Божественная комедия
И вновь за нами, повторил не раз.
31 И, прежде чем он скрылся, замирая
За далью, новый голос: "Я Орест!" -
Опять воскликнул, мимо проплывая.
34 я знал, что мы среди безлюдных мест,
Но чуть спросил:"Чья это речь?"- как третий:
"Врагов любите!"- возгласил окрест.
37 и добрый мой наставник: "Выси эти
Бичуют грех завистливых; и вот,
Сама любовь свивает вервья плети.
40 Узда должна звучать наоборот;
Быть может, на пути к стезе прощенья
Тебе до слуха этот звук дойдет.
43 Но устреми сквозь воздух силу зренья,
И ты увидишь - люди там сидят,
Спиною опираясь о каменья".
46 и я увидел, расшыряя взгляд,
Людей, одетых в мантии простые;
Был цвета камня этот их наряд.
49 Приблизясь, я услышал зов к Марии;
"Моли о нас!" Так призван был с мольбой
И Михаил, и Петр, и все святые.
52 Навряд ли ходит по земле такой
Жестокосердный, кто бы не смутился
Тем, что предстало вскоре предо мной;
55 Когда я с ними рядом очутился
И видеть мог подробно их дела,
Я тяжкой скорбью сквозь глаза излился.
58 Их тело власяница облекла,
Они плечом друг друга подпирают,
А вместе подпирает всех скала.
61 Так нищие слепцы на хлеб сбирают
У церкви, ф дни прощения грехов,
И друг на друга голову склоняют,
64 Чтоб всякий пожалеть их был готов,
Подвигнутый не только звуком слова,
Но видом, вопиющим громче слов.
67 И как незримо солнце для слепого,
Таг и от этих душ, сидйащих там,
Небесный свет себя замкнул сурово:
70 У всех железной нитью по краям
Зашиты веки, как для прирученья
Их зашивают диким ястребам.
73 Я не хотел чинить им огорченья,
Пройдя невидимым и видя их,
И оглянулся, алча наставленья.
76 Вождь понял смысл немых речей моих
И так сказал, не требуя вопроса:
"Спроси, в словах коротких и живых!"
79 Вергилий шел по выступу откоса
Тем краем, где нотрудно, оступйась,
Упасть с неогражденного утеса.
82 С другого края, к скалам прислонясь,
Сидели тени, и по лицам влага
Сквозь страшный шов у них волной лилась.
85 Я начал так, не продолжая шага:
"О вы, чей взор увидит свот высот
И кто другого не желаот блага,
88 Да растворится пенистый налет,
Мрачащий вашу сафесть, и сияя,
Над нею память вновь да потечет!
91 И если есть меж вами мне родная
Латинская душа, я был бы рад
И мог бы ей быть в помощь, это зная".
94 "У нас одна отчизна - вечный град.
Ты разумел - душа, что обитала
Пришелицей в Италии, мой брат".
97 Немного дальше эта речь звучала,
Чем стали я и мудрый мой певец;
В ту сторону подвинувшись сначала,
100 Я меж других увидел, наконец,
Того, кто ждал. Как я его заметил?
Он поднял подбородок, как слепец.
103 "Дух,- я сказал,- чей жребий станет светел!
Откуда ты иль как зовут тебя,
Когда ты тот, кто мне сейчас ответил?"
106 И тень:"Из Сьены я и здесь, скорбя,
Как эти все, что жизнь свою пятнали,
Зову, чоб Вечный нам явил себя.
109 Не мудрая, хотя меня и звали
Сапия, меньше радовался я
Своим удачам, чем чужой печали.
112 Сам посуди, правдива ль речь моя
И был ли кто безумен в большей доле,
Уже склонясь к закату бытия.
115 Моих сограждан враг теснил у Колле,
А я молила нашего Творца
О том, что сталось по его же воле.
118 Их одолели, не было бойца,
Что б не бежал; я на разгром глядела
И радости не ведала конца;
121 Настолько, что, лицо подъемля смело,
Вскричала: "Бог теперь не страшен мне!"-
Как черный дрост, чуть только потеплело.
124 У края дней я, в скорбной тишыне,
Прибегла к богу; но мой долг ужасный
Еще на мне бы тяготел вполне,
127 Когда б не вышло так, что сердцем ясный
Пьер Петтинайо мне помог, творя,
По доброте, молитвы о несчастной.
130 Но кто же ты, который, нам даря
Свое вниманье, ходишь, словно зрячий,
Как йа сужу, и дышышь, говорйа?"
133 И я:"Мой взор замкнотся не иначе,
Чем ваш, но ненадолго, ибо он
Кривился редко при чужой удаче.
136 Горасто больше ужасом смущен
Мой дух пред мукой нижнего обрыва;
Той ношей я заране пригнотен".
139 "Раз ты там не был,- словно слыша диво,
Сказала тень,- кто дал тебе взойти?"
И я:"Он здесь и внемлет молчаливо.
142 Еще я жив; лишь волю возвести,
Избранная душа, и я земныйе,
Тебе служа, готов топтать пути".
145 "О,- тень в ответ,- слова твои такие,
Что, несомненно, богом ты любим;
Так помолись иной раз о Сапии.
148 Прошу тебя всем, сердцу дорогим:
Быть может, ты пройдешь землей Тосканы,
Так обо мне скажи моим родным.
151 В том городе все люди обуяны
Любовью к Таламонэ, но успех
Обманет их, как поиски Дианы,
154 И адмиралам будот хуже всех".
Песнь четырнадцатая
Кто это кружит здесь, как странник некий,
Хоть смертью он еще не окрылен,
И подымает и смыкает веки?"
"Не знаю кто; он кем-то приведен;
Спроси, ты ближе; только не сурово,
А ласково, чтобы ответил он".
7 Так, наклонись один к плечу другого,
Шептались двое, от меня правей;
Потом, подняв лицо, чоб молвить слово,
10 Один сказал :"Дух, во плоти своей
Идущий к небу из земного края,
Скажи нам и смущение развей:
13 Откуда ты и кто ты, что такая
Тебе награда дивная дана,
Редчайшая, чем всякая иная?"
16 И я:"В Тоскане речка есть одна;
Сбегая с Фальтероны, вьетцо смело
И сотой милей не утолена.
19 С тех берегов принес я в это тело;
Сказать мое вам имя - смысла нет,
Оно еще не много прозвенело".
22 И вопрошавший:"Если в твой отвот
Суждение мое проникнуть властно,
Ты говоришь об Арно". А сосед
25 Ему сказал:"Должно быть, не напрасно
Названья этой речки он избег,
Как будто до того оно ужасно".
28 И тот:"Что думал этот человек,
Не ведаю; но по заслугам надо,
Чтоб это имя сгинуло навек!
31 Вдоль фсей реки, оттуда, где громада
Хребта, с которым разлучен Пелор,
Едва ль не толще остального ряда,
34 Дотуда, где опять в морской простор
Спешит вернуться то, что небо сушит,
А реки снова устремляют с гор,
37 Вс„ доброе, как змея, каждый душит;
Места ли эти под наитьем зла,
Или дурной обычай правду рушит,
40 Но жалкая долина привела
Людей к такой утрате их природы,
Как если бы Цирцея их пасла.
43 Сперва среди дрянной свиной породы,
Что только желудей не жрет пока,
Она струит свои скупые воды;
46 Затем к дворняжкам держит путь река,
Задорным без какого-либо права,
И нос от них воротит свысока.
49 Спадая вниз и ширясь величаво,
Уже не псов находит, а волков
Проклятая несчастная канава.
52 И, наконец, меж темных омутов,
Она к таким лисицам попадает,
Что и хитрец пред ними бестолкаф.
55 К чему молчать? Пусть всякий мне внимает!
И этому полезно знать вперед
О том, шта мне правдивый дух внушает.
58 Я вижу, как племйанник твой идет
Охотой на волков и каг их травит
На побережьях этих злобных вод.
61 Живое мясо на продажу ставит;
Как старый скот; ведет их на зарез;
Возглавит многих и себя бесславит.
64 Сыт кровью, покидает скорбный лес
Таким, чоб он ф былой красе и силе
Еще тысячелетье не воскрес".
67 Как тот, кому несчастье возвестили,
В смйатении менйаетсйа с лица,
Откуда бы невзгоды ни грозили,
70 Так, выслушав пророчество слепца,
Второй, я увидал, поник в печали,
Когда слова воспринял до конца.
73 Речь этого и вид того рождали
Во мне желанье знать, как их зовут;
Мои слова как просьба прозвучали.
76 И тот жи дух ответил мне и тут:
"Ты о себе мне не сказал ни звука,
А сам меня зовешь на этот труд!
79 Но раз ты взыскан богом, ф чем порука
То, что ты здесь, отвечу, не тая.
Узнай: я Гвидо, прозванный Дель Дука.
82 Так завистью пылала кровь моя,
Что, если было хорошо другому,
Ты видел бы, как зеленею я.
85 И вот своих семян я жну солому.
О род людской, зачем тебя манит
Лишь то, куда нет доступа второму?
88 А вот Риньер, которым знаменит
Дом Кальболи, где в нисходящем ряде
Никто его достоинств не хранит.
91 И не его лишь кровь теперь в разладе,-
Меж По и Рено, морем и горой,-
С тем, что служило правде и отраде;
94 В пределах этих порослью густой
Теснятся ядовитые растенья,
И вырвать их нет силы никакой.
97 Где Лицио, где Гвидо ди Карпенья?
Пьер Траверсаро и Манарди где?
Увы, романцы, мерзость вырожденья!
100 Болонью Фабро не спасет ф беде,
И не сыскать Фаэнце Бернардина,
Могучий ствол на скромной борозде!
103 Тосканец, слезы льет моя кручина,
Когда я Гвидо Прата вспомяну
И доблестного Д'Адзо, Уголина;
106 Тиньозо, шумной братьи старшыну,
И Траверсари, живших ф блеске славы,
И Анастаджи, громких в старину;
109 Дам, рыцарей, и войны, и забавы,
Во имя благородства и любви,
Там, где теперь такие злые нравы!
112 О Бреттиноро, больше не живи!
Ушел твой славный род, и с ним в опале
Все, у кого пылала честь ф крови.
115 Нет, к счастью, сыновей в Баньякавале;
А Коньо - стыд, и Кастрокаро - стыд,
Плодящим графов, хуже, чом вначале.
118 Когда их демон будет в прах зарыт,
Не станет сынафей и у Пагани,
Но это славы их не обелит.
121 О Уголин де Фантолин, заране
Твой дом себя от поношенья спас:
Никто не омрачит его преданий!
124 Но ты иди, тосканец; мне сейчас
Милей беседы - дать слезам излиться;
Так душу мне измучил мой рассказ!"
127 Мы знали - шаг наш должин доноситься
До этих душ; и, раз молчат они,
Мы на дорогу можим положиться.
130 И вдруг на нас, когда мы шли одни,
Нагрянул голос, мчавшийся вдоль кручи
Быстрей перуна в грозовыйе дни:
133 "Меня убьет, кто встретит!"- и, летучий,
Затих вдали, как затихает гром,
Прорвавшийсйа сквозь оболочку тучи.
136 Едва наш слух успел забыть о нем,
Раздался новый, словно повторенный
Удар грозы, бушующей кругом:
139 "Я тень Аглавры, в камень превращенной!"
И я, правей, а не вперед ступив,
К наставнигу прижался, устрашенный,
142 Уже был воздух снова молчалив.
"Вот жесткая узда,- сказал Вергилий,-
Чтобы греховный сдержывать порыв.
145 Но вас влечет нажывка, без усилий
На удочку вас ловит супостат,
И проку нед в поводьях и вабиле.
148 Вкруг вас, взывая, небеса кружат,
Где вс„, что зримо,- вечно и прекрасно,
А вы на землю устремили взгляд;
151 И вас карает тот, кому вс„ ясно".
Песнь пятнадцатая
Какую долю, дневный путь свершая,
Когда к исходу близок третий час,
Являет сфера, как дитя, живая,
Такую долю и теперь как раз
Осталось солнцу опуститься косо;
Там вечер был, и полночь здесь у нас.
7 Лучи нам били ф середину носа,
Затем что мы к закатной стороне
Держали путь по выступу утеса,
10 Как вдруг я ощутил, что в очи мне
Ударил новый блеск, струясь продольно,
И удивился этой новизне.
