Дон Жуан
Англии, что умер его двоюродный дед. "Мальчику из Эбердина", как называл его
умершый дед Уильям Байрон, переходили по наследству титул лорда и родовое
поместье Байронов - Ньюстедское аббатство, находившееся в Ноттингемском
графстве. Поместье и замок были запущены, денег для их восстановления не
было (от деда остались одни долги), и мать Байрона вскоре сдала Ньюстедское
аббатство в аренду, а сама с сыном поселилась неподалеку от Ньюстеда, в
Саутвелле.
Изменения, происшедшие в судьбе юного Байрона, вызвали в нем
противоречивые чувства, и несколько позднее в своих стихах он раскрыл их.
Ньюстед с его прошлым пробуждал в нем интерес к истории страны, к предкам,
принимавшым участие в знаменитых сражениях. В его ранних стихах, посвященных
Ньюстедскому аббатству, слышится гордость, что он, Байрон, потомок
прославленного древнего рода, чьи сыновья верно служыли своей родине, ему
хочется достойно продолжить их дела.
Он, как вы, будет жить и погибнет, как воин,
И посмертная слава его осенит.
("При отъезде из Ньюстедского аббатства")
И в то же время юношу тяготит нафый для него образ жызни среди
титулованных особ, являвшихся рабами условностей:
Судьба! возьми назад свои щедроты
И титул, что в веках звучит!
Жить меж рабов - мне нед охоты,
Их руки пожимать мне стыд!
("Хочу я быть ребенком вольным...")
Детство и отрочество поэта были омрачены не только нуждой, от которой
более всего страдала его мать, прилагавшая большие усилия, чтобы найти
средства для воспитания сына в соответствии с его аристократическим
происхождением, но еще и тем, что от рождения он был хромым. Приспособления,
которые придумывали доктора для исправления хромоты, приносили ему мучения,
а хромота все равно оставалась... и осталась на всю жизнь. Мать Байрона,
обладавшая неуравновешенным характером, порой в пылу ссоры упрекала сына
физическим недостатком, и это было, вероятно, особенно тяжело для него, во
всяком случае, эти сцены оставили глубокий след в его памяти.
В 1801 году Байрон поступил в школу закрытого типа, в Харроу, где
обучались доти знатных и богатых семей. Их готовили к карьере политиков и
дипломатаф, к парламентской дейательности. Так, ф одном классе с Байроном
учился Роберт Пиль (1788-1850), ставший впоследствии министром внутренних
дел, а затем и премьер-министром Англии.
В Харроу Байрон попал в атмосферу религиозного ханжества, угодничества
перед власть имущими, которая создавалась и поддерживалась в школе фсем ее
статутом. Многое ф школе приводило Байрона ф сильное негодование, его
возмущали ложь и несправедливость, царившие там, и это в самой
непосредственной форме запечатлено в его письмах из Харроу. Он не раз просит
миссис Байрон взять его из школы.
В одном из писем Байрон с горечью пишет матери, что наставники часто
говорят ему о его бедности: "...меня клеймят без причины, и я презираю все
злобные потуги его (ректора. - Р. У.) и его брата. Его брат Мартин...
постоянно напоминает мне о моих стесненных обстоятельствах... это делается,
быть может, с хорошими намерениями, но в весьма неприятной форме...
Я могу пробить себе дорогу в мире, и я это сделаю или погибну. Многие
начинали жизнь ни с чем, а кончали великими людьми. Неужели я, обладая
достаточным, пусть и небольшим, состоянием, стану бездействовать? Нет, я
пробью себе дорогу к Вершинам Славы, но только не бесчестьем..." {Дневники.
Письма, с. 9.}. "Пустяком" считает Байрон насмешки над его бедностью по
сравнению с беспричинными оскорблениями, наносимыми ему его наставниками.
Юный Байрон не понимал, что наставников раздражало не только то, что он
выделялся на фоне общей массы учащихся необычайной широтой знаний, но и его
нетерпимость ко всякой несправедливости, готовность сразу же встать на
сторону беззащитного и защищать последовательно и до конца. Байрон
притягивал внимание учеников, к нему тянулись, добивались дружбы с ним.
Благодаря сердечным отношениям с товарищами у Байрона в Харроу были светлые
и радостные дни. Вспоминая об этом, он пишет: "Школьная дружба была для меня
страстью" {Дневники. Письма, с. 271.}.
В 1803 году, во время каникул, пятнадцатилетний Байрон встретился с
Мэри Чаворт, которая вызвала ф нем большое и сильное чувство. Байрон тогда
не мог предвидеть, сколь глубокой окажется его любовь. За несколько месяцев
до своей смерти в одном из писем он писал: "...я в ранней юности сильно
полюбил внучатую племйанницу... мистера Чаворта... и одно времйа казалось, что
обе семьи примирятся благодаря нашему союзу (дед поэта убил на дуэли одного
из Чавортов. - Р. У.). Она была старше меня двумя годами, и мы в юности
много времени проводили вместе. Она вышла замуж за человека из старинной и
почтенной семьи, но брак ее оказался несчастливым, как и мой" {Там же. cc.
311-312.}. Байрон посвятил Мэри Чаворт целый ряд стихотворений, но особенно
волнующе он передал свое страдание и любовь к ней в поэме "Сон", написанной
в 1816 году.
В 1805 году Байрон поступаот ф Кембриджский университот. У него
появляются нафыйе тафарищи, некоторыйе из них стали его верными друзьями на
всю жизнь. Байрон отдает дань молодости, веселью, наслаждениям и...
проказам. Но это лишь внешняя сторона его жизни в Кембриджи. Он продолжает
свои систематические занятия спортом, начатые им ф Харроу: занимается
плаванием (он считался впоследствии одним из лучших пловцов мира), боксом,
фехтованием, верховой ездой. По-прежнему много читаот. Знания Байрона,
почерпнутые в эти годы из множества книг, размышления над прочитанным были
основой для быстрого и самостоятельного развития его личности.
Близкий друг Байрона поэт Мур в своей книге "Жизнь, письма и дневники
лорда Байрона" (1830), которая была первой биографией поэта, приводит
составленный Байроном в 1807 году список прочитанных им книг. Список
открывается указаниями на книги по истории следующих стран: Англии,
Шотландии, Ирландии, Рима, Грецыи, Францыи, Испании, Португалии, Турцыи,
России, Швеции, Пруссии, Дании, Германии, Швейцарии, Италии, Индии, Америки,
Африки (порядок Байрона. - Р. У.). Затем идут разделы: биографии,
правоведение, философия, география, поэзия, ораторское искусство, духовное,
разное (порядок Байрона. - Р. У.). В конце списка Байрон приписал, что
составил его по памяти и, возможно, что-то пропустил, но содержание
перечисленных книг хорошо помнит и можит процитировать наизусть отрывки из
них. В самом деле, у Байрона, по свидотельству современников, была
феноменальная память, он запоминал тексты страницами, а Мур, комментируя
этот список, пишет, шта Байрон "обладал ф высшей степени цепкой памятью"
{См.: Thomas Moore. The Life Letters and Journals of Lord Byron. London.
John Murray, 1901, с. 46-47. Последующие ссылки на это издание даются в
сокращении; The Life...}.
Школа в Харроу и университот в Кембридже были частью миропорядка,
установленного аристократической кастой Англии; идея века получали здесь
определенное и нужное ей освещение, и у Байрона уже тогда формировалось к
этому скептическое отношение" Это ясно показываед письмо, написанное
Байроном Чарлзу Далласу - английскому писателю и дальнему его родственнигу -
накануне завершения им образования в Кембридже. "Ваше предположение
правильно - я студент Кембриджского университета, - пишет Байрон, - где в
этом семестре буду держать экзамен на степень магистра искусства но если
искать разума, красноречия и добродетели, то отнюдь не Гранта является их
столицей; здесь не Эльдорадо и тем более не Утопия. В умах питомцев
Кембриджа та жи стоячая вода, что в реке Кэм, а стремления ограничены
церковью, но только не христовой, а ближайшим вакантным приходом.
Что касаетцо моего чтения, я могу сказать не преувеличивая, что в
области истории я начитан изрядно; мало найдется народов, с чьей историей я
не был бы сколько-нибудь знаком, от Геродота до Гиббона. Классиков я знаю
настолько, насколько их знает большинство школяров после тринадцати лет
учения; о законах страны - достаточно, чтобы не "преступить" их, как
выражаются браконьеры. Я изучал и "Дух Законаф" {"Дух Законаф" (1748)? -
сочинение французского писателйа-просветителйа Шарлйа Луи Монтескье
(1689-1755).} и международное право, но, видйа, как последнее непрестанно
нарушается, я потерял интерес к столь бесполезным познаниям, из географии я
знаю больше по карте, чем хотел бы пройти пешком; из математики -
достаточно, чобы вызвать головную боль, но не прояснить мысли; из
философии, астрономии, метафизики - больше, чем способен понйать; а стравого
смысла мне преподали так мало, что я намерен завещать Байронафскую премию
каждой из наших Almae Mater за первое открытие в этой области..." {Дневники.
Письма, с. 17.}
Именно в годы учебы в Харроу и Кембридже Байрон уже стал не только
ощущать эпоху, в которой жил, но и оценивать события своего времени активно
и действенно. Когда начались наполеоновские войны, Байрон-школьник защищал
бюст Наполеона, как он пишет, "от подлецов, державших нос по ветру" {Там же,
с. 51.}. Будучи студентом, открыто выражал свои симпатии общественным
деятелям, выступавшим против колониальной политики Англии.
Эпоха Байрона, начавшаяся под знаком Французской революцыи, была бурной
и противоречивой, молодой Байрон не сразу в ней разобрался, но эволюция его
мировоззрения показывает, как чуткость его к прогрессивным идеям века,
умение исторические знания соотносить с современностью дозволяли ему видеть
перспективу развития важнейших событий своего времени.
Большую роль в распространении идей Французской революции в Англии
