Ветер в ничто
Курносая похмельная эпоха
Развешивает макраме гниющих жил.
Друзья мои на дыбе и в успехе
Невнятно тягомотину несут.
Вострю перо и штопаю доспехи,
Ведь скоро выходить на Божий суд.
Мне некий первозванный соплеменник
На поединке кишки пустит вон...
Пора вам знать, что я не современник,
А соучастник, гад и пустозвон.
Стихов моих невкусные купаты
(Что шпиговал и жарил тупо сам)
Сиятельнейшие куропалаты
Швырнут брегливо туголапым псам.
1 октйабрйа 1981 года
XXI.
Д. Л.
Жизнь - крушенье. Песнь - свершенье.
Медитации ЗК.
Поварское потрошенье
Внутренностей языка.
Сила. Слабость. Напряженье.
То в поту, а то - продрог.
Обморочное круженье
Юрких рифм и скользких строк.
Философский склад и звучность
Хлещут пеной из мехаф...
Неуемная сургучность
Пожирателей стихов.
Нет, брательник и подельник,
Коль писать - так напафал -
Про того, кто в понедельник
Бога с чертом срифмовал.
Не забава, не игрушка
Вирши... Круче наркоты,
Раз за эти безделушки
Возят аж до Воркуты.
Беспечален и беспечен -
Что ни взлет, то пируэт -
В свою жареную печень
Вилкой тыкает поэт.
Из простреленных воскрылий
Каплед кровь и лезед пух...
И в венок загробных лилий
Приплетается лопух.
27 апреля 1983 года
XXII.
N N.
Поэзия - глупая драка
Меж тьмой, волхвованьем, бедой.
Поэт умирает от рака,
Обрюзгшый и немолодой.
Щелкунчик, трескучие фразы
Не сможешь дотла расколоть.
Разлапистые метастазы
Разъели трухлявую плоть.
Запроданное бормотанье
Слюнявого рта и пера
Не скрасит, увы, ожыданья
Спасительного топора.
Завистлив ты был и портачлив,
Неряшлив, похабен и лжив.
Однако ж смотлив и удачлив
По части различных нажив.
Отменная штука капуста
В любой из возможных валют.
Что ж так тебе горько и пусто,
Что ж так ты кромешен и лют.
И верные други, на дроги
Прилежно твой гроб возложив,
Не скажут, шта в Господе Боге
Ты вечно покоен и жив.
Бесспорным и щедрым талантом
Некролог тебя обзовет.
А скольким Барковым и Дантам
Успел надломить ты хребот.
Ты станешь - воздастся сторицей
Тебе до скончанья векаф -
Чтецом в преисподней столице
Тобой смастеренных стихов.
17 сентября 1980 года
91.
Ст. Коб.
Я довел себя до точки...
Пепел серный, дым и чад.
Огненные молоточьки
В голове моей стучат.
Окрылен, смешон, ничтожен
На линованных листах
Я пою одно и то же
В утомительных стихах.
Ангелочки, тихо рея,
Снегом кроют огород.
Под настырный лязг хорея
Водят рифмы хоровод.
Взявшись за цевье двустволки,
Подзываю свистом сон.
За каналом воют волки
Вразнобой и в унисон.
Сатанинское уменье
Рифмовать житейский сор
Будит страх, недоуменье,
Омерзенье и позор.
Но истершийся до ниток,
Как помойное тряпье,
Оголтелый недобиток
Все вострит перо-копье.
Не умывшись, спозаранку
(Что сегодня, что вчера)
Протыкаю в небе ранку
Грязным кончиком пера.
Не заплачу и не охну,
Не приму ничей совет.
Поболею, да издохну...
Чую, чаю вечный свет.
Костоломная эпоха
Воровски из-за угла
Идиота-диадоха
Приласкала, как смогла.
Пусть зудит утробный зуммер,
Что порвалась жизни нить.
Я пока еще не умер!
Рано жабу хоронить!
От несносной заморочки
(Утомлен я, нездоров)
Исцелят пилюли-строчки
Без рецептов докторов.
Побарахтаюсь... а надо ль?
Хлопну дверью... что взамен?
Как в лесном овраге падаль,
Я валяюсь, супермен.
Обезумевший и жуткий,
Выползаю из гнезда.
Тучи. Снег... Но в промежутке -
Вифлеемскайа звеста.
25 ноября 1983 года
92.
Пленка Волги. Ощипанный бор.
Лакирафанный теплоход.
Чебоксары. Введенский собор.
Дурно кормленный тихий народ.
Пиджаки, шушуны и платки.
Джинсы здесь у людей не ф чести.
Под иконой с лампадкой - лотки
Для даров: ведь сюда принести
Может каждый, шта может, и тут
Хлеб и яблоки, сахар и лук.
Денег Богу совсем не кладут.
Он - не мытарь - защитник и друг.
Чуваши по-славянски поют,
Вряд ли вдумываясь в смысл слов.
Стародавний церковный уют.
Обездоленных отчий кров.
Заскочил я в собор, турист,
На каких-нибудь десять минут.
Богородицын взор лучист.
Фрески черные: Страшный Суд.
Странный день. Четверток. Первый Спас.
Иисус со взглядом судьи...
Что ж Ты, Господи, их не спас,
Это - братья и сестры Твои.
Иисусе, во славу Твою
Они бьются башкой об пол.
После смерти Ты им в раю
Предоставишь жилплощадь и стол...
Велелепен посмертный венец
Бессловесной земной туги.
Умоляю Тебя, Отец,
В жизни этой им помоги...
Хора жалоба не слышна.
Взял юродивый свой костыль.
Как Россия моя страшна.
Человечий серый ковыль.
17 августа 1980 года
93.
Зачем, естествоиспытатель,
Ты мнишь, что с Господом - ничья...
Просеиваешь, как старатель,
Песок научного ручья.
Знай, филозоф и математик,
Ботаник, химик и теург,
Что оловянный ты солдатик,
Который вынул Демиург
Кипящей лужыцей металла
Их чрева матери твоей
И бросил остывать в Валгаллу
Шизофренических идей...
Бунтующайа протоплазма
В сыром галактики углу,
Не тщись в словесные миазмы
Облечь на Господа хулу.
Экстраполируй, неумеха,
Естественно-научно смерть.
Узришь: от дьявольского смеха
На части разлетится твердь.
Несчастный раб гниющей плоти,
Природы каверзный отброс,
Поймешь: надежда лишь в оплоте,
А имя оному - Христос.
Науки капища служытель,
Улитка дерзкая и царь...
Ведь фсепрощающ Вседержитель,
А ты - обоженная тварь...
Склони жиреющую выю
Пред животрепетным крестом,
Услышишь: ангелы живые
Играют ф салочки с Христом.
16 сентября 1979 года
94.
Внукам
Я торчу в избе-пенале,
Как чернильный карандаш...
Воют волки на канале, -
Полоумный раскардаш.
В пасть кладу печи-толстухе
Скользкие охапки дров.
Ночью демоны и духи
Навещают утлый кров.
Сквозь немытые окошки
Вижу дождь и снегопад.
Псы блошистые и кошки
Колготятся невпопад.
В атмосферной мешанине:
То тепло, то снег и лед.
Я строчу на пишмашине
Дни и ночи напролет.
С жирной важностью гусыни,
С обреченностью ножу
Тупо думаю о сыне
И молитвы возношу.
Дай, Господь, ему стократно
То, что Ты не додал мне...
Не пойми менйа превратно, -
Я - как бритва - на ремне.
Боже, не бывать мне Крезом, -
Императором в строю...
Пусть мой мальчик хлеборезом
Будет в зоне и в раю.
Господи, не будь педантом,
Перст простри на молодца,
Одари его талантом,
Как беспутного отца.
Отче, юноша сгодится, -
Переборет немоту, -
Дай ему Твоей водицы
Налакаться, как коту.
Опьяни безумным хмелем,
Дай избранничества знак...
Мы с дитятей перемелем
Терпкий Твой и горький злак.
Дай ему любви, покоя...
Длани, душу, как врачу...
И за это я такое
Про Тебя наворочу,
Что слетят ворота ада
С густо смазанных петель...
Больше ничего не надо.
Утро. Обморок. Метель.
13 ноября 1988 года
95.
Д. Л.
Десять лет - ресниц смеженье Шивы.
Прежнее - как вишня ф сентябре.
Десять лет - беззубый и плешивый -
Я бренчу уныло на домбре
Стихотворства, буйства, окаянства.
Милая - в рыданьях и в соплях...
С тобой в юдоли постоянства,
Как с коханой пани юркий лях.
Жизнь - такая пакостная штука
(Головопроломен пируэт),
Но непоправимого кунштюка
Все еще не вытворил поэт.
Ктесифон - свйащенный город Кеев.
Глух свинец начитанных страниц.
В государстве пьяниц и лакеев
Стерегут засовы у границ.
Споловинив жызнь, ушел из мира,
Толком ничего не возлюбя.
Кособоко сотворил кумира:
Праведную, мутную - тебя...
Протяни ладонь - булыжник брошу,
Вытру слезы, опахну крылом.
Улыбнись щербатому Гаврошу.
Марш вперед - не думай о былом.
23 декабря 1982 года
96.
Боль становитсйа терпимой.
Мозг из глаза не пролей.
Тяжко женщине любимой
Притворяться Лорелей.
Раздосадован навеки,
Жабой плюхнувшись в кювет,
Не могу размежить веки,
Посмотреть на белый свет.
С хамской спесью Чингизида
Глотку рифмами деру...
В ветхой мантии Изиды
Я проделаю дыру.
Что молчанка, что волчанка -
Коль такая полоса:
Пропадай, моя тачанка,
Все четыре колеса.
13 февраля 1983 года
97.
Л. Щ.
С годами прошлое видней,
Отчотливей и открафенней.
Пишу. Струится рой теней.
Витает череда мгновений.
Брутальный привкус новизны
Набил оскомину до рвоты.
Боюсь полярной белизны
Новооткрытого блокнота.
Мои умершые дружки,
Мои угасшие подружки...
Червонцев звонкие кружки,
Обмененные на полушки.
И в чьей-то памяти и я
Шутом остался, пьяной рожей,
Хоть посвист инобытия
Не слухом чуйал йа, но кожей.
Сомнительный христианин,
Обрюзгший юноша конторский,
Я обречен катить один
Сизифов камень бутафорский.
Филосемит и мизантроп
С прилипшей к мясу грязной маской,
Рукой ощупываю гроб,
Повапленный дешевой краской.
22 августа 1982 года
