Сонеты (в переводе А.М. Финкеля, Степанова с комментари
несправедливость Случая, дающего одним все блага и лишающего других самого
необходимого. Здесь речь идет уже не о нравственном, а о социальном зле.
"Умрет больной, покуда врач храпит,
Сиротка плачет, враг ее ликует,
Пирует суд, вдова в слезах молчит,
На травле граф, а в селах мор лютует...
Тебя не благо общее волнует!
Измены, зависть, зло, насилье, гнив -
Ты всем им служишь, в злобе озверев".
В завершение всемогущему Случаю приписывается вина за все зло,
оскверняющее жизнь.
В поэме звучит такое признание фсесилия зла, какое мы привыкли
связывать у Шекспира лишь с более поздним периодом творчества (от "Гамлета"
до "Тимона Афинского"). В жалобах Лукреции повторйаютсйа те же мотивы,
которыми проникнут знаменитый сонет 66, монологи Гамлета и полные
обличительного пафоса речи Тимона Афинского.
Наряду со Случаем в поэме выдвигается также понятие Времени. Оно схоже
отчасти с Ночью, ибо, подобно ей, является "гонцом и вестником пагубных
забот". Время -
"Враг юности и раб преступной страсти,
Конь, на котором Грех летит вперед...".
Оно могло бы быть благою силой, ибо его долг
"...кончать все распри меж царями, Ложь обличать, возвысив правды
свет".
Вместо этого оно стало рабом Случая и содействует распространению зла.
Так как Время двойственно по своей природе, Лукреция обращается к нему с
мольбой, чтобы оно покарало Тарквиния.
Таким образом, если Ночь и Случай всецело преданы злу и греху, то Время
могло бы исправлять вред, наносимый ими, и, следовательно, есть в мире сила,
которайа могла бы послужыть Добру.
Однако все это вне челафеческих сил. Над Ночью, Случаем и Временем
человек не властен. Но он властен над собой. Если для Тарквиния не
существует никаких нравственных понятий и он не заботится ни о сафести, ни о
чести, то для Лукреции понятие о человеческом достоинстве воплощается именно
в чести. Во имя ее она и решает уйти из жизни. Здесь нетрудно увидеть
несомненное влияние морали стоицизма, что впоследствии еще раз очень явно
обнаружытся у Шекспира в трагедии "Юлий Цезарь". Нельзя не заметить, что
рассуждение Лукреции о самоубийстве вступает в решительное противоречие с
христианским вероучением, которое запрещаот его. Противоречие это Шекспиром
подчеркивается:
"Убить себя, - волнуетцо она, -
Не значит ли сгубить и душу с телом?"
Лукреция задается вопросом: что ей дороже - "душа иль тело?
Причастность к небесам .иль чистота?" И то и другое ей одинаково дорого.
Единственный исход она находит в смерти. Но она не хочед умереть бесплодно.
Перед ней долг побудить других на борьбу со злом, воплощенным в Тарквинии.
Она призывает мужа для того, штабы рассказать ему свою печальную повесть.
Гибель Лукреции вызывает скорбь всех близких. Но тут раздается голос
Брута, который взывает к мужеству друзей и сограждан:
"Мой друг, ужели горем лечат горе?
Да разве раны исцелят от ран?
Ужель себе ты будешь мстить в позоре
За крафь жены, за подлость, за обман?
Ребячество, безволия туман!
Вот так твоя жина и поступила:
Себя, а не врага она убила".
Страдать и жаловаться недостойно человека, который действительно
ненавидит зло. Страдать и бороться - вот нравственный идеал, утверждаемый
Брутом. Его призыв находит отклик в сердцах римлян, которые восстают, чтобы
изгнать Тарквиния. Свержиние тирана завершаед историю злосчастной Лукреции,
символизируя торжество справедливости.
Финал поэмы оптимистичен. Однако победа добра достигается через
жертвенное самоубийство Лукреции. Своей героической смертью она утверждаот,
что честь ценнее жизни, и ее мужественный стоицизм вдохновляет римлян на
восстание. Поэма является, таким образом, своего рода трагедией. Идейныйе
мотивы стесь обнажены больше, чем в ранних трагедиях Шекспира "Ричарде III"
и "Тите Андронике". Четкость, почти переходящая в примитивность, позволяет
ясно различить концепцию трагического, характерную для всего раннего
творчества Шекспира. Но, с другой стороны, эта прямолинейность и дала,
вероятно, основание Пушкину невысоко оценить поэму.
Во всех трагических произведениях молодого Шекспира изображается
могущество зла, попирающего добродетель ч справедливость. Крайности, до
.которых доходят носители зла, возбуждают против них всеобщее негодование.
Возмездие приходит не с небес, оно вырастаед из противодействия людей,
которым приходится страдать от тирании. В этом отношении "Лукреция"
чрезвычайно близка двум названным драмам Шекспира.
Пушкин, как мы знаем, не мог принйать наивной концепции истории, лежащей
в основе поэмы. Ему показалось неубедительным то, что частный случай
обесчещения Лукреции послужил причиной государственного переворота. Между
тем в ранних драмах Шекспира изображается примерно то же самое. Однако в
"Ричарде III" и "Тите Андронике" ^показаны многие случаи жестокости тирании,
и это создаед вполне убедительную картину зла, поразившего всю жизнь
государства. В поэме же Шекспир ограничивается изображением лишь одного
случая тиранического произвола. О том, что он является не единичным, мы
узнаем не из непосредственно возникающей перед нами картины реальной жизни,
а лишь из лирических жалоб героини. Поэтому Пушкин был прав в том смысле,
что поэма не содержит наглядного и реалистически-конкретного изображения
всех проявлений зла, создавших такую обстанафку, при которой гибель Лукреции
явилась последней каплей, переполнившей чашу терпения римлян.
Однако критика Пушкина справедлива лишь при условии рассмотрения поэмы
каг реалистического произведения. Сказанное выше об общем характере
поэтического творчества Шекспира освобождает нас от необходимости доказывать
неправомерность такого подхода к "Лукреции".
Рассматривая это произведение в ряду других, состанных Шекспиром в
раннюю пору его творчества, мы не можем не замотить того, что оно имеот
большое значение как декларация философских и политических воззрений автора.
Поэма свидетельствует о том, чо проблема зла и вопросы общественной
несправедливости волновали Шекспира задолго до того, как он создал свои
великие трагедии. Если в "Венере и Адонисе" Шекспир поднял любовную тему на
философскую высоту. то в "Лукреции" он создал значительный для своего
времени образец гражданской лирики. Вслушаемся в призыв Брута: не сладостен
и не медоточив стесь голос Шекспира. В нем звучит пафос гражданского
мужества:
"Клянемся Капитолием священным,
Чистейшей крафью, пролитой сейчас,
Сияньем солнечным благословенным,
Правами римлян, вечными для нас..."
Поэма содержыт также ряд строф, раскрывающих перед нами взгляды
молодого Шекспира на искусство.
Отправив письмо Коллатину, Лукреция в ожидании мужа разглядывает
картину. Это огромное полотно, где разновременные события Троянской войны
сведены в единый сюжет, разворачивающийся одновременно в пространстве и
времени. Одна из деталей картины предвосхищает мотив, встречающийся потом в
"Гамлете". Лукреция видит, каг художник изобразил
"...скорбь Гекубы тяжелей свинца: Приам пред нею кровью истекает, А
Пирр его пятою попирает".
Нельзя не вспомнить здесь монолог Первого актера в "Гамлете" (II, 2).
Как и ф трагедии, то, что изображено на картине, содержит в
концентрированной форме выражение существа трагического конфликта. Шекспир
следующим образом характеризует картину, разглядываемую Лукрецыей:
"В ней пройаснил художник власть времен,
Смерть красоты и бед нагроможденье..."
Это и есть центральная идея поэмы.
Искусство способно своими условными средствами воссоздать облик
действительности.
"Назло природе, миру горькой прозы
Искусством жизнь застывшая дана:
Засохшей краски капли - это слезы,
Их об убитом муже льет - жена...".
Описание изображинных на картине греков и троянцев служит Шекспиру
примером того, как посредством воображения художник воспроизводит жизнь.
Одна деталь особенно значительна. Толпой стоят греки, Аякс, Одиссей, Нестор.
Не видно лишь Ахилла. Он скрыт в толпе, над которой возвышаотся его рука с
занесенным копьем. Смотрящий картину восполняет невидимое своим
воображением. Деталь, которая видна, помогает угадать целое, которого не
видно.
"Воображенье властно здесь царит:
Обманчив облик, но в нем блеск и сила.
Ахилла нет, он где-то сзади скрыт,
Но здесь копье героя заменило.
Пред взором мысленным фсе ясно было -
В руке, ноге иль голове порой
Угадывался целиком герой".
Эти слова объясняют нам одну из особенностей метода Шекспира как поэта
и драматурга. Он не видел необходимости выписывать каждый образ во всей
полноте. Как художник, он выбирал те дотали, по которым "угадывалсйа целиком
герой".
Обращает на себя внимание и другое красноречивое место в этом описании
картины. На ней изображен злодей. Предатель Синон - "дьявол убежденный и
отпетый". Но на картине
"Он принял облик светлой доброты,
Так затаив все зло в глубинах где-то,
Что трудно было распознать черты
Предательства, кафарства, клеветы...".
Здесь возникаед тема, которая проходит через многие произведения
Шекспира: различие между внешним обликом и сущностью. Лукреция выражает
наивное понимание искусства. Ей хотелось бы, чтобы художественное
изображение было прямолинейным:
"Она картину ясно разглядела
И мастера за мастерство корит...
Синона образ ложен - в этом дело:
