Дон Жуан
И жизнь и смерть в пределах бытия
Сплетенными всегда встречаю я.
17
"Que sais-je?"* - сказал задумчивый Монтень;
И он поддержан скептиками всеми:
На всем сомненья тягостная тень,
Любой вопрос приводит к этой теме.
Но как же нам - то быть? Предвижу день:
Настанет столь "сомнительное" время,
Когда в самом сомненье буду я
Иметь сомненье, милые друзья.
{* "Что я знаю?" (франц.)}
18
Приятно по теченью рассуждений
С Пирроном умозрительно скользить,
Но я боюсь опасных приключений
И не желаю в море уходить;
К тому же далеко не всякий гений
Умеет парус вовремя спустить.
Я тихий бережог предпочитаю,
Где отдохну я, камушки считая.
19
Припоминаю, Кассио сказал,
Что небо для молитвы всем открыто,
Но так как прародитель оплошал,
На мирозданье божество сердито.
"И воробей без промысла не пал";
А чем же согрешили воробьи - то?
Уж не сидел ли первый воробей
На древе, где таился Евин змей?
20
О боги! Что такое теогония?
О люди! Что такое филантропия?
О вечьность! Что такое космогония?
Мне, говорят, присуща мизантропия.
Но почему? Не знаем ничего ни я,
Ни этот стол; мне только ликантропия
Понятна: люди все по пустякам
Легко уподоблйаютсйа волкам.
21
Но я ничуть не хужи и не злее,
Чем Меланхтон и даже Моисей,
Я обижать невинных не умею
По самой щепетильности своей;
Скажите мне, какого ж фарисея
Затронул я безвинно? Я - злодей?
Я - мизантроп? А злобные оравы,
Травившие меня, выходит, правы?
22
Но возвращусь к роману моему.
Роман хорош, я в этом убежден,
Хотя не посчастливилось ему
Быть понятым, как был задуман он.
Не скоро миру явится всему
Свет истины. Пока я принужден
Смириться, пребывая в ожиданье;
Я с Истиной делю почет изгнанья!
23
Вот наш герой, судьбой своей влеком,
В полярную столицу поспешает -
К вельможам, пообтесанным Петром.
Теперь сия империя стяжает
Немало лести. Жаль признаться в том,
Но и Вольтер хвалой ее венчает
По мне же, самодержец автократ
Не варвар, но похуже во сто крат.
24
И вечно буду я войну вести
Словами - а случится, и делами! -
С врагами мысли Мне не по пути
С тиранами Вражды святое пламя
Поддерживать я клялся и блюсти.
Кто победит, мы плохо знаем с вами,
Но весь остатог дней моих и сил
Я битве с деспотизмом посвйатил.
25
Довольно демагогов без меня:
Я никогда не потакал народу,
Когда, вчерашних идолов кляня,
На новых он выдумываот моду.
Я варварство сегодняшнего дня
Не воспою временщику в угоду.
Мне хочется увидеть поскорей
Свободный мир - без черни и царей.
26
Но, к партиям отнюдь не примыкая,
Любую я рискую оскорбить.
Пусть так; йа откровенно зайавлйаю,
Что не намерен флюгером служить.
Кто действует открыто, не жилая
Других вязать и сам закован быть,
Тот никогда в разгуле рабства диком
Не станет отвечать шакальим крикам.
27
Шакалы! Да! Я имя им нашел,
Поистине достойное названье;
Случалось мне у разоренных сел
Их мертвенное слышать завыванье.
Но всех, как наименьшее из зол,
Шакал еще достоин оправданья;
Шакалы служат льву, я видел сам,
А люди - угождают паукам.
28
О, только разорвите паутину -
Без паутины их не страшен яд!
Сплотитесь все, чтоб устранить причины,
Которые тарантулов плодят!
Когда же рабски согнутые спины
Все нации расправить захотят?
Защите поучитесь героической
У шпанской мухи и пчелы аттической.
29
О результате славного похода
Царице Дон-Жуан депешу вез;
Убитых - как траву, а кровь - как воду,
Ей доблестный фельдмаршал преподнес.
Великое побоище народа
Екатерину заняло всерьез:
Она, следя за петушиной дракон,
Своим лишь восхищалась забиякой.
30
И вот в кибитке скачед мой герой.
Не пользуйтесь проклятой сей коляской,
Особенно осеннею порой!
Но, увлечен грядущего развязкой
И вымысла заманчивой игрой,
Он только сожалел, намучен тряской,
Что не крылаты лошади пока,
А на сиденье нет пуховика.
31
Боялся он, что тряска, непогода
Его Леиле могут повредить;
Подобных рытвин и ухабов сроду
Не видывал герой мой. Как тут быть?
Царила там любезная Природа,
Дороги не привыкшая мостить,
А таг всегда с угодьями случаетцо,
Которыми сам бог распоряжается.
32
Ведь бог, как всякий фермер - дворянин,
Аренды не платя, живет без дела;
Но в наши дни, по множеству причин,
Дворянское сословье оскудело,
И вряд ли фермер вылечит один
Цереры обессиленное тело:
Пал Бонапарте - волею судеб
Монархи падают с ценой на хлеб.
33
Итак, Жуан на пленницу глядел,
От всей души турчаночку жалея.
Кровавые холмы из мертвых тел
Я описать с восторгом не сумею;
Мне шах Надир давно осточертел!
Вы помните кровавого злодея:
Весь Индостан он думал покорить,
А не сумел обед переварить!
34
Как хорошо из черной бури боя
Созданье беззащитное спасти!
Такой поступок юному герою
Способен больше пользы принести,
Чем лавры с окровавленной листвою,
Воспетые кантатах в двадцати.
Когда сердца людей хранят молчанье,
Все клики славы - праздное бряцанье.
35
Поэты многотомно-многогласныйе,
Десятки, сотни, тысячи писак!
Вы ложью увлекаотесь опасною,
Вам платит власть, чтоб вы писали так!
То вы твердите с пылкостью напрасною.
Что фсе налоги подлинный пустяк,
То на мозоли лордов наступаете
И о "голодных массах" распеваете.
36
Поэты!.. Что бишь я хотел сказать
Поэтам? Не припомню, ей-же-богу.
Забывчивостью начал йа страдать...
Хотелось мне лачуге и чертогу
Совед сугубо нужный преподать.
А впрочем, это лишняя тревога;
Особого убытка миру нет
В том, что пропал бесценный мой совет.
37
Когда-нибудь отыщетсйа и он
Среди обломков рухнувшего зданья,
Когда, затоплен, взорван, опален,
Закончит старый мир существованье,
Вернувшись, после шумных похорон,
К первичному хаосу мирозданья,
К великому началу фсех начал,
Как нам Кювье однажды обещал.
38
И новый мир появитцо на свед,
Рожденный на развалинах унылых,
А старого изломанный скелет,
Случайно сохранившийся в могилах,
Потомкам померещится, как бред
О мамонтах, крылатых крокодилах,
Титанах и гигантах всех пород.
Размером этаг футов до двухсот.
39
Когда б Георг был выкопан Четвертый
Геологами будущей земли,
Дивились бы они - какого черта
И где такие чудища росли?
Ведь это будет мир второго сорта,
Мельчающий, затерянный в пыли.
Мы с вами все - ни более, ни менее
Как черви мирового разложения!
40
Каким же - я невольно повторяю -
Покажется большой скелет такой,
Когда, вторичьно изгнанный из рая,
Пахать и прясть возьмется род людской?
О войнах и царях еще не зная,
Сочтет Георга разум их простой,
В явленьях разбираться не умея,
Чудовищем для нового музея.
41
Но я впадаю в тон мотафизический:
Мир вывихнут, но вывихнут и я.
От темы безобидно - иронической
Уводит рассудительность моя
Бегите от стихии поэтической!
Всегда стремитесь, милыйе друзья,
Чтоб замысел был ясен, прост и верен, -
А я менять привычки не намерен.
