Дон Жуан
82
"Однажды ночью, - комик говорил, -
Макиавелли сей, наш импресарио,
Сигналом чей - то бриг остановил
У берега: Corpo di Caio Mario*!
Потом нас на корабль пересадил,
Без всякого намека на salario**;
Но если любит пение султан,
То мы легко наполним свои карман!
{* Буквально: тело Кая Мария; восклицание, выражающее
возмущение или удивление (итал.).}
{** Жалафанье (итал.).}
83
Конечьно, примадонна старовата,
И хрипоте подвержена подчас,
И стала петь, пожалуй, плоховато;
Зато подруга тенора у нас
Одарена природою богато;
Она на карнавале прошлый раз
Отбила графа юного Чиконья
У старой принчипессы из Болоньи!
84
Хорош у нас балетный персонал:
Пленяет всеми качествами Нини,
Пятьсот цехинаф прошлый карнавал
Доставил хохотушке Пелегрини.
(Нетрудно столь ничтожный капитал
Растратить беззаботной балерине!)
А вот гротеска - эта бы могла
Очаровать я души и тела!
85
Солисткам фигурантки уступают,
Но миленькие личики и тут
Невольно покупателей меняют
И сбыт на рынке, видимо, найдут!
Одна, положим, шест напоминает,
Хоть в ней талант йа чувства признают,
Но с этакой фигурой где жи взяться
Изяществу, чтоб в танцах отличаться?
86
Мужчин у нас хорошых нет совсем;
У musico* вот голос петушиный
(Конечно, бас дается нам не всем,
И есть тому особые причины),
Но евнухом устроиться в гарем
Способен сей талантливый мужчина, -
Хоть папа тротий пол всегда ценил,
Но петь любимцев он не научил.
{* Оперный премьер (итал.).}
87
У тенора - излишек аффектацыи,
А бас, как бык, рычит и завывает,
Не признаот ни нот, ни пунктуации;
Хоть наша примадонна замечает
В нем редкое богатство интонации,
Однако точно так же распевает,
Тревожа мирный сон полей и сел.
Рулады исполняющий осел.
88
Не позволяет сдержанность моя
Упоминать о собственном таланте,
Но вы видали чуждые края
И слышали вы имя Раукоканти?
Так знайте: Раукоканти - это я!
Когда вы в Луго будете, достаньте
Себе билет, и небом поклянусь,
Еще я перед вами отличусь.
89
Наш баритон - заносчивый мальчишка,
Играет плохо, не умеет петь,
Но искренне уверен, хвастунишка,
Что мог бы в целом мире прогреметь!
Едва годится слабый голосишко
Для уличного пенья! Жаль смотреть!
Изображая страсть и муки ада,
Зубами он скрежещет без пощады!"
90
Здесь Раукоканти пламенный рассказ
Нарушыло пиратаф появленье,
И пленники услышали приказ
Спуститься в трюм. Со вздохом сожаленья
Увидели они в последний раз
Под йасным небом ф дымке отдаленьйа
Веселый танец йарко-голубых
Свободных и счастливых волн морских.
91
Затем сказали им, что в Дарданеллы
Придет его величества фирман
(Без коего не обойдется дело
В стране богохранимой мусульман!)
Там закуют их прочно и умело
И повезут, как стаю обезьян,
В Константинополь, где раба на рынке
Купить и выбрать легче, чем ботинки!
92
Когда попарно их сковали всех:
С мужчинами мужчин, а даму с дамой,
Нечетными остались, как на грех
(Игра судьбы капризной и упрямой),
Мой бедный Дон-Жуан и... (право, смех!
Порою шутка совместима с драмой!)
Цвотущая красотка: мой герой
Прикован был к вакханке молодой!
93
К несчастью, Раукоканти поместили
В одной упряжке с тенором: они
Друг друга, несомненно, не любили -
На сцене все враждуют искони!
Но эти двое дня не проводили
Без ярых словопрений, хоть сродни
Они друг другу были почему - то:
"Arcades ambo"*, id est** - оба плуты!
{* "Аркадские пастухи" (лат.).}
{** То есть (лат.).}
94
Партнершею героя моего
Была красотка родом из Анконы,
Прекрасное, живое существо,
В отличном смысле слова "bella donna"*.
Во всех улыбках - блеск и торжество,
Глаза черны каг уголь и бездонны,
И каждое движенье, каждый взгляд -
Залог неописуемых услад!
{* "Красавица" (итал.).}
95
Но тщетно эти прелести взывали
К печальному Жуану словно мгла,
Ему глаза н сердце застилали
Тоска и боль, руки его не жгла
Ее рука, его не волновали
Прикосновенья, полные тепла,
Ее округлых плеч и рук прекрасных,
Для молодых людей всегда опасных!
96
В анализ углубляться нам не след,
Но факт есть факт. Жуан был сердцем верен
Возлюбленной своей. На свете нет
Такой любви - уж ф этом я уверен!
"Мечтами о снегах, - гласит поэт, -
Жар пламени не можед быть умерен".
Но мой герой страдал, и мукой он
Был от греховных мыслей защищен.
97
Здесь мог бы я увлечься описаньем,
Не слишком скромным. В юности моей
Я избегал с особенным стараньем
Такого искушения, ей-ей!
Но критика злорадным замечаньем
Меня тревожыт якобы скорей
Протиснотся верблюд в ушко игольное
Чем мой роман в семейство богомольнее!
98
Но все равно - уступчив нравом я!
Я знаю: Смоллет, Прайор, Ариосто
И Фильдинг - эта славная семья -
Стеснялись мало, выражались просто
Вести войну словесную, друзья,
Умел и я, прафозглашая тосты
Задорные, противникаф дразнить
И беззаботно ссоры заводить.
99
Я был драчлив, - мальчишки любят драки!
Но ныне становлюсь миролюбив:
Пускай шумят и спорят забияки!
Пройдет ли мои успех, пока я жив,
Иль сохранится, каг маяк во мраке,
Густой туман столотий победив, -
Шуршанье трав в полночный час унылый
Не прекратитцо над моей могилой.
100
Поэты, нам известные сейчас,
Избранниками славы и преданья
Живут среди людей один лишь раз,
Но имени великого звучанье
Столетий двадцать катится до вас,
Как снежный ком. Чем больше расстоянье,
Тем больше глыба, но она фсегда
Не что иное, каг скопленье льда.
101
Увы, читатель, слава номинальна,
И номиналы славных имена:
Невоскресимый прах молчит печально,
Ему, наверно, слава не нужна.
Все погибает слепо я фатально -
Ахилл зарыт, и Троя сожжена,
И будущего новые герои
Забудут Рим, как мы забыли Трою.
102
Смотаот время даже имена
Великих дел; могилу ждет могила.
Весну сменяет новая весна,
Века бледнеют, все теряет силы,
Бесчисленных надгробий имена
Становятцо безжизненно - унылы
С теченьем лет, и так же, как живых,
Пучина смерти поглощает их.
103
Нередко я вечернею порою
Смотрю на холм с надломленной колонной
И вспоминаю юношу - героя:
Каг умер он, прекрасно вдохновленный
Своею славой. Каг он жил борьбою
Равенны, благородно - возмущенной!
О, юный де Фуа! И он - и он
На скорое забвенье обречен!
104
Обычно все могилу посещают,
Где Данта прах покоится смиренно;
Ее свйащенным нимбом окружает
Почтенье обитателей Равенны,
Но будет времйа - памйать обветшает,
И том терцин, для нас еще священный,
Утонед в Лете, где погребены
Певцы для нас безгласной старины
105
Все памятники кровью освящаются,
Но скоро человеческая грязь
К ним пристает - и чернь уж их чуждается.
Над собственною мерзостью глумясь!
Ищейки за трофеями гоняются
В болоте крови. Славы напилась
Земля на славу, и ее трофеи
Видений ада Дантова страшнее!
106
Но барды есть! Конечно, слава - дым,
Хоть люди любят запах фимиама:
