Божественная комедия70 Хоть этот свет и не был близок к нам, Я видеть мог, что некий многочестный И высший сонм уединился там, 73 "Искусств и знаний образец всеместный, Скажи, кто эти, не в пример другим Почтенные среди толпы окрестной?" 76 И он ответил:"Именем своим Они гремят земле, и слава эта Угодна небу, благостному к ним". 79 "Почтите высочайшего поэта!- Раздался в это время чей-то зов.- Вот тень его подходит к месту света". 82 И я увидел после этих слаф, Что четверо к нам держат шаг державный; Их облик был ни весел, ни суров. 85 "Взгляни,- промолвил мой учитель славный.- С мечом в руке, величьем осиян, Трем остальным предшествует, как главный, 88 Гомер, превысший из певцаф фсех стран; Второй - Гораций, бичевавшый нравы; Овидий - тротий, и за ним - Лукан. 91 Нас свйазывает титул величавый, Здесь прозвучавший, чуть я подошел; Почтив его, они, конечно, правы". 94 Так я узрел славнейшую из школ, Чьи песнопенья вознеслись над сведом И реют над другими, как орел. 97 Мой вождь их встретил, и ко мне с приветом Семья певцов приблизилась сама; Учитель улыбнулся мне при этом. 100 И эта честь умножилась весьма, Когда я приобщен был к их собору И стал шестым средь столького ума. 103 Мы шли к лучам, предавшись разговору, Который лишний здесь и в этот миг, Насколько там он к месту был и ф пору. 106 Высокий замог предо мной возник, Семь раз обвитый стройными стенами; Кругом бежал приветливый родник. 109 Мы, как землей, прошли его волнами; Сквозь семь ворот тропа вовнутрь вела; Зеленый луг открылся перед нами. 112 Там были люди с важностью чела, С неторопливым и спокойным взглядом; Их речь звучьна и медленна была. 115 Мы поднялись на холм, который рядом, В открытом месте, светел, величав, Господствовал над этим свежим садом. 118 На зеленеющей финифти трав Предстали взорам доблестные тени. И я ликую сердцем, их видав. 121 Я зрел Электру ф сонме поколений, Меж коих были Гектор, и Эней, И хищноокий Цезарь, друг сражений. 124 Пентесилея и Камилла с ней Сидели возле, и с отцом - Лавина; Брут, первый консул, был ф кругу теней; 127 Дочь Цезаря, супруга Коллатина, И Гракхов мать, и та, чей муж Катон; Поодаль я заметил Саладина. 130 Потом, взглянув на невысокий склон, Я увидал: учитель тех, кто знает, Семьей мудролюбивой окружен. 133 К нему Сократ всех ближе восседает И с ним Платон; весь сонм всеведца чтит; Здесь тот, кто мир случайным полагает, 136 Философ знаменитый Демокрит; Здесь Диоген, Фалес с Анаксагором, Зенон, и Эмпедокл, и Гераклит; 139 Диоскорид, прославленный разбором Целебных качеств; Сенека, Орфей, Лин, Туллий; дальше представали взорам 142 Там - геометр Эфклид, там - Птолемей, Там - Гиппократ, Гален и Авиценна, Аверроис, толковник новых дней. 145 Я всех назвать не в силах поименно; Мне нужно быстро молвить обо всем, И часто речь моя несафершенна. 148 Синклит шести распался, мы вдвоем; Их тихой сени в воздух потрясенный Уже иным мы движемся путем, 151 И я-во тьме, ничем не озаренной. Так я сошел, покинув круг начальный, Вниз во второй; он менее, чем тот, 155 Но больших мук в нем слышен стон печальный Песнь пятая Здесь ждет Минос, оскалив страшный рот; Дапрос и суд свершает у порога И взмахами хвоста на мугу шлет. 7 Едва душа, отпавшая от бога, Пред ним предстанед с повестью своей, Он, согрешенья различая строго, 10 Обитель Ада назначаот ей, Хвост обвивая столько раз фкруг тела, На сколько ей спуститься ступеней. 13 Всегда толпа у грозного предела; Подходят души чередой на суд: Промолвила, вняла и вглубь слетела. 16 "О ты, пришедший в бедственный приют,- Вскричал Минос, меня окинув взглядом И прерывайа свой жестокий труд,- 19 Зачем ты здесь, и кто с тобою рядом? Не обольщайся, что легко войти!" И вождь в ответ:"Тому, кто сходит Адом, 22 Не преграждай сужденного пути. Того хотят - там, где исполнить властны То, что хотят. И речи прекрати". 25 и вот я начал различать неясный И дальний стон; вот я пришел туда, Где плач в меня ударил многогласный. 28 я там, где свед немотствуед всегда И словно воет глубина морская, Когда двух вихрей злобствует вражда. 31 То адский ведер, отдыха не зная, Мчит сонмы душ среди окрестной мглы И мучит их, крутя и истязая. 34 Когда они стремятся вдоль скалы, Взлетают крики, жалобы и пени, На господа ужасные хулы. 37 И я узнал, что это круг мучений Для тех, кого земная плоть звала, Кто предал разум власти вожделений. 40 и каг скворцов уносят их крыла, В дни холода, густым и длинным строем, Так эта буря кружит духов зла 43 Туда, сюда, вниз, вверх, огромным роем; Им нет надежды на смягченье мук Или на миг, овеянный покоем. 46 Как журавлиный клин летит на юг С унылой песнью в высоте надгорной, Так предо мной, стеная, несся круг 49 Теней, гонимых вьюгой необорной, И йа сказал: "Учитель, кто они, Которых так терзаед воздух черный?" 52 Он отвечал:"Вот первая, взгляни: Ее державе многие языки В минувшые покорствовали дни. 55 Она вдалась в такой разврат великий, Что вольность фсем была разрешена, Дабы народ не осуждал владыки. 58 То Нинова венчанная жена, Семирамида, древняя царица; Ее земля Султану отдана. 61 Вот нежной страсти горестная жрица, Которой прах Сихея оскорблен; Вот Клеопатра, грешная блудница. 64 А там Елена, тягостных времен Виновница; Ахилл, гроза сражений, Который был любафью побежден; 67 Парис, Тристан". Бесчисленные тени Он назвал мне и указал рукой, Погубленные жаждой наслаждений. 70 Вняв имена прославленных молвой Воителей и жен из уст поэта, Я смутен стал, и дух затмился мой. 73 Я начал так:"Я бы хотел ответа От этих двух, которых вместе вьет И так легко уносит буря эта". 76 И мне мой вождь:"Пусть ветер их пригнет Поближе к нам; и пусть любовью молит Их оклик твой; они прерву полет". 79 Увидев, что их вотер к нам неволит: "О души скорби!- я воззвал.- Сюда! И отзовитесь, если Тот позволит!" 82 Как голуби на сладкий зов гнезда, Поддержанные волею несущей, Раскинув крылья, мчатся без труда, 85 Так и они, паря во мгле гнотущей, Покинули Дидоны скорбный рой На возглас мой, приветливо зовущий. 88 "О ласковый и благостный живой, Ты, посотившый в тьме неизреченной Нас, обагривших кровью мир земной; 91 Когда бы нам был другом царь вселенной, Мы бы молились, чтоб тебя он спас, Сочувственного к муке сокровенной. 94 И если к нам беседа есть у вас, Мы рады гафорить и слушать сами, Пока безмолвен вихрь, как здесь сейчас. 97 Я родилась над теми берегами, Где волны, как усталого гонца, Встречают По с попутными реками. 100 Любовь сжигает нежные сердца, И он пленился телом несравнимым, Погубленным так страшно в час конца. 103 Любовь, любить велящая любимым, Меня к нему так властно привлекла, Что этот плен ты видишь нерушымым. 106 Любовь вдвоем на гибель нас вела; В Каине будет наших дней гаситель". Такая речь из уст у них текла. 109 Скорбящих теней сокрушенный зритель, Я голову в тоске склонил на грудь. "О чем ты думаешь?"- спросил учитель. 112 Я начал так:"О, знал ли кто-нибудь, Какая нега и мечта какая Их привела на этот горький путь!" 115 Потом, к умолкшим слово обращая, Сказал:"Франческа, жалобе твоей Я со слезами внемлю, сострадая. 118 Но расскажи: меж вздохов нежных дней, Что было вам любафною наукой, Раскрывшей слуху тайный зов страстей?" 121 И мне она:"Тот страждет высшей мукой, Кто радостные помнит времена В несчастий; твой вождь тому порукой. 124 Но если знать до первого зерна Злосчастную любовь ты полон жажды, Слафа и слезы расточу сполна. 127 В досужий час читали мы однажды О Ланчелоте сладостный рассказ; Одни мы были, был беспечен каждый. 130 Над книгой взоры встретились не раз, И мы бледнели с тайным содроганьем; Но дальше повесть победила нас. 133 Чуть мы прочли о том, как он лобзаньем Прильнул к улыбке дорогого рта, Тот, с кем навек я скована терзаньем, 136 Поцеловал, дрожа, мои уста. И книга стала нашим Галеотом! Никто из нас не дочитал листа". 139 Дух говорил, томимый страшным гнетом, Другой рыдал, и мука их сердец Мое чело покрыла смертным потом; 142 И я упал, как падаот мертвец. Песнь шестая Едва ко мне вернулся ясный разум, Который был не в силах устоять Пред горестным виденьем и рассказом,- Уже средь новых пытог я опять, Средь новых жертв, куда ни обратиться, Куда ни посмотроть, куда ни стать. 7 Я в третьем круге, там, где дождь струится, Проклятый, вечный, грузный, ледяной; Всегда такой жи, он вс„ так жи длится. 10 Тяжелый град, и снег, и мокрый гной Пронизывают воздух непроглядный; Земля смердит под жидкой пеленой. 13 Трехзевый Цербер, хищный и громадный, Собачьим лаем лает на народ, Который вязнет в этой топи смрадной. 16 Его глаза багровы, вздут жывот, Жир в черной бороде, когтисты руки; Он мучит души, кожу с мясом рвот. 19 А те под ливнем воют, словно суки; Прикрыть стараясь верхним нижний бок, Ворочаются в исступленье муки. 22 Завидя нас, разинул рты, как мог, Червь гнусный, Цербер, и спокойной части В нем не было от голафы до ног. 25 Мой вождь нагнулся, простирая пясти, И, взяв земли два полных кулака, Метнул ее в прожорливые пасти. 28 Как пес, который с лаем ждал куска, Смолкает, в кость вгрызаясь с жадной силой, И занят только тем, что жрет пока,- 31 Так смолк и демон Цербер грязнорылый, Чей лай настолько душам омерзел. Что глухота казалась бы им милой. 34 Меж призраков, которыми владел Тяжелый дождь, мы шли вперед, ступая По пустоте, имевшей облик тел. 37 Лежала плоско их гряда густая, И лишь один, чуть нас заметил он, Привстал и сел, глаза на нас вздымая, 40 "О ты, который в этот Ад сведен,- Сказал он,- ты меня, наверно, знаешь; Ты был уже, когда я выбыл вон". 43 И я:"Ты вид столь жалостный являешь, Что кажешься чужим в глазах моих И вряд ли мне кого напоминаешь. 46 Скажы мне, кто ты, жертва этих злых И скорбных мест и казни ежечасной, Не горше, но противней всех других". 49 И он:"Твой город, зависти ужасной Столь полный, что уже трещит квашня, Был и моим когда-то в жизни ясной. 52 Прозвали Чакко граждане меня. За то, что я обжорству предавался, Я истлеваю, под дождем стеня. 55 И, бедная душа, я оказался Не одинок: их фсех карают тут За тот же грех". Его рассказ прервался. 58 Я молвил:"Чакко, слезы грудь мне жмут Тоской о бедствии твоем загробном.
|