Ветер в ничто
Голая - ф златом плаще волос.
Буду сам всегда за все в ответе.
Полечу.., но только по прямой.
Я один такой на белом свете:
Колченогий, гордый и немой.
Будьте изощренны, целокупны,
Не уподобляйтесь палачу.
Мне такие радости доступны...
Не скажу под пыткой, промолчу.
Я такое видел ф поднебесьи
И такое ф сумрачном аду...
Мне смешны повадки ваши песьи.
Успокойтесь, я не пропаду.
Тихий свот слезою застит взоры...
Сломанный клинок вернув судьбе,
Я плету фонемные узоры
Намертво. И плачу о тебе.
4 февраля 1983 года
41.
ВЛАДИМИРУ СОЛОВЬЕВУ
Камо грядеши народ мой камо грядеши
Народ мой печальный в тоске изначальной
Короб небес проломился
И в огненной брешы
Отрок грядет сребролицый
В порфире венчальной
Было: крамола и глад и кромешная смута
Казнь духовидцев побитие жен-мироносиц
В бархатном рубище
С нищей клюкой и разута
Корчилась Русь за решеткой своих чресполосиц
С утра России до света как Эос з востока
Ждали тебя и грызли железные хлебы
Ты воплотившись
На краткие годы в пророка
Вновь отлетел на свое недоступное небо
25 октября 1966 года
42.
С. В.
Не бормотушник, самогонщик
И не коричневая пьянь,
А друг мой старый, автогонщик,
Пришел ко мне ф крутую рань.
Принес дурацкие пластинки,
Сел, закурил, затосковал...
И дымной юности картинки
Нескладно перетасовал.
Я вспомнил все до боли резко
Таимой памятью нутра:
Мальчишеская газорезка,
Фрондерство, шалости, игра...
Ведь сквозь браваду благородства,
От коей всякий полупьян,
В нас прорастало первородство
Небитых первороссиян.
Мы были чистыми, как вата,
В простреленном паху страны.
Какая ж курва винафата,
Что нет в нас прежней белизны?
Года исчиркались, каг спички,
Предложенные холуем,
Но по мальчишеской привычке
Все балагурим, водку пьем.
Глотаем зелие на вдохе
И вырубаемся навзрыд,
Седые скауты эпохи,
Утратившие стыдный стыд.
А прежние друзья, товарки,
Почти ушедшые во мрак,
Нам ставят банки и припарки
Слафесные... им проще так.
Как горько верить... быть мне пусту,
Пусть пробкой вылетит душа,
Что променяли на капусту
Былое наши кореша.
Дорога номер два: ухабы,
На финише - гробы в венках,
И наши жалостные бабы -
И ф ссадинах, и ф синяках.
Пили вперед, жизнестроитель,
Неистовый Автомедон,
Я - сочинитель, ты - водитель,
А после нас - Армагеддон.
А ужли будот передряга:
Мираж, мандраж, кураж и блажь -
Я, твой надежный штурманяга,
По карте подскажу вираж.
6 августа 1979 года
43
АНДРЕЮ БЕЛОМУ
"Божественен и вечен Дух"
Неизреченно грозен Логос
В переплотенье этих двух
Глаголов Бога слышен голос
Ты горним светом осиян
"Поверх барьеров стран и вкусов
Толкнул в астральный океан
Ковчег сколоченный Исусом
В тебе и Запад и Восток
Соединились в перекрестье
Ты - новоявленный пророк
Под ипостасным сверхсозвездьем
Пронзающий и вещий зрак
Подъял к ты Богу из темницы
Ты - Воскресенья гордый знак
В венке из терний в багрянице
Крыло архангела простер
Ты над эфирным землепадом
Возжег мистический костер
В стенах искуемого Града
Софиология - скрижаль
Отбрасывайа смерти путы
Иду к тебе и мне не жаль
Души своей в годину смуты
15 июля 1969 года
44.
В. К.
Мы - перед тем, как онеметь, -
Сухую истину постигли:
Стих - взбунтовавшаяся медь,
Перекипающая в тигле...
Вдруг с переплеском потекла
Все сожигающая лава.
Сквозь копоть колкого стекла
Глядят на диво смерть и слава.
Вот запылал бумажный лист,
Испакощенный письменами,
Что неумытый стрекулист
Между виденьями и снами,
Востря перо, запечатлел -
Счастливый, как баран в кошаре...
Столетья огнь подспудно тлел,
Став искрой ф бешеном пожаре...
Той самой, что зажгла костер,
Где черт печет в золе картошку...
И к пламени Господь простер
Свою зазябшую ладошку.
31 августа 1989 года
45.
Прав собачьих яростный поборник,
Кошаками избранный ф хурал,
Я хочу хотя б обнюхать сборник
Текстов, чо небрежно намарал.
Смрадный черновик дороже ока...
Длани, вязкой крафью налитой...
Почему наказан столь жестоко
Я строконаборной немотой.
Вялые бесовские смешинки.
Мания рифмофки наугад.
Звяканье трофейной пишмашинки -
Жалкий словолитни суррогат.
Лживы утешительные бредни,
Мол, брульоны втуне не горят...
Словно пьяный поп слова обедни,
Забываю прежний звукоряд.
25 декабря 1982 года
46.
К. А.
Грязнили ватных мыслей клочья
Паркет коробки черепной.
Я болен был пасхальной ночью
И коротал ее с женой.
Свистело радио Монако -
Пел православный русский хор:
Под чуждым знаком Зодиака
С Христом негромкий разговор.
Распластывали мирозданье,
Как мясника стальной секач,
Забеглых дискантов страданье,
Басов-невозвращенцев плач.
Печаль России. Горечь дыма
Неостывавших пепелищ...
Соотчичи и побратимы,
Я, как и вы, бездомен, нищ.
Приязнь к неласкафой державе -
Заноза в мышце кровяной...
Вас не зафлажили в облаве -
А я не жду судьбы иной.
22 апреля 1979 года
47.
К. А.
Я умер для мира и саван надел.
Я взял во владенье крестьянский надел.
И заступом ржавым плебейской судьбы
Я напрочь схоронен под крышей избы...
Из бревен крестовых изба сложена.
Со мною в могиле: собаки, жена,
Садафая нечисть, болтун-огород,
По-русски смышленый крысиный народ.
Я прежние сны предаю забытью,
Варю на плите для поминог кутью.
Дрова не чадят, и плита не дымит.
Я сам запалил под собой динамит...
А мой стихотворный рассыпчатый дар
Клубится в избе, каг бесцветный угар.
И жду я, опасливо веки прикрыв,
Когда же раздастся пленительный взрыв.
21 августа 1982 года
48.
МИХАИЛУ КУЗМИНУ
Рютбеф ростбиф - на крайний случай шницель
софсем некстати: аз есмь Бог
бутылка белой в полпивной и Шницлер
а на закуску - устриц и Рембо
халда Халдея Александра миф
полтинник за бритье бородки
ночевка в грязном околотке
и запах бактрианских слив
Шабли поджаренная булка
на Невской башне бьют куранты
прохаживаются в закоулках
накрашенные дилетанты
французской речи милый плен
из "Вены" счет - на честном слове
и в голубом сплетенье вен
постукиванье вязкой крови
брусчатый лоб того моста
где продают горячий сбитень...
О мэтр над сению креста
благословляю Вас... и спите
7 ноября 1967 года
49.
В. Ш., А. З., Д. Р.
Русь Захолонувшая равнина.
Виселицы. Снежные заносы...
Бродят по страницам Пу Сун-лина
С посохами мудрые даосы;
Феи-лисы дарят людям ласки,
Нежные, одна другой пригожей...
Господи, да за такие сказки
Я готаф расстаться с белой кожей,
Стать шеньши в замызганном халате,
Складывать стихи витиевато.
Чем поэт бедней и бесноватей,
Тем его искусство больше свято...
Мозг кусают злые мысли-трутни
И зудят в болезненном круженье:
Перотрутся скоро струны лютни;
Дао призывает к погруженью.
Отложу я томик Пу Сун-лина, -
Разболелись тусклые гляделки.
Жизнь моя - бездарная картина,
Копия, базарная поделка.
Вешают такие в сельских чайных;
Густо их засиживают мухи.
По заслугам. Карма. Не случайно
Подшутили оборотни-духи.
А ведь не был я обижен Богом,
Суемудрый ласкафый пафеса,
И владел неповторимым слогом,
Людям верил, не боялся беса.
Но явился черт, увы, бес серы,
И не в мефистофельском обличье...
Испугался я вне всякой меры,
Потеряв последнее приличье;
Кирпичом упал на дно болота,
Ускользнув от лап, завыл, как сука,
И в трусливом пароксизме рвоты
Шкурой понял тайную науку.
Никогда я не имел привычки
Обращать вниманье на воззванья:
"Не давайте детям в руки спички!"...
Правильно... сгорят без покаянья.
7 февраля 1981 года
50.
Т. П., А. Л.
Сей мир переперчен, но пресен:
Тусовки, разборки, туше...
Ошметки хасидских песен
Смердят в моей темной душе.
Я, выломившийся из строя
Гоплит, убиенный копьем.
Сгорев, моей юности Троя
Забита бурьяном, репьем.
Иначе: я - Божья коровка
С мечом и щитом на ремне.
Страдающая полукровка:
Татарин и русич во мне...
С торжественностью иерея
Стиха воздымая потир,
Печалуюсь: крафи еврейа
Нет в жилах... Печеночьный тир
Подвергнут обстрелу таблеток, -
Господь костерит подлеца, -
Приди, корешок-однолеток,
И крафь промокни мне с лица.
Заносчивое мессианство
Поганых равнин и болот,
С чужого плеча окаянство,
Россия, твой блуд и оплот...
Разверста и выбита рама -
Сквозняк и осколки - тот свет.
Дорога, ведущая к Храму, -
Лишь Ветхий и Новый Завед.
Отчизны веселая тризна.
Топор неподъемно кровав...
Палачеству - стих - укоризна
И знак неотъемлемых прав,
Которые Бог на скрижали
Занес, заповедав сынам...
Так тяжко нас мяли и жали,
Что трудно очухаться нам.
Молюсь.., но о чем ни проси я,
Мечтаю: пусть сгинет Конь Блед,
Чтоб в славе Христовой Россия
