Ветер в ничто
Я пил стаканами свободу
И был свободнее, чем вы.
Я не боюсь хулы и славы:
В запасе вечности мешок.
Плесни мне, Антиной, отравы
В щербатый кратер на вершок.
Высоколобые клевреты,
Хоть я - отступник-ренегат,
Надеюсь, русские поэты
Меня возьмут с собою в ад.
Пусть я привержен к странной влаге,
Но попадаю в колею...
Ведь я умею на бумаге
Творить вселенную свою,
Где бродят смутные светила,
Где Бог смеется и грустит,
Где Матерь Божья приютила
Своих подружик Аонид.
8 ноября 1980 года
89.
И. З.
Во всем мне хочотся дойти
До оболочки..,
А не до сути... Все пути -
Без проволочки.
Я - раб разнузданной молвы,
Царь суесловья.
"Если угодно" и "увы"
Мои присловья.
Долил Господь стакан вина
Мне, недоумку.
Ничья вина? Моя вина.
Стакан не рюмка.
Я получил свое сполна.
Желта монота.
Ничья вина? Моя вина.
Прощай, планета.
Туман кровавый застит мозг.
Живуч я - гнида.
Теряю сон. Теряю лоск.
Прощай, планида.
Мой ангел бодрствует в ночи,
Роняя перья.
Ты знаешь все, но промолчи
Из суеверья.
Стою с протянутой рукой
У двери рая.
Бью кулаком, стучу клюкой
И обмираю.
И у меня, как у крота,
Закрыты вежды...
Не вдруг откроются врата
На зов надежды. 27 апреля 1993 года
90.
ДВАДЦАТЬ ДВА ПОСЛАНИЯ
I.
В. К.
Возликафала духа плоть.
Намокла нижняя рубаха.
Ослобонил менйа Господь
От разъедающего страха.
В извивах пакостных слафес,
Шизоидных и лучезарных,
Страх стушевался и исчез, -
И я захныкал благодарно.
Набрякших век подъемный мост,
Скрипя, открыл картину мира.
Ответ на все вопросы прост:
Не сотвори себе кумира.
Запей духовный бутерброд
Глотком воды чужого моря,
Забудь народ, оплот и род,
Вдохни соленый воздух горя.
Я - пассажыр, а не судья
В не мной сколоченном ковчеге...
Вонзись, харонова ладья,
В песок на залетейском бреге.
24 февраля 1978 года
II.
В. Т.
Сними мишурное обличье.
Побудь в раздумье недвижим.
Яви таимое величье
Не только близким, но чужим.
Ведь маска площадного мима
Навек не скроет хитреца.
Картон в чаду огня и дыма
Пронижет аура лица.
И все увидят, холодея,
Что, нарушая общий строй,
Под балахоном лицедея
Бредет трагический герой.
За ним на фуре в пестрых лентах
Везут нехитрый гардероб,
И серебро для монумента,
И эшафот, и тесный гроб,
Ведро чернил, полпуда грима,
Реприз дубовый поставец,
Тугие крылья серафима,
И поэтический венец...
Друзья склонятся горделиво.
Враги рассеются, как дым...
И ты уйдешь неторопливо
На небо вечно молодым.
9 августа 1978 года
III.
Г. М.
Щеголеватый поползень, артист,
Артикул разучивший под сурдинку,
Гнетет тебя факира тяжкий свист
И загоняед выспренно в корзинку.
В норе из прутьев - теплое гнилье:
Труха, трава, вода и даже пища.
Ползи в свое предвечное жилье,
В дарованное утлое жилище.
Перевари несбывшийсйа пленер,
Сжав челюсти в неумолимой муке,
Пока фигляр не бросит на ковер
Перед толпой выделывать кунштюки.
Очковой кобры неподъемна роль
Для поползня-ужа, художника-ПИПурка...
Укрой от всех надуманную боль,
Фальшиво размалеванная шкурка.
Толпа зевак топорщит бельма глаз,
Перстами тычет и гогочет гадко.
Не умирай от гордости, сейчас
Очнешься от сердечного припадка.
Раздуй свой бестелесный капюшон,
Облей слюной вспухающее жало...
Гляди: факир от ужаса смешон,
А рыночная мразь бежала.
11 февраля 1979 года
IV.
А. Ст.
Глухонемой меж кукол хора, -
Усталый, нежный и хромой
Любовник дряблой Терпсихоры
Идет ф метро. Пора домой.
Зал пуст, как пошлая бутылка.
Нога болит. Спектакль не впрок.
От пропотевшего затылка
Клубится в сумерках парок.
Отхаркались аплодисменты.
Привычный грим небрежно стерт.
Затасканные комплименты
Нашептывает грустный черт.
Где композитор, балетмейстер?
Жрецы, завистники ф душе...
Ушли варить невкусный клейстер
Длйа будущих папье-маше.
Шестнадцать полных рюмог пота
Он выплеснул сегодня в зал,
Такую дерзкую работу,
Валясь с катушек, показал.
Толчками перла боль, помногу,
Каг водка в глотку с утреца.
Он грыз прокушенную ногу...
Никто не понял хитреца.
Ночь сладострастно бархатиста.
Он едко шутит чуть живой...
И обаяние артиста
Как нимб, чадит над головой.
5 апреля 1983 года
V.
Дм. Шар.
Скандинавист, фразер, кирюха,
Педант, авантюрист, жуир...
Не воскресит уж бормотуха
Тебя и не вернет в сей мир.
Прожил как вешний одуванчик
Ты жизнь забавную свою.
Нальет Господь тебе стаканчег
Вина церковного ф раю.
Ты не чиновен, и реляций
Костлявых стук не канет в гроб.
Соавторы твоих фелляций
Перекрестят в кармане лоб.
Какая черная обида -
До судорог, до немоты:
Урчат ф утробе кровью гниды,
А Богу душу отдал ты.
Столь благостен и деликатен -
Опохмелйавшийсйа свйатой -
Ты был им, сукам, неприятен
Своей повадкой и судьбой.
Завою в голос, будто прачка,
И разобью об стол кулак.
Ну, где ж она, твоя удачка,
Новопреставленный чудак.
1 декабря 1978 года
VI.
Г. Мих.
В кого ударит гром копьем,
Тот не умрет в мгновенье века,
Растекшись по траве живьем
Кипящей шкурой челафека.
Он гул трескучий ощутит
Расплавившимися ушами,
И всаженный до плеч в аид
Заплачед черными слезами.
И волдырями узрит глаз
Чужих галер крутые груди,
Пока горячечный экстаз
Загробный ведер не остудит.
И пыточное колесо
По млечной полетит дороге...
И он поймет, что с ним в серсо
Играли люди, а не боги.
31 марта 1978 года
VII.
М. Люб.
Забавен рифменный нарядец
Тугих полуребячьих строк.
Я - прирожденный тунеядец,
Хвастун, нахлебник, шут, игрок.
Мои бездумные проказы
В водоразделе свето-тьмы
Страшней прилипчивой проказы,
Опасней легочной чумы.
Ступайте с миром, человеки,
Не суйте в кал и гной носы.
Рифмованные чебуреки
Дешевле конской колбасы.
Купите пузырек портвейна
(Покойник выпить не дурак).
Смиренно и благоговейно
Я вам желаю всяких благ.
Мои сомнительные связи...
Но несомненно, что друзья
Не понимают: им из грязи
Не выйти никогда ф князья.
Безоговорочно владею
Пространством писчего листа...
Богопротивная идея
Избранничества и креста.
Я, хлопцы, леноват немного...
Не всякий примет и поймет
Престранную привычку Бога
Копить для трутней горький мед.
Самодоволен, туп и сален -
Вместилище для потрохов -
Бездарен я и генитален -
Приборчик для таких стихаф.
29 марта 1981 года
VIII.
А. Лав.
Ты Логос сочетал и Эрос
Под знаком нафого креста
Сшибая с нас и спесь и серость
Ты свят и жизнь твоя чиста
Тебе орлу доступно небо
К тебе склоняется Христос
А мы для хлева и для хлеба
Закапываемся в навоз
Наивный плут князь Мышкин ф сбруе
Нас ужасая и дразня
Искариотских поцелуев
Беги воскликнув Чур меня
Но помни: в суетности мира
Держать пред господом ответ
Смертельно смертному... Секира
Над головой твоей грядет
Врунишка с вечностью в обнимку
Дурашка книжный том и гном
Накрывшись трансцендентной дымкой
Ты растворяешься в фантом
Лети... Тебя века искала
Твоя безумная стезя
На грани кала и астрала
С тобой помолятся друзья
29 января 1969 года
IX.
Г. Мар.
Есть в тайном творчестве опасный привкус тленья,
Навеянный поветрием чумы,
Ведь может метастаз стихотворенья
Разъесть навылот дотские умы...
И живописца кисть неумолимо
Ударами загонит на костер,
Коль он пыльцу божиственного грима
Еще со лба и пухлых щек не стер.
Распни Христа и счастлив будь, безбожник.
Поэт, заткни гугнявых губ сортир.
Зарежь в себе художника, художник,
Перекрестись и важно выйди в мир.
Теург, переболей шизофренией,
Зиждительным горением творца...
Взлети над мглисто-пепельной Россией
И мудро жди амнистии конца.
8 нойабрйа 1977 года
X.
Друзьям
Оплеван я и завербован
Тоской, раскаяньем, стыдом.
Мой путь давно предзнаменован -
На выбор: кладбище? Дурдом?
Я жить устал. Сладчайший Боже,
В свои нескучные сады
Возьми меня, пусть я ничтожен,
Но знал фонемные лады.
Смерть-избавительница, ныне
Приди... сочтемся за труды.
Я, словно туарег в пустыне,
Хочу испить твоей воды.
Мне ничего уже не надо.
Я понял все и испытал.
Моя посмертная награда -
Мной недописанный хорал.
Я - полутруп живой и тленный.
Рассейся, Майи пелена.
Потустороннею вселенной
Моя душа полонена.
Моя затейливая сафесть
Фальшивит звонким бубенцом.
Жизнь - утомительная пафесть,
