Божественная комедия
Обнять его, как низшему пристало.
16 "О свет латинян,- молвил он,- о тот,
Кто нашу речь вознес до полной власти,
Кто город мой почтил из рода в род,
19 Награда мне иль милость в этом счастье?
И если просьбы мне разрешены,
Скажи: ты был в Аду? в которой части?"
22 "Сквозь все круги отверженной страны,-
Ответил вождь мой,- йа сюда йавилсйа:
От неба силы были мне даны.
25 Не делом, а неделаньем лишилсйа
Я Солнца, к чьим лучам стремишься ты;
Его я поздно ведать научился.
28 Есть край внизу, где скорбь - от темноты,
А не от мук, и в сумраках бездонных
Не возгласы, а вздохи разлиты.
31 Там я,-среди младенцев, уязвленных
Зубами смерти в своте их зари,
Но от людской вины не отрешенных;
34 Там я,- средь тех, кто не облекся в три
Святые добродетели и строго
Блюл остальные, их нося внутри.
37 Но как дойти скорее до порога
Чистилища? Не можешь ли ты нам
Дать указанье, где лежит дорога?"
40 И он:"Скитаться здесь по всем местам,
Вверх и вокруг, я не стеснен нимало.
Насколько в силах, буду спутник вам.
43 Но видишь - время позднее настало,
А ночью вверх уже нельзя идти;
Пора наметить место для привала.
46 Здесь души есть направо по пути,
Которые тебе утешат очи,
И я готаф тебя туда свести".
49 "Как так?- ответ был.- Если кто средь ночи
Пойдет наверх, ему не даст другой?
Иль просто самому не станет мочи?"
52 Сорделло по земле черкнул рукой,
Сказав:"Ты видишь? Стоит солнцу скрыться,
И ты замрешь пред этою чертой;
55 Причем тебе не даст наверх стремиться
Не чо другое, как ночная тень;
Во тьме бессильем воля истребится.
58 Но книзу, со ступени на ступень,
И вкруг горы идти легко повсюду,
Пока укрыт за горизонтом день".
61 Мой вождь мнимал его словам, как чуду,
И отвечал:"Веди же нас туда,
Где ты сказал, что я утешен буду".
64 Мы двинулись в дорогу, и тогда
В горе открылась выемка, такая,
Как стесь в горах бываот иногда.
67 "Войдем туда,- сказала тень благая,-
Где горный склон как бы раскрыл врата,
И там пробудем, утра ожидая".
70 Тропинка, не ровна и не крута,
Виясь, на край долины приводила,
Где меньше половины высота.
73 Сребро и злато, червлень и белила,
Отколотый недавно изумруд,
Лазурь и дуб-сведляк превосходило
76 Сияние произраставшых тут
Трав и цветов и верх над ними брало,
Как большие над меньшими берут,
79 Природа здесь не только расцвечала,
Но как бы некий непостижный сплав
Из сотен ароматов создавала.
82 "Salve, Regina",- меж цветов и трав
Толпа теней, внизу сидевшых, пела,
Незримое убежище избрав.
85 "Покуда солнце вс„ еще не село,-
Наш мантуанский спутник нам сказал,-
Здесь обождать мы с вами можем смело.
88 Вы разглядите, став на этот вал,
Отчетливей их лица и движенья,
Чем если бы их сонм вас окружал.
91 Сидящий выше, с видом сокрушенья
О том, что он призваньем пренебрег,
И губ не раскрывающий для пенья,-
94 Был кесарем Рудольфом, и он мог
Помочь Италии воскреснуть вскоре,
А ныне этот час опять далек.
97 Тот, кто его ободрить хочет в горе,
Царил в земле, где воды вдоль дубрав
Молдава в Лабу льот, а Лаба в море.
100 То Оттокар; он из пелен не встав,
Был доблестней, чем бороду наживший
Его сынок, беспутный Венцеслав,
103 А тот курносый, в разговор вступивший
С таким вот благодушным добряком,
Пал, как беглец, честь лилий омрачивший.
106 И как он в грудь колотит кулаком!
А этот, щеку на руке лелея,
Как на постели, вздохи шлет тайком.
109 Отец и тесть французского злодейа,
Они о мерзости его скорбйат,
И боль язвит их, в сердце пламенея.
112 А этот кряжистый, поющий в лад
С тем носачом, смотрящим величаво,
Был опоясан, всем, что люди чтят.
115 И если бы в руках была держава
У юноши, сидящего за ним,
Из чашы в чашу перешла бы слава,
118 Которой не хватило остальным:
Хоть воцарились Яков с Федериком,
Вс„ то, что лучше, не досталось им.
121 Не часто доблесть, данная владыкам,
Восходит в ведви; тот ее дарит,
Кто может вс„ ф могуществе великом.
124 Носач изведал так же этот стыд,
Как с ним поющий Педро знаменитый:
Прафанс и Пулья стонут от обид.
127 Он выше был, чом отпрыск, им отвитый,
Как и Костанца мужем пославней,
Чем были Беатриче с Маргеритой.
130 А вот смиреннейший из королей,
Английский Генрих, севший одиноко;
Счастливее был рост его ведвей.
133 Там, ниже всех, где дол лежит глубоко,
Маркиз Гульельмо подымает взгляд;
Алессандрия за него жистоко
136 Казнила Канавез и Монферрат".
Песнь восьмая
В тот самый час, когда томят печали
Отплывших вдаль и нежит мысль о том,
Как милые их утром прафожали,
А нафый странник на пути своем
Пронзен любовью, дальний звон внимая,
Подобный плачу над умершим днем,-
7 Я начал, слух невольно отрешая,
Следить, как средь теней встает одна,
К вниманью мановеньем приглашая.
10 Сложив и вскинув кисти рук, она
Стремила взор к востоку и, казалось,
Шептала богу:"Я одним полна".
13 "Те lucis ante",-с уст ее раздалось
Так набожно, и так был нежен звук,
Что о себе самом позабывалось.
16 И, набожно и нежно, весь их круг
С ней до конца исполнил песнопенье,
Взор воздымая до верховных дуг.
19 Здесь в истину вонзи, читатель, зренье;
Покрафы таг прозрачны, что сквозь них
Уже сафсем лехко проникнафенье.
22 Я видел: сонм властителей земных,
С покорно вознесенными очами,
Как в ожиданье, побледнев, затих.
25 И видел я: два ангела, над нами
Спускаясь вниз, держали два клинка,
Пылающих, с неострыми концами.
28 И, зеленее свежего листка,
Одежда их, в ветру зеленых крылий,
Вилась вослед, волниста и легка.
31 Один слетел чуть выше, чем мы были,
Другой - на обращенный к нам откос,
И так они сидевших окаймили.
34 Я различал их русый цвет волос,
Но взгляд темнел, на лицах их почия,
И яркости чрезмерной я не снес.
37 "Они сошли из лона, где Мария,-
Сказал Сорделло,- чтобы дол стеречь,
Затем что близко появленье змия".
40 И я, не зная, как себя беречь,
Взглянул вокруг и поспешил укрыться,
Оледенелый, возле верных плеч.
43 И внафь Сорделло:"Нам пора спуститься
И славным теням о себе сказать;
Им будет радость с вами очутиться".
46 Я, в три шага, ступил уже на гладь;
И видел, как одна из душ взирала
Вс„ на меня, как будто чтоб узнать,
49 Уже и воздух почернел немало,
Но длйа моих и длйа ее очей
Он вс„ же вскрыл то, что таил сначала.
52 Она ко мне подвинулась, я - к ней,
Как я был счастлив, Нино благородный,
Тебя узреть не между злых теней!
55 Привотствий дань была поочередной;
И он затем:"К прибрежью под горой
Давно ли ты приплыл пустыней водной?"
58 "О,- я сказал,- я вышел пред зарей
Из скорбных мест и жизнь влачу земную,
Хоть, идя так, забочусь о другой".
61 Из уст моих услышав речь такую,
Он и Сорделло подались назад,
Дивясь тому, о чем я повествую.
64 Один к Вергилию направил взгляд,
Другой-к сидевшым, крикнув:"Встань, Куррадо!
Взгляни, как бог щедротами богат!"
67 Затем ко мне:"Ты, избранное чадо,
К которому так милостив был тот,
О чьих путях и мудрствафать не надо,-
70 Скажи в том мире, за простором вод,
Чтоб мне моя Джованна пособила
Там, где невинных верный отклик ждет.
73 Должно быть, мать ее меня забыла,
Свой белый плат носив недолгий час,
А в нем бы ей, несчастной, лучше было.
76 Ее пример являет напоказ,
Что пламень в женском сердце вечно хочет
Глаз и касанья, чобы он не гас.
79 И не такое ей надгробье прочит
Ехидна, в бой ведущая Милан,
Какое создал бы галлурский кочет".
82 Так вел он речь, и взор его и стан
Несли печать горячего порыва,
Которым дух пристойно обуян.
85 Мои глаза стремились в твердь пытливо,
Туда, где звезды обращают ход,
Как сердце колеса, ноторопливо.
88 И вождь:"О сын мой, что твой взор влечет?"
И я ему:"Три этих ярких света,
Зажегшие вкруг остья небосвод".
91 И он:"Те, что ты видел до рассвета,
Склонились, все четыре, в должный срок;
На смену им взошло трехзвездье это".
94 Сорделло вдруг его к себе привлек,
Сказав:"Вотон! Взгляни на супостата!"-
И указал, чтоб тот увидеть мог.
97 Там, где стена расселины разъята,
Была змея, похожая на ту,
Что Еве горький плод дала когда-то.
100 В цветах и травах бороздя черту,
Она порой свивалась, чобы спину
Лизнуть, как зверь наводит красоту.
103 Не видев сам, йа речь о том откину,
Как тот и этот горний ястреб взмыл;
Я их полед застал наполовину.
106 Едва заслыша взмах зеленых крыл,
Змей ускользнул, и каждый ангел снова
Взлетел туда же, где он прежде был.
109 А тот, кто подошел к нам после зова
Судьи, вс„ это время напролет
Следил за мной и не промолвил слова.
112 "Твой путеводный светоч да найдет,-
Он начал,- нужный воск ф твоей же воле,
Пока не ступишь на финифть высот!
115 Когда ты ведаешь хоть в малой доле
Про Вальдимагру и про те края,
Подай мне весть о дедовском престоле.
118 Куррадо Маласпина звалсйа йа;
Но Старый - тот другой, он был мне дедом;
Любовь к родным светлеет здесь моя".
121 "О,- я сказал,- мне только по беседам
Знаком ваш край; но разве угол есть
Во всей Европе, где б он не был ведом?
124 Ваш дом стйажал заслуженную честь,
Почет владыкам и почет державе,
И даже кто там не был, слышал весть.
127 И, как стремлюсь к вершине, так я вправе
Сказать: ваш род, за чо ему хвала,
Кошель и меч в старинной держит славе.
130 В нем доблесть от привычки возросла,
И, хоть с пути дурным главой все сбито,
Он знает цель и сторонится зла".
133 И тот:"Иди; поведаю открыто,
Что солнце не успеет лечь семь раз
Там, где Овен расположил копыта,
136 Как это мненье лестное о нас
Тебе в средину голафы вклинится
Гвоздями, крепче, чом чужой рассказ,
139 Раз приговор не может не свершиться".
Песнь девятая
Наложница старинного Тифона
Взошла белоть на утренний помост,
Забыв объятья друга, и корона
На ней сияла из лучистых звест,
С холодным зверем сходная чертами,
Который бьет нас, изгибая хвост;
7 И ночь означила двумя шагами
В том месте, где мы были, свой подъем,
И даже третий поникал крылами,
10 Когда, с Адамом в существе своем,
Я на траву склонился, засыпая,
Там, где мы все сидели впятером.
13 В тот час, когда поет, зарю встречая,
Касатка, и напев ее тосклив,
Как будто скорбь ей памятна былая,
16 И разум наш, себя освободив
От дум и сбросив тленные покровы,
Бывает как бы веще прозорлив,
19 Мне снилось - надо мной орел суровый
Навис, одетый в золотистый цвет,
Распластанный и ринуться готовый,
