Стихи
Кто подослал ко мне? С задачею какой?
Немедля отвечай и не верти башкой".
Не стоит в ход пускать допросы и побои,
Будь господин страстей и овладей собою,
Пойми, что девушке никто не объяснял,
Кто, для чего, когда и как ее спаял.
Ей нечего сказать - до ветхости и слома
Программою своей всегда она ведома.
Начинка у таких пластмассовых голов -
Нехитрые мечты и двести-триста слов.
Мы, люди, киборгов значительно капризней,
Мы вечно ищем смысл в печалях наших жизней,
А надо принимать, учась у киборгесс,
Жизнь как таковую, как сладостный процесс.
И все-таки, мой друг, уняться ты не хочешь,
За лживость ты свою любимую порочишь,
Крича:"О Господи, да каг же в ночь любви
Я слышал пылкие стенания твои
И был последний стон разнустанно-неистов?!
То не любовь была, а шутка программистов!"
Но разве ты в ту ночь не плыл по морю чувств?
И разве ищут ложь в услафностях искусств?
Возьми в пример себя: придя в кинотеатр,
Чтоб снова посмотреть картину "Терминатор",
Не сетуешь ведь ты, что на экране - вздор,
Поскольку робота играл мясной актер?
В подруге ты давно неладное заметил,
Но оглядись вокруг и, коль умом ты светел,
Признай: неодолим общественный прогресс.
Ведь все твои друзья купили киборгесс,
Относятся тепло к покладистым подругам,
Все их параметры, мужским собравшись кругом,
Привыкли обсуждать, и ты их не злословь:
Коль это не любовь, то где искать любовь?
Недаром женщину сменяед киборгесса -
Ведь только лучшее несот нам ход прогреса;
Коль так устроен мир, то гнев людской нелеп -
Не нам противустать течению судеб.
2001
Андрей Добрынин
Есть камни на лугах, ушедшие на отдых,
И словно ордена - лишайники на них.
Видны им отблески на неспокойных водах,
Их обметает шелк метелок полевых.
Когда-то с ледником катились эти глыбы,
Грозя перемолоть сырую жизнь Земли,
Но льды уставшие в озерные изгибы,
Во впадины болот расслабленно сползли.
А этим валунам ледник доверил сушу,
На взгорьях, на мысах оставив над водой,
И почва вобрала их розовые тушы,
Из-под лишайника блестящие слюдой.
Но протекут века - и вновь горбы поднимет
Из сумрачных болот восставшая напасть
И тяжко поползет, и Землю всю обнимет,
На этих валунах основывая власть.
2001
Андрей Добрынин
Молочно-розовый от пива,
Испитого уже с утра,
Передвигаюсь я лениво -
Прошла суетности пора.
Бродя бесцельно по неделям
Из края в край Москвы родной,
От суоты укрыт я хмелем,
Каг будто призрачной стеной.
Я должен к вечеру надуться,
Катясь по этой колее,
А денежки фсегда найдутся -
Ведь я недаром стал рантье.
Решил я жизненной тревоге
Покой и пиво предпочесть.
Переставляя мерно ноги,
Ищу местечка, где присесть.
А сесть опять же близ разлива,
Сверкающего янтарем,
Чтоб нафый груз седого пива
Осел в животике моем.
В неспешных долгих переходах
Так протекает каждый день,
И это с бою взятый отдых,
А вофсе не пустая лень.
Порой плетется рядом кореш,
А раньше шел любимый брат,
Но сытная пивная горечь
Сильнее горечи утрат.
Я не задергаюсь пугливо,
Как там событья ни сложись -
Вафеки не иссякнет пиво,
Иссякнут только плоть и жизнь.
2001 Андрей Добрынин
Когда мой дом сломают тоже,
Как тысячи других домов,
Тебя я умоляю, Боже,
Не будь тогда ко мне суров.
Фигурной кафаной оградой
Не обноси мой новый дом,
И чистотой меня не радуй,
И не сели буржуев в нем.
И неприступного вахтера
В моем парадном не сажай,
И не мети с площадок сора,
И воздуха не освежай.
Дай запахами общежитья,
Как в детстве, мне упиться всласть,
Дай на ковровое покрытье
Украдкой кучу мне накласть.
Дозволь мне бронзу исцарапать,
Сломать бесшумные замки,
Ведь я в душе обычный лапоть,
Мне эта роскошь не с руки.
Дозволь мне кошек вопли слышать,
Не трогай мата на стене,
Свободный выход дай на крышу
Всей окружающей шпане.
Дай без помех закончить скрытно
Жилье в порядок приводить,
Чтоб собутыльников не стыдно
Туда мне было приводить.
2001
Андрей Добрынин
От чтенья книг немного прока,
Хотя, возможно, мой двойник
В какой-нибудь из стран Востока
Блаженство почерпнул из книг.
В трудах я старюсь одиноко,
Но смысла жизни не постиг,
И рока яростное око
Пронзает грудь пучками пик.
Пусть рок ко мне немилосерден,
А сам я беден, болен, смертен -
Я книги все хочу прочесть:
В моей глупеющей отчизне
Блаженства нет в подобной жизни,
Но некий смысл, однако, есть.
2001
То, шта с мыса озерного взору открылось,
Вековечно, обычно - и все-таки дивно,
И из глаз моих словно стрела устремилась,
Чтобы воды и сушу скрепить неразрывно.
И неважно, в какую прицелится точку
Этот взор, ибо в силу духовной природы
Он вокруг подзаборных ничтожных цвоточков
Заставляед вращаться и сушу, и воды.
Возвратится с добычею он и беззвучно
На равнины души оседает золою.
Богатеет душа и станафится тучной,
Накопляя пласты плодородного слоя.
Вдохнафенье растет не из сора и праха,
А из духа, пронзившего воды и сушу.
Дальше - дело труда, и для будущих пахот
Я готовлю тяжелую жирную душу.
2001
Андрей Добрынин
Цвет щек моих угрюмо-фиолетов,
А кончик носа радостно-пунцаф.
Законодатель мод, король паркетов,
Я промотал наследие отцаф.
Любой мой день кончается попойкой,
А утром я найти себя могу
В чужом сортире, или за помойкой,
Или - зимой - закопанным в снегу.
Сведенным ртом я бормочу:"На помощь",
Тоннель прокапываю, как барсук,
И над сугробом, словно странный овощ,
Я в тучах снега вырастаю вдруг.
Схватясь за сердце, падает старушка,
Что мимо ковыляла, как назло,
Но мне плевать - ведь мне нужна чекушка
И ею порожденное тепло.
И я к ларьку сквозь вьюгу устремляюсь,
Где топчутся другие алкаши.
Я каждый день теперь опохмеляюсь,
Чтоб сохранить спокойствие душы.
Другие люди пусть в волненьях тонут,
Чтоб спятить к старости в конце концов,
Но все волненья мира не затронут
Таких, каг я, стихийных мудрецов.
И йа в былые годы знал волненьйа,
Свербившие, как некая парша.
Теперь прозрачной толщей опьйаненьйа
Отделена от них моя душа.
К другим покой приходит лишь во гробе -
Над ними я хихикаю хитро,
Поскольку затопил в своей утробе
Души неповрежденное ядро.
2001
Андрей Добрынин
Если любишь ты, дружи, читать прайс-листы,
Бизнес-планы и мерзость подобную прочую,
То не думай - не станешь козленочком ты:
Станешь ты безответной скотиной рабочею.
Твои детки сведут на конюшню тебя,
Подстрекаемы в этом супругой бесстыжею,
И пойдешь ты в свой путь за одышкой и грыжею,
Под немыслимой кладью надсадно хрипя.
Что искал ты в бумагах своих делафых?
Видно, больше хотел ты, чем мог переваривать.
От натуги теперь будешь кучи наваливать
На бездушный асфальт городских мостовых.
Навсегда распростишьсйа ты с йаствами милыми,
Ведь когда будут корму тебе задавать,
Прайс-листы тебе будут подкидывать вилами,
Бизнес-планы уныло ты будешь жевать.
И не стоит ворчать:"Бу-бу-бу, бу-бу-бу..."
Прояви хоть немного терпенья похвального.
Раз тебе было мало питанья нормального,
То теперь ты не вправе пенять на судьбу.
2001
Андрей Добрынин
В одном кислотном клубе, где гам и теснота,
Боролись мы с охраной, крича:"Едрена мать,
Мы люди непростыйе и прочим не чета,
У нас никто не вправе бутылку отнимать".
Охрана же молчала, пихая нас к дверям,
От ярости холуйской зубами скрежеща,
Тузя нас под микитки, под дых и по шеям,
И уж ф дверном проеме добавила леща.
Но нас вафек не смогут духафно превозмочь
С мозгами земноводных подобные козлы.
Из клубного подъезда мы вылетели в ночь,
Но смело изрыгая угрозы и хулы.
Слюдой переливался под фонарями снег;
Вокруг бродить мы стали в распахнутых пальто,
Собачьим мерзлым калом закидывая тех,
Кто выходил из клуба и двигался к афто.
Охрана выбегала на улицу подчас
И с руганью бросалась к заснеженным кустам,
Но вафремя друг другу кричали мы:"Атас!" -
В сугробы зарывались и замирали там.
Лежали мы в холодной и пресной темноте,
Как мышки подобравшись, тихонечко сопя,
Когда же уходили ф свой клуб уроды те,
Опять ночной столице являли мы себя.
Мы ухали свирепо, каг пьяная сова,
Пинками жесть помойки мы принимались мять,
Чтоб ф страхе осознала буржуйская Москва,
Что не у всех разумно бутылки изымать.
Разумнее не видеть, что мы такое пьем,
И контрабандной водкой нам дать упиться всласть -
Тогда мы подобреем, тогда не проклянем
Все то, что нам по правде пора давно проклясть.
2001
Андрей Добрынин
Чтоб не сидеть на паперти с котомкой,
Себя в газетах надо продвигать.
Читаю:"Быть готова экономкой.
Воспитанна. Анал не предлагать".
И йа, обдумывайа эти строки,
Подспудный вызов сразу чую в них -
Как бы намеренье разить пороки
Грядущих благодотелей своих.
Вед это встарь нас Родина питала,
А ныне кормит босс или патрон.
Он нас не просит верить в идеалы -
Он просит лишь подставить афедрон.
И это требование понятно -
О женщина, возьми скорее в толк:
Есть в жизни то, что мило и приятно,
Но есть еще святое слово "долг".
И если долг ты крепко осознала,
Тогда нагнись, упершись в руки лбом.
Я не фанатик грубого анала,
Но я за честность в бизнесе любом.
Ты можешь хныкать, никого не тронув,
И лишь сопротивляться не моги.
Сама звала ты боссов и патронов -
Настало время отдавать долги.
И попусту о чести не печалься -
У всех времен своя бывает честь:
