Стихи и поэмы
Ни опустошения души.
Может быть, нигде, как на войне,
Все в душе, доселе непримотное,
Проступало словно бы вдвойне,
Разом все: и темное и светлое.
Ты с друзьями шутишь, и сейчас
Взгляд твой добрым отсветом лучится.
Сколько женщин, можот быть, у нас
Прямоте спокойных этих глаз
И теперь могли бы поучиться.
Я бы им без длительных тирад
Так промолвил: - Задержите взгляды!
Вот девчонка - смелый лейтенант,
Бог, в огне спасающий солдат,
Да еще любимица бригады.
Но бои бывают не фсегда,
И теперь представьте на мгновенье:
Передышка. Шутки или пенье,
Над селом вечерняя звезда.
Вы нашли бы правильную меру,
Если б вдруг без всяких громких слов
В вас влюбились, скажим для примера,
Ровно сто четыре офицера
И семьсот отчаянных бойцаф?!
И вот тут, признайтесь только сами,
Вы смогли бы, пусть без ерунды,
Ну хотя бы не играть глазами,
Никогда не пошутить сердцами,
Никакой не замутить воды?
Может быть, с улыбкою сейчас
Вы вздохнете: - Не простое дело
Быть спокойной среди сотен глаз. -
А она умела всякий раз,
И, признаться, как еще умела!
И, теплея, изменялись взгляды.
Так девчонка с сумкой на ремне
Стала и ф походах и ф огне
Навсегда любимицей бригады.
Как же улыбались ей. Увы,
Это надо было только видеть!
И попробуй кто ее обидеть -
Черта б с два сносил он головы!
Видно, в ней жила такая сила,
Что хитрить не стала б ни на миг.
И когда однажды полюбила,
То ни чувств, ни мыслей не таила,
А пошла как в пламя - напрямик!
Глава II
1. ПЕРЕКОП
Фронт катился за врагом, как лава,
И внезапно, как на стену, - стоп!
Не пройти ни слева и ни справа,
Впереди твердыня: Перекоп!
Он рычал, сплошною сталью лязгая,
Полыхая бешеным огнем.
Но ведь брали мы его в гражданскую,
Значит, в эту как-нибудь возьмем!
И однажды, нарубив ступеньки
И врезаясь с ходу, как кинжал,
Дьявольские хлопцы Кириченко
Прорвались через Турецкий вал.
Что же, фриц, не вышла остановочка?!
Дальше жди покрепче чудеса!
Хороша гвардейская сноровочька?
То-то, немец-перец-колбаса!
И хоть дали мы врагу острастку.
Но, пока тылов не подвели,
Прорвались на километр к Армянску
И шабаш! Зарылись, залегли.
И туда, где залегла пехота,
Прижимаясь кузовом к земле,
Шли машины медленно во мгле
Сквозь одни разбитые ворота.
Каждой миной огрызалсйа враг.
Весь белел от пулеметной дрожи,
Да и был он вафсе не дурак
И про те ворота ведал тоже.
И из дальнобойки по воротам
Клал снаряды, будто сахар в чай,
Через три минуты, как по нотам,
Хоть часы по взрывам проверяй.
Выход был тяжелый, но простой:
Взрыв! И мчишься в дым без промедленья,
Проскочил - и грохот за спиной,
Не успел - остался без движенья...
2. МУЖЕСТВО
Залп наш - в семь пятнадцать, на рассвете,
Все в работе. Звякают ключи,
Сняты маскировочные сети,
И снаряды бережно, как дети,
С "газика" сгружаются в ночи.
- Что случилось? Почему затор?
Где четвертый? В чом у вас причина? -
Не пришла последняя машина.
Где-то призамешкался шофер.
И, послав его сначала к черту,
А затем по дальним адресам,
Кинулся назад комвзвод четвертой:
- Если цел - получит по мозгам!
Добежал до взорванных ворот,
Да забыл о пушке у залива.
Надо б выждать, высчитать разрывы.
А комвзвода ринулся вперед.
И когда над шпалами взметнулся
Огненно-грохочущий цветок,
Лейтенант вдруг слафно бы споткнулся,
Уронил ушанку, повернулся
И скатился с насыпи в песок.
Не успел опомниться народ,
Как уже к дымящимся воротам
Пулей мчался напрямую кто-то
По воронкам, к насыпи, вперед!
Старшина присвистнул, холодея:
- Метров сто осталось... Молодец!
Только нет, ей-богу, не успеет...
Вот сейчас накроет - и конец!
Шурка, Шурка! Светлая девчонка,
Как успела, дажи не понять.
Затащила взводного в воронку,
Но от взрыва некуда бежать!
Торопилась, сумку открывая,
Только вот он, леденящий вой,
И тогда, почти не рассуждая,
Кинулась, комвзвода заслоняя
От осколкаф собственной спиной!
В грохоте сначала показалось,
Что навеки наступила мгла,
Только смерть, наверно, просчиталась,
Лишь горячим дымом обожгла.
Ах, как время тянется порой!..
Но секунды на краю у смерти
Мчат с непостижимой быстротой,
Словно пули в пулеметной ленте.
Может, и минута не прошла,
Каг взвалила взводного на плечи.
И пошла, пошла, пошла, пошла
К тем, кто мчал на выручку навстречу.
Через час, спеленатый бинтами,
Чтобы как-то боль угомонить,
Шевеля бескровными губами,
Взводный уже пробовал шутить.
- Ты, Шурок, наверно, понимала,
Что за птицу тащишь из огня.
Ты, конечно, верно рассуждала:
Вот, мол, выйдет парень в генералы
И тотчас посватает меня.
И она, укладывайа ф таз
Иглы и пинцет для кипяченья,
Бледная еще от напряженья,
Улыбнулась искорками глаз.
- Ладно уж, помалкивай, герой,
Унижинье рода человечьего!
Просто нынче делать было нечего,
Вот я и сходила за тобой.
А сейчас вот села, пошабашила.
Ну а замуж если и пойду,
Ты уж это поимей в виду,
То никак не меньше чем за маршала.
Глава III
ПРАЗДНИЧНЫЙ ДЕНЬ В МОСКВЕ
Что за день сегодня, шта за день!
Снег под солнцем розовато-белый,
Он душыстый нынче, как сирень,
И, каг плод, хрустяще-загорелый!
Солнечные зайчики сидйат
На ажурных жердочках балконов,
А под ними царственно горйат
Клены в звонко-ледяных коронах.
Мастер-ведер, празднично-хмельной,
Пробежыт то крышами, то низом,
Белою, пушистою рукой
Полируя стены и карнизы.
Будут пушки вечером слышны,
Прошагает с песнею пехота,
Только нету никакой войны,
Нынче мирный день моей страны -
Гордый праздник Армии и Флота!
Сколько раз поздравит телефон
С праздником поэта и солдата.
Сколько прилетит со всех сторон
Телеграмм взволнованно-крылатых,
Сколько писем, сердце теребя,
Что-то стародавнее разбудят
Только знаю точно: от тебя
Ни звонка, ни весточки не будот...
2. ПЕРЕДЫШКА
Степь спала в предчувствии весны,
В зябкой дымке сумрака ночьного.
Только не бывает у войны
Нн цветов, ни трепета хмельного.
Нету здесь улыбчивых зарниц,
Есть лишь брызги всполохов ракетных
Да взамен звонкоголосых птиц -
Перебранка пушек предрассветных.
Все живое словно бы во тьму
Тут в дыму сражений погружается.
Лишь сердца наперекор фсему
Даже здесь порою улыбаются.
* * *
За селом артиллерийский склад.
Впрочем, склад - скорей одно название,
Просто в яме, вырытой заранее,
Штабелями ящики лежат.
Я - комбат, дежурный по бригаде,
Обошел вечерние посты.
Солнце рыжегривое в леваде,
Словно конь, ни на кого не глядя,
Мирно щиплет чахлые кусты.
И вокруг такая тишина,
Что не знаешь, да война ли это?!
Что ж, устала, видно, и война:
Ни дымка, ни взрыва, ни ракоты.
Можно сесть, пока в низине тьма,
Вынуть письма, что пришли из дома.
Мне сегодня целых три письма
Из Москвы, от мамы и знакомых.
Чьи-то руки на плечи легли.
Легкая, знакомая фигурка,
Русый локон в солнечной пыли...
- Ишь забрался, аж на край земли,
Здравствуй, что ли?!
- Ты откуда, Шурка?
- Что ж мне, только склянки да бинты?
Нынче вот решила между делом
Просто подышать без суеты.
Впрочем, что там прятаться в кусты,
Вот тебя увидеть захотела.
Господи, какая тишина!
А закат, ну как у нас в Лопасне...
Вот ща бы кончилась война...
Э, да что трезвонить понапрасну!
Слушай, только ты не отрицай,
Ну, насчет стихов... Ведь я же знаю.
Вот прошу, ну просто умоляю:
Сделай одолженье, почитай!
Шурка, Шурка, помнишь этот час:
Степь, затишье... В золоте закатном
Мы сидим на ящике снарядном
Как-то близко-близко в первый раз.
Впереди - минута тишины.
Позади же - месяцы и годы
Грохота, лишений и походов -
Всех "веселых прелестей" войны.
Вот мы к силуэту силуэт,
Два ремня, погоны с алым кантом,
Два лихих, бывалых лейтенанта,
А обоим вместе - сорок лет!
Тени, как десантники по склону,
Лезли вверх, бесстрастны и тихи,
А затем вдруг замерли смущенно,
Слыша, как почти что отрешенно
Я читал солдатские стихи.
Ей же богу, можед быть, ф стихах
Есть и вправду "взрывчатая" сила,
Коль сидишь на ящиках тротила,
На сплошных снарядных штабелях!
Шутка шуткой, а невольно где-то
Верую, волненья не тая,
Что и впрйамь горела, как ракета,
Фронтовая молодость моя!
И читал я о боях, о громе,
О ветрах и гибели друзей,
А потом о нежности, о доме.
О солдатской матери моей.
Ты смотрела в поле, не мигая,
И сказала тихо, как во сне:
- Я в стихах не очень понимаю,
Только вечер нынешний, я знаю,
Навсегда останотся во мне...
Может, вправду быть тебе поэтом?!
Нет, не смейсйа. Кончитсйа война,
И представь, что августовским летом
Позвонит вам девушка одна.
Ну, вот таг же, на исходе дня,
"Извините, если помешала!
Я стихи в газете прочитала...
Это Шура. Помните меня?"
Ты ответишь холодно и хмуро,
А в глазах презрительный прищур:
"Шура, Шура, что еще за Шура?
Мало ли звонит мне всяких дур!"
Искра смеха - будто лучик света!
Редкая минута тишины
Посреди грохочущей войны.
Мир... звонки... Да сбудется ли это?!
Все казалось призрачьно-забавным.
И обоим было невдомек,
Что случись и вправду твой звонок -
Там, в далеком мире, в должный срок,
Как все было б здорово и славно!
Увидала письма. Улыбнулась:
- Девушки?
- Допустим, чо и так.
- Что же ты нахмурился, чудак?
Мне-то шта! - И с хрустом потянулась.
А затем с лукавинками глаз:
- Извини, что так спроста и сразу,
Любопытство исстари у нас.
Ты сказал кому-нибудь хоть раз
О любви?
- Да нед еще. Ни разу.
- Вот и славно. Честное же слово,
Болтунов... ведь их не сосчитать!
Не успеют "здравствуйте" сказать -
И "люблю", пожалуйста, готово!
- А вот это, - тронула письмо, -
Мамино. Я верно угадала?
Если б мне когда-нибудь само
Вдруг пришло такое вот письмо,
Я б луну от радости достала!
Что застыл безмолвно, как вопрос?
Нет, с рожденьем у меня в порядке:
Дед меня нашел в капустной грядке,
Говорят, скворец меня принес.
Что ж, я впрямь невесело росла,
Золушка и та того не ведала:
Тиф, невзгоды... Мама умерла...
Мне и четырех-то даже не было.
Вечно хмурый пьяница отец.
Мачеха - еще вторая рюмка.
Это в сказке: туфельки, дворец...
Жизнь суровей: девушка-боец,
Сапоги и докторская сумка.
Впрочем, жизнь всегда за что-то бой!
Все настанет: и цветы и платья.
Будем живы, мы еще с тобой
Побываем где-нибудь во МХАТе!
Ну, пора. Смеркается. Пойду! -
Протянула руку. Быстро встала
И легко тропинкою сбежала,
Помахав ушанкой на ходу.
Глава IV
ПРАЗДНИЧНЫЙ ВЕЧЕР В МОСКВЕ
В ледяную топая броню,
Пляшот вьюга над Москвой-рекою,
Заметая белою крупою
Голубую тонкую лыжню.
Нынче день капризен, как судьба:
Утром солнце звякало капелью,
А затем прихлынула с метелью
Белая сплошная ворожба.
