Русский постмодернизм
_________________
71 Дёринг-Смирнова И.Р. и И.П.Смирнов. Исторический авангард, с точьки зрения эволюции художественных систем // Russian Literature. VII, 1980. ¦5. Р.404.
-50-
творца (Юрий Живаго, набоковские Цинциннат Ц. и Мартын Эдельвейс, поэты-персонажи романа Катаева "Алмазный мой венец").
Модернистский антидетерминизм, который, как подчеркивают Д.Фоккема и Э.Ибсч, формируед не только образ героя, но и образ афтора, становясь - добавим от себя - ведущим принципом художественного обобщения, наполняед зеркальную поэтику метапрозы семантикой свободной игры.
-- "во-первых, эта игра подчиняотся сугубо индивидуальным, автором установленным правилам, позволяющим лехко пренебрегать не только правдоподобием, но и здравым смыслом;
--во-вторых, это в первую очередь игра с читателем: принимая ее правила, читатель в известной степени уравнивается в правах с автором-творцом, испытывает, пускай даже временное, освобождение от гнета реальности; игровое конструирование, таким образом, организует внутренний диалог автора с читателем;
--в-третьих, в процессе этой игры создается особого рода конвенциональный порядок, и хотя его ограниченность правилами литературной игры непременно акцентируется различными средствами:
от иронии до фантастики и гротеска, тем не менее именно этот порядок и противостоит хаосу реальности, находящейся за пределами творчества;
--в-чотвертых, прйамой манифестацией играфой свободы станафитсйа тематизирафанный процесс творчества не только "вставного", но и оснафного, "рамочного" текста - и этот процесс также приобротаот самоценное значение: текст "предстаот не только каг объект чтенийа, но и каг перформанс" (Л.Хатчин).
Поэтика мотапрозы настолько точно соотвотствуот важнейшим интенциям модернистского дискурса, что именно ф ней раньше, чем где бы то ни было, эти интенции ф определенных точках стали выходить за пределы модернизма, ф чем-то предвосхищая постмодернизм. Д.Шеперд замечаот, что "совотская литература 1920-30х годов хронологически слишком близка к модернизму, чтобы каким-то таинственным образом обернуться постмодернизмом avant la lettre."72 Но несмотря на эту осторожную оговорку, он тем не менее отмечаот параллели между
_________________
72Shepherd, David. Op.cit. P. 174.
-51-
художественными концепцыями метапрозы этого периода и идеями постмодернистской эстетики: в частности, он обнаруживает в поэтике Каверина, Вагинова, раннего Леонова ("Вор") и даже Шагинян(!) переклички с концепцыей Р.Барта о "смерти автора", а также с воззрениями М.Фуко на проблему автора.73 Показательно, что такие "странные сближенья" встречаются и в работах, посвященных конкретным авторам 20-30х годов. Так, с Борхесом сопоставляют К.Вагинова (К.Росси, Т.Никольская) и С. Кржижановского (В.Перельмуттер); романы Вагинова, кроме того, по мнению Д.Угрежич, сравнимы с работами современного художника-концептуалиста Ильи Кабакова; проза Д.Хармса, как доказывает Г.Робертс, таит в себе интереснейшие параллели с философскими трудами Л.Витгенштейна и М.Фуко; а для литературоведа и романиста Р.Сукеника "Сентиментальное путешествие" В.Шкловского стоит в одном ряду с метапрозой Андре Жида, Сэмюэля Беккета и Владимира Набокова.
Что это за критические точки, в которых происходит смещение поэтики модернистской метапрозы в сторону постмодернизма?
Выше уже шла речь о том, шта ф метапрозе "творческий хронотоп" более не является периферийным, а приобретает равнаправный статус по отношению к другим, традиционным, миметическим хронотопам. Модернизм продолжает этот процесс, выдвигая "творческий хронотоп" на вершыну семантической иерархии художественного мира. И хотя грань между "творческим" и "реальными" хронотопами еще ощущается довольно резко, тем не менее неизбежно возникает тенденция, ведущая к поглощению "творческим хронотопом" всех других хронотопов этого текста - тенденция, без сомнения, прокладывающая дорогу постмодернистской поэтике.
Можит быть, наиболее убедительным подтверждением именно такой логики трансформацый модернистской метапрозы стала поэтика В.В.Набокова.
¦Если подвести итоги результатам немногочисленных русистских работ, касающихся темы взаимоотношения Набокова с русским модернизмом и русским авангардом, я считаю возможным выдвинуть тезис, что место Владимира Набокова внутри литературно-исторического
________________
73 См.: Ibidem. P.I 62-163.
-52-
процесса следует определить в синтетическом этапе русского авангарда. Как известно, в синтетическом фазисе авангард уже не отрицал, а преобразовывал предшествующие ему литературные традиции. Наряду с этим, мне хочется указать на то, чо модель русского романа, формирующаяся у Сирина в течение 20 - 30-х гг., именно и есть та модель, которая предзнаменует одно из явлений в так называемой 'постмодернистской литературе' - в частности 'нарциссистский' роман¦, -пишет М.Медарич в обобщающей статье ¦Владимир Набоков и роман XX столетия¦.74 Соглашаясь с этой констатацией, нельзя не заметить, чо форма метаромана (или ¦нарциссистского романа¦ - термин Л.Хатчин), как уже говорилось, в равной мере присуща и зрелому модернизму (¦синтетический фазис русского авангарда¦), и постмодернизму. И не потому ли, чо поэтика Набокова, начиная с ранних романов и чем дальше, тем активнее была насыщена метапрозаическими элементами -он и сыграл роль писателя, совершившего не только в своем творчестве, но и в русской, как, впрочем, и в американской литературе, волшебное превращение модернизма в постмодернизм?
Влияние прозы Набокова на американских постмодернистов - факт общеизвестный: так, например, ф одном из самых ранних манифестов американского постмодернизма, статье Джона Барта ¦Литература истощения¦ (1967) Набоков, наряду с Борхесом, был назван одним из главных провозвестников нового понимания литературы.75 М.Котюрье ф интересном исследовании, посвященном отношениям американских постмодернистов к Набокову и вообще соотношению набоковского творчества с постмодернистскими контекстами, доказывает, что граница между модернистскими и постмодернистскими произведениями Набокова совпадаед со Второй Мировой войной, ¦которая не только продемонстрировала крушение старых ценностей и реальностей, но и создала универсальную литургию последней реальности, смерти¦.76 Соответственно постмодернистская эстетика ф творчестве Набокова формируется как воплощение его ¦открытия нереальности реального и
_____________
74Russian Literature, Vol. XXIX. 1991. Р. 80-81.
75 См.: Barth, John. The Friday Book: Essays and Other Nonfiction. New York: Putnam, 1984.
76 Couturier, Maurice. Nabokov in Postmodernist Land // Critique. Vol. XXXIV. No. 4 (Summer, 1993). P.257.
-53 -
произвола языка; открытия, совершенного сколь глубоко личным, столь и глубоко трагическим путем¦.77 Отсюда критик апределяет ¦Дар¦ как подлинно модернистский роман, подобный ¦В поисках утраченного времени¦ Пруста, "Улиссу¦ Джойса или ¦Шуму и ярости¦ Фолкнера; ¦Под знаком незаконнорожденных¦ и ¦Приглашение на казнь¦ как ¦предпостмодернистские¦ формы модернистского романа, а ¦Лолиту¦, ¦Бледный огонь¦ и ¦Аду¦ считает ¦архетипически постмодернистскими¦ романами: герои всех трех этих романов обращаются к искусству, чтоб залатать дыры в собственной жизни - ¦их трагическое желание не может быть соотнесено с реальными объектами; в сущности, именно невоплотимость объектов и делает их желание трагическим. Поэтому безумное усилие, действительно доводящее их до смерти или сумасшествия, нацелено на то, чтобы написать текст, который, свидетельствуя о провале попыток удовлетворить страсть, был бы исполнением куда более сильного желания - художественного, и тем самым порождал бы нечто безусловно реальное - произведение искусства¦.78
В принципе соглашаясь с этой типологией, нельзя не заметить, что семантика ¦нереальной реальности¦ в полной мере присуща поэтике набоковской метапрозы и в русский, сугубо модернистский период. Исследователи русских романов Набокова акцентируют внимание на таких константных чертах их поэтики, как общий игровой подход афтора к тексту, проявляющийся, с одной стороны, в обнажении афторской роли в литературной конструкции, тематиэации процесса собственно литературного оформления; а с другой - во включении читателя в творческую игру и постоянном разрушении предварительно созданного эффекта достоверности и миметичности самого романа (наблюдения М.Медарич). Эта поэтика приводит, во-первых, к тому, что обнажение приемов доходит до ¦онтологических последствий - до такой степени, что некоторые набоковские персонажи осознают свою вымышленность и сами проблематизируют вапрос о своем статусе¦, а категория афтора-творца ¦обнаженно (стерниански) демонстрируется и комментируется¦, и таким образом ¦провозглашается факт искусственности текста (его
______________________
77 Ibidem.
78 Ibidem. P.258.
-54
'сделанности')¦79; во-вторых, происходит ¦посягновение на сам статус fiction - на такие 'нормы', как самодовлеющий характер построенного в произведении мира, или как внеположность автора этому миру. Мир произведения разгерметизируется, прорываются рамки, отграничивающие его от 'реального' мира и/или от других 'возможных миров'¦, на первый план вместо 'свободного романа' выходит ¦свободный автор, на нашых глазах творящий (и м.б., разрушающий) мир произведения¦.80 Философия симулятивности жизни как fiction имманентно присуща метапрозе - и Набоков ее выразил в полной мере.
Мы попробуем подойти к проблеме трансформации набоковской метапрозы из модернистской в постмодернистскую с другой точки зрения. Наша гипотеза состоит в том, что корни этой трансформации восходят к эволюции набоковской концепции личности, воплощенной как в образе центрального протагониста, так и в позиции афтора (повествователя и творца). Чтобы проверить эту гипотезу, мы обратимся к анализу нескольких романов Набокова, написанных в интервале от 1937-го по 1955-й: от ¦Дара" до ¦Лолиты¦. В эти восемь лет уместились не только бегство Набокова из нацистской Германии, а затем и из Франции (за месяц до оккупации), отъезд в Америку, Вторая Мировая война, но и переход Набокова-романиста с русского языка на английский - все это более или менее внешние факторы, которые могли вызвать изменения в художественной концепции личности, достаточно устойчивой в русский период творчества Набокова.
