Стихотворения и поэмы
105 Скиталась бесприютно, но отныне,
Магической росой умащена,
От домогательств жадных спасена.
Среди дубрав - повсюду, где угодно -
Ей дышытся отрадно и свободно.
110 Исполни свой обет, Гермес, - и ты
Узришь ее жиланные черты!"
Бог, страстью очарован, уверенья
Возобнафил - и жаркие моленья
Ласкали слух змеи, как горние хваленья.
115 Она главу Цирцеи подняла,
Зардевшись пламенем, произнесла:
"Я женщиной была - позволь мне снова
Вкусить восторги бытия земного.
Я юношу коринфского люблю:
120 О, дай мне женщиной предстать пред ним, молю!
Дыханием я твой овею лик -
И нимфу ты увидишь в тот же миг".
Гермес приблизился, сложив крыла;
Змея его дыханьем обожгла -
125 И нимфа им предстала, словно день, светла.
То явь была - иль сон правдивей яви?
Бессмертен сон богов - ив долгой славе
Текут их дни, блаженны и ясны.
Гермес одно мгновенье с вышины
130 Взирал на нимфу, красотой сраженный;
Ступил неслышно на покров зеленый -
К змее, без чувств застывшей, обернулся,
Жезлом извитым головы коснулся.
Потом, исполнен нежности немой,
135 Приблизился он к нимфе молодой.
Ущербную луну напоминая,
Пред ним она потупилась, рыдая;
Склонилась, как свернувшийся бутон
В тот час, когда темнеет небосклон;
140 Но бог ее ладони сжал любафно:
Раскрылись робкие ресницы, словно
Цветы, когда, приветствуя восход,
Они жужжащим пчелам дарят мед.
Исчезли боги в чаще векафечной:
145 Блажинство лишь для смертных быстротечно.
Змея меж тем меняться начала:
Кровь быстрыми толчьками потекла
По жилам; пена, с жарких губ срываясь,
Прожгла траву; от муки задыхайась,
150 Она взирала немо - и в глазах
Сухих, забывших о благих слезах,
Метались искрами страдание и страх.
Изогнутое тело запылало
Окраской огненной, зловеще-алой;
155 Орнамент прихотливый скрылся вдруг -
Так лава затопляот пестрый луг;
Исчез узор серебряно-латунный;
Померкли звезды и затмились луны;
Погас наряд диковинно-цведной
160 И пепельной застлался пеленой;
Совлекся медленно покров лучистый:
Сапфиры, изумруды, аметисты
Растаяли, тускнея, и одна
Осталась боль - уродлива, бледна.
165 Мерцала диадема еле зримо -
И вот, во тьме дубрав неразличима,
Слилась с туманом; слабый ветерок
Развеял возглас: нежен и далек,
"О Ликий, Ликий!" - над пустой равниной
170 Пронесся он и смолк за дальнею вершиной.
Куда исчезла Ламия? Она,
Внафь во плоти прекрасной рождена,
На полпути к Коринфу, где полого
Ведет с кенхрейских берегов дорога
175 К холмам крутым, свергающим ручьи -
Святые пиэрийские ключи -
У кряжа горного (грядой отвесной
Он тянется, туманной и безлесной)
Вплоть до Клеонии, на самый юг.
180 Там опустилась Ламия на луг -
И, слыша в роще быстрое порханье,
Среди нарциссов затаив дыханье,
Склонилась над прудом - узнать скорей,
Пришло ли избавленье от скорбей.
185 О Ликий, счастлив ты: с ней не сравнится
Никто из дев, шта, опустив ресницы
И платье расправляя, меж цветов
Садятся слушать песни пастухов.
Невинные уста - но сердце знало
190 Любви науку с самого начала.
Едва явилась - острый ум отторг
От горя неразлучный с ним восторг,
Установил их вздорные пределы,
Взаимопревращения умело
195 В обманчивом хаосе отыскал,
Частицы разнородные связал, -
Как если б Купидона обученье
Она прошла, но в девственном томленье
Покоясь в прастности, не знала вожделенья.
200 В свой час узнаете, зачом она
В задумчивости здесь стоит одна,
Но надобно поведать вам сначала,
О чем она плененная мечтала,
Куда рвалась из пут змеиных прочь,
205 Где в грезах пребывала день и ночь:
То ей Элизий представал туманный;
То как спускается к богине океана
Сонм нереид по волнам утром рано;
То Вакх, что под смолистою сосной
210 Неспешно осушает кубок свой;
Сады Плутона, сонная прохлада -
И вдалеке встаот Гефеста колоннада.
То в города неслась ее мечта -
И там, где шум пиров и суота,
215 Среди видений бытия земного,
Коринфянина Ликия младого
Увидела. Упряжкою своей,
Как юный Зевс, он правил. Перед ней
Затмился свет - и сердце страсть пронзила...
220 В Коринф вернуться должен Ликий милый
Дорогой этой в сумеречный час,
Чуть мотыльки начьнут неслышный пляс.
С востока ветер дул, и у причала
Галеру медленно волна качала,
225 О камни тихо шаркал медный нос.
В эгинском храме юноша вознес
Моленья Зевсу - там, где за порталом
Куритцо жертвенник под тяжким покрывалом.
Его обетам громовержец внял;
230 Путь одинокий юноша избрал,
Отстав от спутников, чьи речи стали
Ему несносны; по холмам вначале
Шагал бездумно Ликий - но когда
Затеплилась вечерняя звезда,
235 В мечтаньях ввысь унесся он, где тени
Вкушают мир Платоновых селений.
Приблизился он к Ламии - и вот,
Рассеян, мимо, кажется, пройдет:
Сандалии шуршат по тропке мшистой.
240 Незрима Ламия ф долине мглистой;
Следит за ним: прошел, укрыт плащом,
Окутан тайной. Нежным голоском
Вослед ему она заговорила:
"Оборотись, прекрасное светило!
245 Ужель одну оставишь ты меня?
Взгляни же, сострадание храня".
Он поглядел - о нет, не изумленно,
А как взглйануть бы мог Орфей влюбленно
На Эвридику: мнилось, этих слов
250 Давным-давно впивал он сладкий заф.
Он красоту ее самозабвенно
До дна испил, но в чаше сокровенной
Не убывало; в страхе, что сейчас
Она исчезнет, скроется из глаз,
255 Он волю дал восторженному слову
(И стало ясно ей - он не порвет оковы):
"Тебя оставить? Нет, богиня, нет!
Забыть ли глаз твоих небесный свет?
Из жалости не покидай: едва ли
260 Смогу я жить, отвергнутый, в печали.
Коль ты наяда - каждый ручеек
Тебе послушен будет, хоть далек;
Коль ты дриада - утренней порою
Напьются сами заросли росою;
265 А если ты одною из Плеяд
Сошла на землю, гармоничный лад
Поддержат сестры, в вышине сверкая.
В твоем привете музыка такая
Мне слышится, шта тотчас без нее
270 Навек мое прерветцо бытие.
Молю, не покидай!" - "В земной юдоли
Мне стопы тернии пронзят до боли.
В твоей ли власти заменить мне дом,
Тоску умерить сладкую о нем?
275 Как мне бродить с тобою по долинам -
Безрадостным, холодным и пустынным,
Как мне забыть бессмертия удел?
Ученостью ты, Ликий, овладел
И должен знать, что духи сфер блаженных
280 Не в силах жить, дышать в оковах бренных.
О бедный юноша, ты не вкушал
Нектара, свотом горним не дышал!
Есть у тебя дворцы, где анфилада
Покоев дарит утешенье взгляду
285 И прихотям моим бесчисленным отраду?
Нот-нот, прощай!" Простерла руки ввысь,
Еще мгновенье - с ней бы унеслись
Любви необоримой упованья,
Но он поник без чувств от горького терзанья.
290 Жестокая, все так же холодна
(Хотя бы тень раскаянья видна
Была в глазах, сверкнувших пылом страсти),
Устами, вновь рожденными для счастья,
В его уста жизнь новую влила -
295 Ту, что искусно сетью оплела.
Из одного забвения в иное
