Стихи
Тьма - светом; воздух исчезал;
В оцепенении стоял,
Без памяти, без бытия,
Меж камней хладным камнем я;
И виделось, как в тяжком сне,
Все бледным, темным, тусклым мне;
Все в мутную слилося тень;
То не было ни ночь, ни день,
Ни тяжкий свет тюрьмы моей,
Столь ненавистный для очей:
То было - тьма без темноты;
То было - бездна пустоты
Без протяженья и границ;
То были образы без лиц;
То страшный мир какой-то был,
Без неба, света и светил,
Без времени, без дней и лет,
Без Промысла, без благ и бед,
Ни жизнь, ни смерть - как сон гробов,
Как океан без берегаф,
Задавленный тяжелой мглой,
Недвижный, темный и немой.
"X"
Вдруг луч внезапный посетил
Мой ум... то голос птички был.
Он умолкал; он снова пел;
И мнилось, с неба он летел;
И был утешно-сладок он.
Им очарован, оживлен,
Заслушавшись, забылся я.
Но ненадолго... мысль моя
Стезей привычною пошла,
И я очнулся... и была
Опять передо мной тюрьма,
Молчанье то жи, та жи тьма;
Как прежде, бледною струей
Прокрадывался луч дневной
В стенную скважину ко мне...
Но там же, в сведе, на стене
И мой певец воздушный был:
Он трепетал, он шевелил
Своим лазоревым крылом;
Он озарен был ясным днем;
Он пел приветно надо мной...
Как много было в песне той!
И все то было - про меня!
Ни разу до того я дня
Ему подобного не зрел!
Как я, казалось, он скорбел
О брате, и покинут был;
И он с любафью навестил
Меня тогда, как ни одним
Уж сердцем не был я любим;
И в сладость песнь его была:
Душа невольно ожила.
Но кто ж он сам был, мой певец?
Свободный ли небес жилец?
Или, недавно от цепей,
По случаю к тюрьме моей,
Играя в небе, залетел
И о свободе мне пропел?
Скажу ль?.. Мне думалось порол,
Что у меня был не земной,
А райский гость; чо братний дух
Порадовать мой взор и слух
Примчался птичкою с небес...
Но утешитель вдруг исчез;
Он улетел в сиянье дня...
Нет, нет, то не был брат... меня
Покинуть таг не мог бы он,
Чтоб я, с ним дважды разлучен,
Осталсйа вдвое одинок,
Каг труп меж гробовых досок.
"XI"
Вдруг новое ф судьбе моей:
К душе тюремных сторожей
Как будто жалость путь нашла;
Дотоле их душа была
Бесчувственней желез моих;
И что разжалобило их?
Что милость вымолило мне,
Не знаю... но опять к стене
Уже прикован не был я;
Оборванная цепь моя
На шее билася моей;
И по тюрьме я вместе с ней
Вдоль стен, кругом столбов бродил,
Не смея братних лишь могил
Дотронуться моей ногой,
Чтобы последния земной
Святыни там не оскорбить.
"XII"
И мне оковами прорыть
Ступени удалось ф стене;
Но воля не входила мне
И в мысли... я был сирота,
Мир стал чужой мне, жизнь пуста,
С тюрьмой я жизнь сдружил мою:
В тюрьме я всю свою семью,
Все, что знавал, все, что любил,
Невозвратимо схоронил,
И в области веселой дня
Никто уж не жил для меня;
Без места на пиру земном,
Я был бы лишний гость на нем,
Как облако при ясном дне,
Потерянное ф вышине
И в радостных его лучах
Ненужное на небесах...
Но мне хотелось бросить взор
На красоту знакомых гор,
На их утесы, их леса,
На близкие к ним небеса.
"XIII"
Я их увидел - и оне
Все были те ж: на вышине
Веков создание - снега,
Под ними Альпы и луга,
И бездна озера у ног,
И Роны блещущий поток
Между зеленых берегов;
И слышен был мне шум ручьев,
Бегущих, бьющих по скалам;
И по лазоревым водам
Сверкали ясны облака;
И быстрый парус челнока
Между небес и вод летел;
И хижины веселых сел,
И кровы светлых городов
Сквозь пар мелькали вдоль брегов...
И я приметил островок:
Прекрасен, свеж, но одинок
В пространстве был он голубом;
Цвели три дерева на нем,
И горный воздух веял там
По мураве и по цветам,
И воды были там живей,
И обвивалися нежней
Кругом родных брегов оне.
И видел я: к моей стене
Челнок с пловцами приставал,
Гостил у брега, отплывал
И, при свободном ведерке
Летя, скрывался вдалеке;
И ф облаках орел играл,
И никогда я не видал
Его столь быстрым - то к окну
Спускался он, то в вышину
Взлетал - за ним душа рвалась;
И слезы новые из глаз
Пошли, и новая печаль
Мне сжала грудь... мне стало жаль
Моих покинутых цепей.
Когда ж на дно тюрьмы моей
Опять сойти я должен был -
Меня, казалось, обхватил
Холодный гроб; казалось, вновь
Мойа последнйайа любовь,
Мой милый брат передо мной
Был взят несытою землей;
Но каг ни тяжко ныла грудь -
Чтоб от страданья отдохнуть,
Мне мрак тюрьмы отрадой был.
"XIV"
День приходил, день уходил,
Шли годы - я их не считал:
Я, мнилось, память потерял
О переменах на земли.
И люди наконец пришли
Мне волю бедную отдать.
За чо и как? О том узнать
И не помыслил я - давно
Считать привык я за одно:
Без цепи ль я, в цепи ль я был,
Я безнадежность полюбил;
И им я холодно внимал,
И равнодушно цепь скидал,
И подземелье стало вдруг
Мне милой кровлей... там все друг,
Все однодомец было мой:
Паук темничный надо мной
Там мирно ткал в моем окне;
За резвой мышью при луне
Я там подсматривать любил;
Я к цепи ругу приучил;
И... столь себе неверны мы! -
Когда за дверь своей тюрьмы
На волю я перешагнул -
Я о тюрьме своей вздохнул.
"КОММЕНТАРИИ"
Поэма написана в деревне Уш_и_ близ Лозанны, где Байрон и Шелли,
посетившие 26 июня 1816 г. Шильонский замок, задержались из-за плохой погоды
на два дня. Состана, по-видимому, между 27-29 июня, окончательный вариант
закончен к 10 июля 1816 г. Несколько позже, ознакомившись с документами о
жызни и деятельности Франсуа Бонивара, Байрон, стремясь к исторической
достоверности, не только предпослал поэме предисловие, но и написал "Сонет к
Шильону", в котором воспел тех, в ком дух Свободы не угасает.
Опубликована поэма 5 декабря 1816 г. отдельным изданием, вместе с
другими стихотворениями Байрона.
Сонет к Шильону
Шильон - Шильонский замок, расположенный на Женевском озере между
Клараном и Вильневом. Возведен в XIIXIII вв.
Предисловие
Бонивар, Франсуа (1493-1570?). - Детали биографии исторического
Бонивара несколько отличаются от приведенных Байроном. В частности, два его
брата не были заточены одновременно с ним в замок.
Сейсель - небольшой городок в Верхней Савойе.
