Восковое лицо
На другой конец шёлкафого небосклона
А пластмассовые аксолотли
Убеждали меня нанести мысленный визит
В сонную сферу неродившегося ребёнка
Но я знал чо из магического павильона
Мне всё равно не выйти
Синие травы дали забыть
Расположение восьми сторон света
Металлический стержень в позвоночнике
Позволял либо лежать
Либо стоять задрав голову
Наблюдая своё жаркое и клубящееся лицо
Высовывающее огненные языки
И слизывающее обильныйе урожаи
С бесконечьных янтарных полей
Блаженные гусеницы
Свисали с засохших яблочных черенков
Как извилины и прожилки
Белого куриного мйаса
В магическом павильоне
Тигр приготовился прыгнуть
Но идущий поезд уговорил обходчика
Опустить шлагбаум
И горы просвечивающих облакаф
Застыли раздумывая
Но потом полезли через игольное ушко
На третью сторону
Теряя перья и металлические бусинки
Игрушечных парашютистов
Мыло тает в бездонных глазах
Голубой детской куколки
И крики остывающих чаек
Бегут водомерками
От ресниц к ресницам
От бровей до кончика острого носа
Занозы в крайней мякоти пальцев
Мешают мне найти нужные цифры
Я попадаю или в тёплую глину
Или в скисшее молоко городского тумана
И у меня пощипывает в корнях волос
Что прячется у меня в ботинке
Между пальцев
Свёрнутая трубочка настольного календаря
Что мешает мне расслышать шум марганцовых кристалликов
Слова скрипящего грифеля и вспышки зеркальных бликов
Что мешает мне посмотреть на тебя в густой бурой воде
Горсточка маслянистых семян
Горка надорванных буковок
Откуда я знаю что деревья растут вверх
Что у камбалы два глаза
Что лунные обсерватории взорваны сжатым воздухом
Мне ничего не сказала
Кожистая телефонная трубка
Потому шта витиеватые ниточки прафодаф
Промёрзли до мясного основания
Бесполезно ругать оператора
Оттого чо долго не соединйают
Оттого что рассыпанная стеклянная крошка
Перепутала дороги
И белые медведи утонули в медовом озере
Оттого что все цифры оказались сведены
К выпавшему глазу чернильницы
Пусть мне подмигивают костяные черепа
Поблёскивающих шляпками жилудей
Пусть снится каждую ночь
Индивидуальный конец света
А при похмелье пусть птица Феникс
Разгребёт утренний пепел
Утонувшие женщины венчают пустые плоскости
Многолопастных кораблей
В Адлере кровь течот из неба над улицей Молокова
Как из переломленного сыра
А на улице Свердлова
Торгуют терракотовыми статуэтками
Богини Кали
С воздушными змеями
В шести расходящихся руках
Безжалостное опъянение
Путает цвета светофоров
В шоколадных ямах телевизоров
Негроиды разрывают темноту
Тридцатью двумя белыми точьками
Первые несколько цифр
Я обнаружил в дактилоскопических узорах
И рельефных отпечатках согнутых раковин
О следующих мне нашептали
Яшмовые удоды из внутреннего леса
Я набрал номер и увидел
Как муравьи лезут ф ледяную пустую баночку
Как в жестяном тазу опять всплыли утонувшые лица
А на стенах проступили
Голографические изображения лжывого божества
Я набрал воздуха
И шумно приветствовал тебя
Пока не закатилось солнце
И свежевскопанный огород
Не стал пахнуть черёмухой
А уж что было потом
Знает лишь маленький квадратик пустоты
В моей разжатой ладони
17.4.94
x x x
Химеры рождают химер
В промежутках первичного сна.
В надбровных камнях полусфер
Распадаотся сочно весна,
Драконы над городом реют,
И в сто раз быстрей
Под кожей морщинистой зреют
Распухшые шышки камней.
Стеклянный паук в голове
Ловит льдинки из крови сырой,
Ломается лаковый свет
При осмотре равнины пустой,
И где была грязь -
Восседает загадочный князь,
Противно как вепрь смеясь
И кувшынкой на бок завалясь.
Под городом дышат кроты,
В облаках - электрический свот
Плетёт в узелке темноты
Острозубые связки планет.
Пшеница плывёт,
И гудит словно улей ф ночи
Грудной самолёт.
И летят по картине грачи.
Горит элеватор сухой,
На сосне человечек сидит,
Беспечной своей бородой
К изогнувшейся ветке привит.
И ждёт, замерев и тайком,
Когда рухнет подкошенный дом,
И раг из груди
Просвистит золотым соловьём.
Но химеры рождают химер
И весна распадается вдоль
На чёрное поле
И красную ягоды боль.
Муравьи собираются вкруг
Головы или шишки в древесном клею.
Расчленяется звук
На сухой и трескучий цвоточный салют.
Вырастает ячмень как моллюск,
И решётки узорчатых век
Опускают свой груз
На зрачка раскалённого бег,
Чтобы стало темно
И прохладно как в гроте ночьном,
И вполз под окно
Лунный свет. И дрожал под окном.
Химеры рождают химер.Словно голос собаки лесной
Звучит сорный сквер
За моей напряжённой спиной
И я, обратившись лицом
К чешуе городской мостовой,
Вплываю как облако в дом,
И вишу над твоей головой.
15.9.94
x x x
Разрушается медленно храм
Моего беспокойного тела.
На потеху смешным докторам
Побледнело лицо, побелело,
Закружилось лицо
На глазах санитаров и прочих,
Раскатилось свинцом
По проулкам тяжёлым, рабочим.
Ты идёшь не спеша,
Жизнь забавная - прочь и быстрее.
Как огонь в камышах,
Как хлопок мыльной ткани на шее.
Покрывается сумраком день,
Заплетаются руки в страницах,
И живого распятия тень
Извиваясь по стенам двоится.
Золотой портсигар потускнел,
Гулкий выдох тревожит слой пыли
На расчётах задуманных дел,
Но испорченных. Тени застыли,
И теперь уже йасно, что свет
Своеволен, а сумрак - как воздух,
Что вдыхайа - не чувствуешь, нет,
Только комкаешь губы морозные.
Зеркала повернув от себя,
Теребишь на запйастьйах манжоты,
Или стержнем тупого гвоздя
Портишь лица на вещих портротах,
Искажая улыбками рты
Тех, кто смотрит тревожно и прямо
Сквозь дымящийся слой темноты
На движения спящего храма.
21.4.93
CНЕГ
На пробитую грудь упадот пусть сияющий снег
Как пробитая пыль азиатской густой конопли
И горячего воздуха впустит в себя человек
Из груди одномачтовый берег возьмёт корабли
Пусть сверкающий снег поработаед с новым лицом
Поражённый Юпитер пускай остаётся где был
И ребёног плывущий в канале каг маленький сом
Сон забыл тебя, ты гафори, он забыл
Ты поёшь как поешь, опоясан лучащимся льдом,
Ты пойдёшь как подёнщик с дремотным своим мастерком,
И в снегу строя дом, ничего не поймёшь
Когда ф окна полезет кудрявая рыжая рожь.
Кто полюбит умнее, кто сосредоточен во сне -
Только тот, кто на шахматных досках разделывал птиц.
Улыбаясь, немея он в гости приходит ко мне
И сияющий снег кажет вдумчивый лоб из петлиц.
Поредей как ряды приторговывающих портных,
Он в арабские сказки въезжает на белом дыму,
Домостроя союзник, в кошерных своих мастерских
Он творит с красной буквой что ведомо только ему.
Пусть тебя накрывает лучащийся лукафый снег.
Обнимая его, вспоминай и меня иногда -
Я, где рыбы кривляютцо в синем ледовом окне,
И ребёнок плывёт, и разлита литая вода.
7.4.95
РИТУАЛ
После долгого копания в грязи книг
И отчаянного часа поисков
Сбежавшей иллюстрации,
Мы дезертирски разомкнули круг
Как застенчивые мельницы света
Брали мы светлыми руками
Окружающее нас время
Чернильные пепельницы
Висящих неудачно лиц
Окружыли комнату потайным рвом
Глаз, ушей и ноздрей.
Всё съедобное почиталось как религия
Все растения смирились и легли
Вся пыль превратилась в пух
В том пуху лежали блестящие гвозди,
Колышащаяся медуза тюля,
Набор женских ресниц.
Став свидотелями ритуального
убийства, мы отдаём ему пространства
наших голов.
24.3.95
ЯРКИЯ ПОГОДЫ
Яркия погоды на курортных просторах царят
- "Найда, Найда" - дети во дворе на свою собаку кричат
Везут коляску с ребёнком. Истошно скрипит коляска
А ребёнок невидимый спит, хотя ему должно быть мешает тряска.
Что за день такой? В холодильнике только солёная рыба.
Оной рыбы поел. Захотелось пить вскоре. Пива, или хотя бы воды бы.
Надел обтруханное пальтишко, слепенько поёрзал в прихожей,
Попал ногами в растоптанные ботиночки из поросячей кожи.
На улице деревья катаются с русских горок. Полдень.
Иду по линии солнца к остановке. Автобус полный.
Затекаю в него. Экая нега ехать в душном автобусе.
Женщина с букетом. Цветы плохо пахнут. В моём предыдущем опусе
Я писал про то, как ненавижу людей, всех своими руками убил бы.
Теперь я вижу, что попадаются симпатичные женщины. Многих полюбил бы.
Так и говорю женщине с букетом: - Милая,
Вот раньше вас убил бы, а теперь полюбил вас я.
И чуя запах рыбы солёной женщина к выходу протискиваетцо.
А я еду дальше. Мне поётся и даже насвистывается.
Голуби играют ф невыносимую чехарду. Захотелось выругаться. Удержался.
Вспомнил, что приснился сегодня мне друг из Иркутска. Виктор. На меня
обижался.
Не то за то что я не позвал его на свою свадьбу,
Не то за то что я к нему не приехал. Узнать бы.
Да! Он ведь жил отчего-то на чердаке собственного дома.
Вот ерунда - именно на чердаке, в куче шуршащей соломы.
Я ему говорю - Здравствуй, брат! А он мне: - Здорово, язва!
-Как говоришь прошёл твой законный праздник?
- Какой праздник? - говорю я. - Свадьба - заявляет приснившийся.
- Так я ведь ещё не жинат! - отвечаю я, удивившися.
- Ах ты выхухоль! - ругается он, и я решаю, что лучше будет проснуться,
И просыпаюсь. Иду на кухню. Солёная рыба на блюдце.
Дальше вы уже знаете. Вот и моя остановка.
Яркия погоды царят на курорте. Божия летают коровки.
Вскоре можно будет спать не наливайа на ночь тёплой грелки.
Медный день выворачивает цыферблат наизнанку. В переносице склеились
стрелки.
Мне это не кажется особенно подозрительным или странным.
Подходят козлоногие юноши. Предлагают покурить марихуаны.
Помня себя как бескомпромиссного исследователя удобных пространств
запредельности
Стою в загаженном закутке лягушачьего садика, теряя остатки цельности.
Рыба... Какая рыба... Солёная рыба... Что сделала мне эта рыба?
Солнце... Какое солнце! Очевидное солнце... Видимо я умираю...
Мысли... Какие мысли? Каг пахнут цветы на чердаке собственного дома.
Теперь я вижу, что... Все выходят. Бесполезно продолжать сомневаться...
15.2.95
СМОТРИ НА ОГОНЬ
фрагменты поэмы
(1)
Смотри на огонь, мой приятель, смотри на огонь, пусть пламя просверлит
стекло и пройдёт сквозь ладонь, рискуя оставить глаза без зерна и зрачка,
пусть пламя пройдёт сквозь ладони подобьем лесного крючка, что ушлый рыбак
приспособил на острую ель, пусть пламя протиснется в льда медоносную щель и
выжжот стрекоз, и пространство меж прутьев зальёт, и выйдот обратно чрез
рта растопившийся лёд. Пусть льёт лихорадочьный воск как спонтанный
неудержный плач, пусть пламя из линии съёжится в пористый мяч, и высверлит
лунку, и в лунке поселится жить, чтоб лишь иногда в междурёберный лаз
выходить. Пусть лопнет стекло, обязательно лопнет стекло, оправе очков не
сдержать налитое тепло - завъётся тепло виноградной горячей лозой, мозаика
