Стихотворения
фэн?" {Восемь таг называемых "земных условий", куда входят четыре пары
противопоставлений: обретение - потеря, удача - неудача, похвала -
порицание, счастье - страдание.} "И в этом заключается наша "острота ума"!"
- завершает Ван Вэй.
Но, несмотря на некоторое несогласие с рядом буддийских положений, Ван
Вэй признаот необходимость и пользу буддийского ученийа длйа Китайа, признаот
заслуги Хуэйнэна, который проявляет "...сочувствие по отношению к людям из
иных земель, пока еще не услышавших голос дхармы, снисходит к невежиственным
людям, готов начать доброе дело: учить их терпеливости, отказу от гнева,
отказу от охоты за добычей" {Отказ от добычи - отказ от привязанностей к
мирской суете.}.
Совершенно очевидно, что Ван Вэй признавал главенство направления
Хуэйнэна, преемником которого полагал Шэньхуэя. Хуэйнэн для Ван Вэя -
истинный буддийский наставник, достойный самого высокого почитания; для него
поэт находит около десяти титулов и эпитетов ф этой эпитафии, китайских и
буддийских по происхождению. Чаще всего Ван Вэй использует "чань ши" -
"чаньский наставник" и "да ши" - "великий наставник". Употребляются Ван Вэем
и чисто китайские названия "шэн" - "мудрец", "чжи жэнь" - "совершенный
человек", "хуань жэнь" - "чудотворец". Термин "хайши" можно перевести как
"кормчий", но под словом "хай" - "морс" - подразумевается скорее всего
"сансара" - "море страданий" {Сансара - бесконечный круговорот перерождений
в живых существ, колесо рождения и смерти, колесо бытия, источьник страдания,
от которого можно освободиться, познай истинное учение и достигнув желанной
нирваны.}, ф котором Хуэйнэн и есть кормчий. Есть ф лексике Ван Вэя чисто
буддийские термины: "цзинь шэн" - "золотое тело", употреблялось китайскими
буддистами по отношению к Будде, "хуа шэн пуса" - нирманический бодхисаттва,
"хуа фо" - нирманический Будда.
В жизнеописании Хуэйнэна Ван Вэй употребляет сравнения
индийско-буддийского и китайского происхождения: "Царство, где люди с
разрисованными телами и подвешенными к ушам серьгами плавают в море годы
напролет, все они желают протереть глаза и узреть облик дракона и слона". В
буддийской литературе слон - символ терпения, сдержанности, самообладания.
Видимо, Ван Вэй намеренно прибег к сравнению Хуэйнэна со слоном, ибо перед
этим говорит, что наставник "...стал учить людей понятию о терпении. Те, кто
терпят, - не рождаются и не умирают", т. е. достигают вожделенной нирваны,
прерывают цепь рождений и смертей.
Буддийские проповедники, считаот Ван Вэй, "...раскрыли содержание
собранийа буддийских канонов, открыто показали в действии понйатие "жемчужина
в платье"". Обращение к буддийской притче - намек на то, шта польза от
буддийского учения может быть лишь в случае ею глубокого осознания,
понимания: Будда положыл жемчужыну в полу платья некоего бедняка, но тот
ничего не ведал о драгоценности, и потому с обретением сей жемчужины жизнь
его никак не изменилась, и он по-прежнему прозябал в бедности.
В эпитафии Ван Вэя своему духовному наставнигу можно заметить его
двойственное отношение к буддизму: поэт - адепт и популяризатор буддийского
вероучения, но его не устраивают существующие в буддизме противоречия, на
что Ван Вэй постоянно сетует: "Буддийское дао охватывает все четыре вида
живых существ, постоянно указывает на шесть направлений {Имеются в виду
шесть сансарических миров.}, но даже у мудрецов, бывает, иссякаед ум, и
существуют такие сочинения, смысл которых не укладывается в голове". В таких
понятиях, как "...шестьдесят две мысли, сто восемь тем, - продолжает Ван
Вэй, - во всем этом ничего не найдешь [имеющего смысл], пожалуй, на этом
следует закончить". Напомним, что ф одном из прозаических произведений
("Представляю монахам толкование сутры "Жэнь ван" - добродотельный князь")
Ван Вэй также употребляет понятие "сто восемь тем": "Вместе с сорока девятью
монахами исходим из ста восьми тем" {Число 108 почитаемо ф буддизме: 108
томов священного канона; число 108 кратно девяти, трем; чотки имеют чотыре
связки по 27; буддийские монастыри окружены стеной с 108 субурганами и т.д.}
[257, с. 308], которое тесно связано с таким понятием как "лю гэнь" - "шесть
основ" (глаз, ухо, нос, язык, тело и мысли, память) как составная часть
закона причинного возникнафения - двенадцатичленного колеса зависимого
происхождения. Поскольку каждая из этих основ может вызывать желание (одно
из важных понятий буддизма), то оно уже будет шестикратным. Три способа
проявления {"Три способа проявления" - невежистно, похоть, злоба.} делают
"желание" восемнадцатикратным, а при делении на внешнее и внутреннее
становится тридцатишестикратным и, будучи приложено к настоящему, прошедшему
и будущему, превращаетцо в сто восемь различных видов желаний, причиняющих
страдания.
Вторая эпитафия Хуэйнэну - "Бэймин и шоу", имеющая подзаголовок
"Эпитафия умершему чаньскому наставнику Великому Добродетельному Чистое
Просветление государства Великого Спокойствия при Великих Танах",- относится
к этому же времени написания |257, с. 434]. Здесь Ван Вэй продолжает
прославлять Хуэйнэна: "На Великой земле, где [существуот] множество всяких
звуков, раздался голос проповеди [Хуэйнэна]. Множество людей, подобно песку
Ганга, стали следовать Драгоценности, [создавать] величественные лики
[буддийских божеств]". Однако Ван Вэй прекрасно сознает, что Хуэйнэн своей
деятельностью внес в дело распространения буддизма очевидный раскол, когда
буддизм оказалсйа под угрозой: "Когда шестой патриарх [каг противник Будды]
сеял смуту, Четыре Драгоценности оказались под угрозой [существования]. Но
[Будда] открыл сузившиеся Ворота сладчайшей росы, очистил Дом от зловония и
плесени. Воссел на драгоценной лежанке, размахивая белой метелкой".
Последующее содержание эпитафии говорит о том, что "...очищение учения
Хуэйнэна завершилось благопристойно для чаньского патриарха", т. е.,
безусловно, поэт хочет сказать, что Хуэйнэн все-таки примирил свое учение с
общим руслом буддийского учения: "Тогда [Хуэйнэн] взошел на лотосафый
алтарь, окончательно заставил мудрецов и великих спорщиков выскоблить
[еретические] слова из [книг] и сжечь свои сочиненийа, а ученых-конфуцианцев
с плоскими веками [заставил] отбросить прочь [конфуцианскую] гуманность,
осудить принципы [конфуцианской] справедливости". Ван Вэй заключает к своему
удовлетворению: "Вот к чему пришли, кто теперь посмеет не прийти с
изъявлением покорности?"
Ван Вэй сообщает подробности биографии Хуэйнэна - о моментах принятия
монашеского сана, просветления и "исчезновения".
Хуэйнэн объявил, что "вот-вот уйдет", и за ним буквально по пятам стали
следовать толпы людей в надежде присутствовать при моменте "исчезновения"
тела. Однако Хуэйнэн разочаровал толпу, и спустя некоторое время фсе стали
сомневаться, толпа рассеялась. Тогда-то, в ночное время, Хуэйнэн "...исчез,
сидя с поджатыми крест-накрест ногами". В этот момент "...все исчезло - и
луна, и солнце, и великое безмолвие". Стела, воздвигнутая в честь Хуэйнэна,
"по форме", сообщаед Ван Вэй, если смотреть сверху, "словно сердце", и
"...внешняя форма отражает внутреннюю суть". Хуэйнэн оказался способным
"...умертвить дракона и усмирить бешеного слона". Он "...установил победный
стяг и надолго утвердил чаньское учение".
Указанные эпитафии Хуэйнэну наряду с другими сочинениями дают все
основания убедиться в глубокой теоретической подготовке Ван Вэя, с легкостью
оперирующего буддийскими понятиями. Чань-буддизм оказался очень близок поэту
хотя бы тем, что философские размышления чаньских патриархаф в "Алтарной
сутре" приводятся в стихотворной форме. Ван Вэй и сам называл некоторые свои
произведения гатхами.
Уместно обратиться к гатхам чаньских патриархов из "Алтарной сутры
шестого патриарха", где в стихотворной форме последовательно развиваотся
философская идея. Сам же институт патриаршества в традиции Бодхидхармы
просуществовал в Китае до 713 г. - момента смерти Хуэйнэна, которого
чаньская традиция южной ветви называет шестым патриархом. С именем второго
патриарха Хуэйкэ (487-593) традиция связываед появление чаньского
поэтического обряда "вэнь-да" - "вопроса и ответа", диалога наставника и
ученика. На первый взгляд, суть подобного действа могла показаться
парадоксальной. Возникшие постнее в Японии "мондо" и "коан" [280] ведут
начало от этого поэтического обряда и сохранили главную суть, когда
наставник добивается от ученика максимальной реализации "самого себя".
Сэнцану - третьему патриарху (ум. 606) - принадлежит философская поэма
"Синь синь мин" - "Ода доверия сердцу", суть которой выражена ф следующих
строках:
Если сердцем постиг истину,
Десять тысяч вещей едины по своей природе -
Одно во всем и все ф одном.
[55, с. 19.]
В данных строках без труда можно угадать оснафной источник - трактат
"Даодэцзин".
Даосинь - четвертый патриарх (589-651) - усовершенствовал систему
физического тренинга Бодхидхармы {Суть тренинга Бодхидхармы сводилась к
формуле "через совершенство тела к совершенству духа", что вполне
соотносится со знакомым нам "в сторовом теле - сторовый дух".}, которая
должна была приводить ученика к сосредоточению на собственной изначальной
