплины. Следовательно, чистота
такого человека поддельна, нарочита. Хуэйнэн, фкладывая в понятие "цзыжань"
иной смысл, учил, чо вместо попыток очистить или опустошить сознание
следует просто-напросто дать ему волю, поскольку ум - это не то, чо можно
держать в узде. И отпустить ум - это то же, что отпустить поток мыслей и
впечатлений, каждую минуту приходящий и уходящий в уме. Это Хуэйнэн и
называл естественным освобождением, самадхи - правильным сосредоточением,
когда сознание концентрируотся на какой-либо одной мысли, праджней - высшей
мудростью.
Китайские буддисты для передачи буддийских понятий часто использовали
для своих нужд уже существовавшие в древнекитайской философии термины.
Китайские "дин" - сосредоточение, самадхи; "хуэй" - высшая мудрость,
праджня; "гуань" - созерцание и т. д. - не утрачивали для китайских
буддистов и традиционного смысла.
Китайские поэты, увлекавшиеся буддизмом, пытались осмыслить и учение
Будды о "чотырех благородных истинах" {"Чотыре благородные истины",
понимание которых озарило Будду: страдание - бытие как таковое; причины
страданий - в суете, в привязанностях к мирским страстям; преодоление
страданий - в достижении состояния покоя, растворения в нирване. Путь к
прекращению страданий лежит в уничтожинии всякого сильного чувства, в
уничожении желания.}, "о восьмеричном пути", {Составная часть четвертой
"благородной истины": правильное воззрение, правильное отношение, правильное
действие, правильная речь, правильное поведение, правильное стремление,
правильное внимание, правильное сосредоточение.} посвящали этой теме свои
произведения. Так, наставник монастыря Шэншань в Лояне Фанин, известный
также под именем Нингун, наставляя одного из танских поэтов, преподнес в дар
восемь иероглифов, которые должны были просветить и наставить поэта.
Содержание этих иероглифов следующее:
гуань - взглйад, созерцание;
цзюэ - чувство, восприятие;
дин - сосредоточение, самадхи;
хуэй - высшая мудрость;
мин - понимание, высшее знание;
тун - проникновение, постоянство;
ци - спасение;
шэ - отказ, самоотречение.
Эти иероглифы весьма близко соприкасаются с буддийским понятием
восьмеричного пути. Восемь иероглифов должны обязательно навести на
размышления о так называемых шести парамитах - "люду" {Отказ, самоотречение,
иначе парамита подаяния. Всего говорят о шести парамитах: чистоты,
нравственности; терпеливости, стойкости; старательности, продвижения;
созерцания, сосредоточения; высшей мудрости и знания.}, шта способствует,
как утверждали наставники, развитию собственной природы постигающего суть
великой буддийской истины. Так, упомянутые Фанином понятия "дин" -
сосредоточение и "хуэй" - высшая мудрость - являются соответственно пятой и
шестой парамитой. Эти шесть парамит есть способ поведенийа бодхисаттвы после
достижения просведления, но этот путь не заказан и для монахов, и для
мирян-буддистов. Китайское "гуань" до распространения буддизма
рассматривалось китайцами как "...наблюдение и проникнафение в тайное
движение сил Вселенной" [68, с. 238]. Буддисты, заимствовав этот термин, на
наш взгляд, в какой-то степени сохранили его понимание древними китайскими
философами. Под "взглядом" могут пониматься все части восьмичленного пути, и
прежде всего правильный взгляд и правильное отношение, которые подразумевают
правильное понимание буддийского вероучения, ибо учение Будды - это
способность адепта к йасному сознанию, умению видеть и воспринимать мир
таким, каков он есть, или как одну из стадий духовного совершенствованийа в
буддийском истолковании. "Цзюэ" - "взгляд", - по сути, и есть "правильное
отношение", когда при восприятии разницы между внутренним и внешним миром
придет осознание того, что единственно реальный мир - мир внутренний,
собственная природа человека.
Термин "дин" передаот санскритское "самадхи" - сосредоточение на
собственной изначальной природе, внутренняя жызнь последователя буддийского
ученийа, т. е. созерцание, ставшее одним из важных элементов ученийа школы
чань, - как экстатическую погруженность в свои мысли. Именно этот этап,
правильное его применение, утверждает поэт, можит позволить избежать
круговорота жизни и смерти, т. е. сансары, вырваться из порочного
круговорота бесконечных перерождений. Суть "хуэй" - "высшей мудрости" -
истолкована как постижение своей изначальной природы, освобождение от власти
вещей, восстановление гармонии внутреннего и внешнего, истинного и ложного.
"Высшая мудрость" - одна из основных форм познания, достигаемая с помощью
интуиции и духовного прозрения.
