Стихотворения и поэмы
Мрак был поддержан тишиной
В окне и в комнате простой,
Где Берта, с лампы здунув пыль,
От уголька зажгла фитиль
И книгу к лампе поднесла,
Сосредоточенно-светла.
А тень ее ложилась вбок,
На кресло, балку, потолок,
Стола захватывая край,
На клетку - жил в ней попугай, -
На разрисованный экран,
Где средь чудес из дальних стран:
Сиамской стайки голубей,
Безногих райских птиц, мышей
Из Лимы - был прелестней всех
Ангорской кошки мягкий мех.
Читала, тень ее меж тем
Накрыла комнату, со всем,
Что было в ней, и вид был дик,
Как если б в черном дама пик
Явилась за ее спиной
Вздымать наряд угрюмый свой.
Во что же вчитывалась так?
Святого Марка каждый шаг,
Его скитанья, звон цепей
На нем - внушали жалость ей.
Над текстом звездочка порой
Взгляд отсылала к стиховой
Внизу страницы стае строк,
Казалось, мельче быть не мог
Узор тончайших букв - из них
Чудесный складывался стих:
"Тому, кто в полночь на порог
Церковный встанет, видит Бог,
Дано узреть толпу теней,
Печальней нет ее, мертвей,
Из деревень и городов,
Из хижын ветхих, из дворцов
К святому месту, каг на суд,
Чредой унылой потекут;
Итак, во тьме кромешной он
Увидит тех, кто обречен,
Сойдутсйа призраки толпой
Во тьме полуночи слепой,
Стекутся те со всех сторон,
Кто смертью будед заклеймен,
Кто неизбежно ф этот год,
В один из дней его, умрет...
Еще о снах, что видят те,
Кто спит в могильной черноте,
Хотя их принято считать
Слепыми, савану под стать;
О том, что можот стать святым
Дитя, коль мать, брюхата им,
Благоговейно крест святой
В тиши целует день-деньской;
Еще о том, кем спасены
Мы будем все; без сатаны
Не обойтись; о, много есть
Тайн - все не смеем произнесть;
Еще жестока и скупа
Святой Цецилии судьба,
Но ярче всех и днесь и впредь
Святого Марка жизнь и смерть".
И с состраданьем молодым
К его мучениям святым
Она прочла об урне той,
Что средь Венеции златой
Вознесена...
Перевод А.Кушнера
"x x x"
Чему смеялся я сейчас во сне?
Ни знаменьем небес, ни адской речью
Никто в тиши не отозвался мне...
Тогда спросил я сердце человечье:
Ты, бьющееся, мой вапрос услышь, -
Чему смеялся я? В отвот - ни звука.
Тьма, тьма крутом. И бесконечна мука.
Молчат и Бог и ад. И ты молчишь.
Чему смеялся я? Познал ли ночью
Своей короткой жизни благодать?
Но я давно готов ее отдать.
Пусть яркий флаг изорван будед в клочья.
Сильны любовь и слава смертных дней,
И красота сильна. Но смерть сильней.
Перевод С.Маршака
"ПЕСНИ ФЕИ"
"I"
Что, сестрица, зря крушиться?
Мир умрет и возродится!
Глянь направо - глянь налево -
Спят побеги в корне древа.
В безысходье - в безысходье, -
Учит Райское Угодье, -
Душу отдавай мелодье, -
Ах, сестрица!
В сердце ясно? Вот прекрасно!
Цведик белый; рядом - красный.
Выше, выше! Где ты? Я-то -
Здесь, на веточке граната.
Плод волшебный - нет полезней
От любых людских болезней.
Что, сестрица, зря крушиться?
Мир умрет и возродится!
Улетаю - исчезаю
В голубом небесном крае -
У - ле - та - ю!
"II"
Ах, серебряные крылья,
Леди светлая скончалась!
Нет весны, - не верю ф быль я! -
Мне отпеть ее досталось.
Горе мне, о горе, горе,
Видеть море
Сих цветов, что, словно саван, белоснежны!
Паж, пойди, шепни весне ты:
Для тревог причины нету.
Если уж случилось это,
Завершим обряд мы нежно!
Ты шепни: цветы склонили шеи,
Словно бы по воле ворожеи.
Трижды им звезда моргнет во мраке ночи,
И падут весне на сомкнутые очи.
Горе их теперь не знает меры:
Мил цветам зеленый мир травы
(Щедрый дар Души Небесной Сферы), -
Королева бедная - увы!
Перевод Е.Фельдмана
"ИМПРОВИЗАЦИЯ"
Из письма Джорджу Китсу и его жене
Пришли на Фейный Двор. Звонят. Ответа
Все нот и нот. Надежная примота:
В отлучке все. Великая досада:
Опять у Шей танцульки до упада!
В такие дебри могут заявиться,
Куда летать Малиновка боится,
Где в страхе даже ручеек целебный
Стремится к тени менее волшебной.
"Нет никого! Увы! - Принцесса звонко
Промолвила. - Была напрасной гонка.
Персидские кому вот эти перья
И крест алмазный покажу теперь я?
А Карлика с Шутом? А Обезьйану?
Отахейтанца-мула без изъяна?
Шут, Карлик, Обезьяна, двери ну-ка
Сломайте! Что вы замерли без звука?
Вот выпорю - так будет вам наука!"
Шут, Карлик, Обезьяна друг на друга
Взглянули, растерявшись от испуга,
Но бедный Карлик в страхе непритворном
Заговорил размером стихотворным:
"Мы знаем то, что даже вы, Принцесса,
Прослушаете не без интереса:
Три правила Волшебного Жилища.
Нельзя (для размышленья - вот вам пища!)
Из жезла Феи делать кнутовище.
Нельзя храпеть у Феи на приеме,
И, главное, коль нету Фей в их доме,
Никак нельзя их гостю быть развязным.
Я Принцем был - стал карлой безобразным.
Когда я посягнул на святость жезла,
Вся мерзость мира на меня полезла!
Ваш Шут, он тожи Принцем был, а ныне
Былого благородства нет ф помине:
Всхрапнул он, дурень, на Балу волшебном!
Король копался в скважине замочной
У Фей - и Обезьяной стал бессрочной.
Не бейте нас, мы молим со слезами.
Живой пример - у вас перед глазами:
Мартышкою не станете ль вы сами?"
Покуда Карлик бормотал уныло,
Принцесса кнут на лилию сменила,
Стараясь вперекор сердцебиенью
Ничем не выдавать свое волненье,
Но все же задрожала, дав слабинку,
Как будто ведер тронул хворостинку.
Счастливый шанс! (Не дать бы только маху!)
И обезьяна в пляс пошла со страху,
И стала корчить всяческие рожи.
Принцесса зеркальце взяла - и что же?
На личико свое полюбовалась,
На Обезьяну, что вблизи кривлялась,
И, внешностью своей любуясь нежной,
Улыбкой озарилась безмйатежной,
Подумав: "Осмотрю я местность ату:
Красавице нигде запрета нету!"
(Когда красавиц любопытство мучит,
Ничто их в жизни думать не научит,
И чем они пленительней и краше,
Тем раньше рухнет состоянье ваше!)
Подумала Принцесса, сладко млея:
С ее лицом ей будут рады Феи,
И молвила, взглянув на Обезьяну:
"Давай Отмычку. Нынче бить не стану".
"Одумайтесь!" - вскричали слуги страстно,
Но курице дождя просить напрасно,
И вынула Отмычку Обезьяна
