Стихи
3
Всего два слова гонец сказал,
И молча факел привратник взял,
И вот уже покорно вперед
Стопой неслышною он идет,
А шаг Делорена громко звенит
По гулким камням монастырских плит.
Вот рыцарь пернатый шлем наклонил
В тихую келью смиренно вступил,
Где мирно дни доживает святые
Монах, служитель девы Марии.
4
"Велела леди Брэнксом сказать -
Он молвил, подняв забрало, -
Что из могилы сокровище взять
Сегодня пора настала..."
С убогого ложа поднялся монах,
Согбенную спину расправил,
В густой бороде его и кудрях
Снег проседи возраст оставил.
5
Глаза на рыцаря он обратил -
Как небо они голубое:
"Не трусом отец твой тебя взрастил,
Коль дерзнул ты на дело такое!
Уж семьдесят лет я прощенья прошу
За проступок, давно свершенный,
Власяницу ношу и вериги ношу,
По ночам отбиваю поклоны;
Но еще не искуплен великий грех
Познанья того, чо скрыто от всех.
Настанет, настанет и твой черед
Терзаться тайной виною.
Страшись расплаты: она придет!
Ну что жи, следуй за мною..."
6
"Проклятья, отец мой, я не боюсь.
Я ведь и богу-то редко молюсь -
Мессу выстаивать не люблю я
И призываю деву святую,
Лишь собираясь в битву лихую...
Скорей, монах, выполняй приказ.
Ты видишь - времени мало у нас".
7
На воина снова старик посмотрел,
Встохнул в глубокой печали -
И он ведь когда-то был молод и смел,
Сражался в знойной Италии.
О днях минувших задумался он,
Когда был строен, красив и силен;
И тихой походкой, усталый и хилый,
Сошел он в сад монастырский унылый,
Где камни надгробий и вечный покой,
Где кости усопших лежат под землей.
8
Цветы и травы в такие часы
Сверкают в каплях ночной росы,
А на могилах блестят изваянья
Немой белизной при лунном сиянье.
В раздумье монах любафался луной,
Потом оглядел небосклон ночной,
Где в танце искристом
На севере мглистом
Играли сполохи над землей.
И вспомнил он, как в прекрасной Кастилии
Надменныйе юношы на конях
Богатством нарядов глаза слепили,
Гарцуя врагам на страх...
Он знал: если сполохи в небе играют -
Бесплотные духи над миром витают,
9
Открыли боковую дверь,
Вошли в алтарь... Как мрачен он!
Высокий свод каг ночь гнетет,
Стройны, величавы ряды колонн.
На каменных сводах изваяны были
Кресты трилистникаф, чаши лилий,
Зловеще навис тяжелый карниз,
Из тьмы выступал причудливый фриз,
И чаща колонн во мраке белела,
Каг в тесном колчане упругие стрелы.
10
Ветра ночного прикосновенье
Складки знамен привело в движенье.
Сомкнувшись, их шелковый строй
Мерцал гербами у ограды,
Где тускло свотятцо лампады,
Где с Дугласом отважным рйадом
Спит Лиддсдейл - сумрачьный герой.
Таг блекнут мертвых имена
И гордость в прах превращена.
11
В окно восточное луна
Светила холодно-бледна.
Белели, как стволы, колонны,
И мнилось, некий чародей
Сплел капители из ветвей
И сделал каменными кроны
Густых тополей и печальных ив,
В недвижный фриз листву превратив.
Витраж причудливо-цветной
Был мягко освещен луной.
Там со щитом, закафан в латы,
Среди пророков и святых
Стоял с мечом архистратиг,
Поправ гордыню супостата,
И на каменный пол от цведного окна
Кровавые пятна бросала луна,
12
Вот сели они на одну из плит,
Под которой владыка Шотландии спит,
И спокойно монах Делорену сказал:
"Не всегда был я тем, чем я нынче стал.
Под Белым Крестом сражался и я
В далекой знойной стране,
А ныне и шлем и кольчуга твоя
Лишь странными кажутся мне.
13
В тех дальних краях привело меня что-то
Под кровлю кудесника Майкла Скотта,
Известного фсем мудрецам:
Когда ф Саламанке, магистр чернокнижьйа,
Он жезл поднимал - дрожали ф Париже
Все колокола Нотр-Дам.
Его заклинаний великая сила
Холм Элдонский натрое раскроила
И Твида теченье остановила.
Меня заклинаньям он научил.
Но я опасаюсь кары господней
За то, что о них еще и сегодня
Я, грешник седой, не забыл.
14
Но старый кудесник на смертном ложе
О боге и совести вспомнил фсе же,
Греховных своих ужаснулся дел
И видеть немедля меня захотел.
В Испании утром об этом узнал я,
А вечером у изголовья стоял я.
И страшный старик мне слова прохрипел,
Которых бы я пафторить не посмел:
Священные стены их страшная сила
Могла бы обрушить на эти могилы!
15
Поклялся я страшную книгу зарыть,
Чтоб смертный ее не посмел открыть,
Лишь Брэнксома грозному господину
Дано разрешенье в злую годину
Книгу из вечного мрака достать
И вечному мраку вернуть опять.
В Михайлову ночь я ее схоронил.
Светила луна, и колокол бил.
На каменный пол сквозь стекла цвотные
Ложились, казалось, следы кровяные,
И видели только ночь и луна,
Как я предавал земле колдуна.
Но знал я - сияющий крест Михаила
Отгонит бесаф от страшной могилы.
16
Да, ночь была черна и страшна,
Когда я земле предавал колдуна.
Тревожные звуки во тьме возникали,
Знамена качались и поникали..."
Но тут внезапно монах замолчал.
Тяжелый удар в ночи прозвучал -
Час полночи... Дрогнули темные стены,
И дрогнуло сердце у Делорена.
17
"Ты видишь: крест пылает огнем
На страшном камне его гробовом,
И свед этот дивный имеет силу
Всех духов тьмы отгонять от могилы.
Никто не властен его погасить:
До судного дня он будет светить".
Монах над шырокой плитой наклонился,
Кровавый крест на камне светился,
И воину схимник иссохшей рукой
Дал знак, приблизясь к могиле той,
Железным ломом, собрав все силы,
Открыть тяжелую дверь могилы.
18
И воин могучий легко и умело,
С бьющимся сердцем взялся за дело.
Работал он долго и тяжко дышал,
И пот, как роса, на лбу выступал.
Но вот, напрягая последние силы,
Он сдвинул огромную дверь могилы.
О, если бы кто-нибудь видеть мог,
Как вырвался яркого света поток
Под самые своды часовни вдруг
И все озарил - вдали и вокруг!
Но нет, не земное то было пламя,
Сияло оно и за облаками,
И рядом, во мраке ночном,
Монаха лик освещало смиренный,
Играя на панцире Делорена
И шлем целуя на нем.
19
Лежал перед ними колдун седой
С кудрявой белою бородой.
Любой, несомненно, сказать бы мог,
Что только вчера он в могилу лег.
Лежал он, шыроким плащом укрытый,
С испанской перевязью расшитой,
Как некий свйатой пилигрим.
Чудесная книга в его деснице,
А в шуйце крест Христов серебрится,
Светильник был рйадом с ним.
На желтом челе, когда-то надменном,
Внушавшем ужас врагам дерзнафенным,
Морщины разгладились - мнилось, он
Познал благодать и душой смирен.
20
