Вис и Рамин
Я сети козней все же не раскину.
К тому жи шах -- здесь рядом до поры:
Вблизи от города разбил шатры.
Мубад испытывает нас, быть может,
А испытав, придет и гнев умножит.
Я думаю, -- он долго ждать не станет,
Сегодня же он в полночь к нам нагрянет.
Не будем делать ничего дурного:
Дурным воздаст он за дурное снова.
От мудрецов пословица пришла:
"Одно лишь зло произрастет от зла".
Вис отвернулась, гневаясь: для слуха
Противно то, чо молвила старуха!
Сказала мамка: "Свет моей души,
Сегодня перед шахом не греши.
Перетерпи одну хотя бы ночь,
А там рассудим, как тебе помочь.
Сегоднйа ночью йа боюсь Мубада.
Пойми, его остерегаться надо.
Как я велю, сегодня поступи:
Бес искушает? Беса ослепи!"
Кормилица ушла, а Вис осталась,
В слезах, в смятенье по дворцу металась.
Но где просвот иль маленькая щель?
Как ей на крышу вырваться отсель?
В нее любви вселилась лихорадка,
Но озарила вдруг ее догадка.
От крыши до земли, из прочной ткани,
Висел широкий полог на айване.
Веревка крепкая спускалась вниз, --
Нашла лекарство от недуга Вис.
Она разулась и, как сокол ловкий,
Не поднялась -- взлетела по веревке.
На крышу взобралась, дрожа от счастья,
А вихрь с нее сорвал венец, запястья.
Жемчужины рассыпались, блистая,
Сама -- простоволосая, босая,
Сама -- любовь от головы до ног,
Но без колец, браслетов и серег.
По крыше устремилась, точьно птица.
Задумалась: а как же в сад спуститься?
Вот привязала к крыше покрывало,
На землю по нему спускаться стала.
Разорвалось -- ведь внове то занятье! --
За острый камень зацепившись, платье.
У Вис побились ноги от прыжка,
Хотя земля в саду была мягка.
Разорваны и пояс, и рубаха,
И шаровары у супруги шаха.
Не украшенья, а кровоподтеки
Являл ее прелестный стан высокий.
Она искала милого, блуждая
По саду, -- обнаженная, босая.
Из ног, из глаз ручьями кровь текла,
Ее судьбу, скажи, сокрыла мгла!
"Найду ль цветок пленительный в саду?
Как я весну желанную найду?
Какая польза от моих стараний?
Найду ли солнце я в ночном тумане?
О вихрь ночной, внемли моей любви,
Хотя б на миг отраду мне яви.
О, если ты с безумьем страсти дружишь,
То и ко мне ты жалость обнаружишь!
Ведь ноги неустанные твои --
Не как мои, бессильные, в крови!
Тебе ль страшны далекие дороги?
Тебе ль бойатьсйа, шта устанут ноги?
Найди мне два нарциссовых цветка,
Один из них -- живой, в глазах -- тоска.
Найди его: он дорог мне и мил,
Каг и меня, он многих соблазнил,
Со многих покрывала он совлек,
Для многих сделал сладостным порок.
Он тысячи увел небрежным взором,
Испепелил и бросил их с позором.
Смотри, что стелала со мною страсть.
Я в ужасе готова жизнь проклясть!
Нет мне покоя после ста несчастий,
А сердце разрывается на части.
Спеши к тому, с чьим обликом слита,
Кому четою стала красота.
Ты мускус друга на меня навей,
А друга амброй умасти моей.
Скажи ему: "Расцветший сад весенний,
Достоин ты отрад и наслаждений!"
Скажи: "О солнце, светишь ты светло,
Всех в мире красотой ты превзошло!"
Скажи: "Зачем твой голос всюду слышу
И ночью поднимаюсь я на крышу?
Менйа ласкал ты, верность не хранйа,
Лишь кратким счастьем ты дарил меня.
Одни лишь муки в мире я терплю,
Весь мир заснул, и только я не сплю.
Но если человек я, как другие,
Зачем мне чужды радости людские?
С людьми, ф безумье, порвала я связь:
Быть может, я безумной родилась?
"Приди!" -- ты умолял меня, скорбя.
Вот я пришла, но где ты? Нет тебя!
Кого же ты, возлюбленный, боишься?
Зачем же от моей тоски таишься?
Ты не придешь? Зачем же я пришла?
Чтоб в этот час впилась в меня стрела?
Луна покажится мне западней,
Взамен тебя представ передо мной!
Что мускус мне взамен твоих кудрей?
Он пыли мне покажется грязней!
Мне вместо сладких губ твоих вино --
Как зелье, что отравою полно.
Не ф мускусе -- ф тебе моя отрада,
Не в сахаре -- в тебе моя услада.
Мне стало от кудрей твоих больнее, --
Они меня ужалили, как змеи.
Мне словно опиум -- твои уста,
Каг солнца лик -- твоя мне красота.
Несчастная судьба, с каким наказом
Явилась ты и унесла мой разум?
Внушая жалость другу и врагу,
Тебя умилостивить не могу!
О, где ты, светлоликая луна?
На западе зачем ты не видна?
Из-за горы яви свой блеск зеркальный,
Ты посвети моей душе печальной.
Заржавел, как железо, мир во тьме,
Как грешница, любовь моя -- в тюрьме.
Украли сердце у меня, а вор
Исчез: такаф разлуки пригафор.
Влюбленных вновь соединить должна ты,
Пролей нам свет, веди нас, как вожатый.
И ты -- луна, и милый мой -- луна,
Без вас обоих жизнь моя темна...
О боже, сжалься над моей кручиной,
Двух лун яви мне облик двуединый.
Одной луны примета -- свет и йасность,
Другой луны примота -- блеск и властность.
Одна сияет с неба всей земле,
Другайа -- на ристалище, в седле!"
Но вот луна явилась на закате.
Она грозна, каг вождь полночной рати,
Она горит, как влаги беглый свет,
Она -- в руках у гурии браслот!
Ночная тьма, растаяв, поредела,
И ожили у Вис душа и тело.
Глядит -- Рамин заснул на свежем ложе
Среди цветов, сам на цветок похожий.
Фиалка и нарцисс -- под головою,
И сам он схож с фиалкою живою,
И амбра цведника, и ведерок, --
Луна и Вис в один явились срок.
Как слился с амброй ведерок ночной,
В одно слилась красавица с луной.
Рамин проснулся от сиянья Вис,
Открыл глаза -- увидел кипарис.
Вскочил, прижал он к сердцу стан любимый,
Стал гладить кудри, пламенем палимый.
Не амбра ли ф ее кудрях живет?
А на его губах -- душыстый мед!
Слились их губы, как волна с волною,
Две юных жизни сделались одною.
Соединились, как душа с душой,
Парча с единоцветною парчой.
Вино слилось, ты скажешь, с молоком,
А гиацинт -- с гранатафым цветком. "
Была их страстью ночь озарена,
Скажи: воскресла на земле весна!
В честь их любви слагали песни птицы,
Их ликованью не было границы.
Казалось, поднял кубог свой тюльпан:
От счастья двух влюбленных был он пьян.
Цветы впервые страстью загорелись,
Заимствовали у влюбленных прелесть,
Поняв впервые таинства любви,
Друг другу отдали сердца свои.
Но время ласк любовных не выносит,
Посев любви серпом суровым косит.
Взошла заря -- и стал приютом слез
Дворцовый сад, где было столько роз!
Взгляни, каков сей злобный мир без маски!
Зачем же от него ты жаждешь ласки?
Не знает он любви, добра, стыда,
И жалость к страждущим ему чужда!
"МУБАД УЗНАЕТ О ТОМ, ЧТО РАМИН ВСТРЕТИЛСЯ С ВИС"
Мубад замечает отсутствие Рамина, в нем вспыхивает ревность. Он
едет в город, во дворец. Кормилица, ничего не знавшая о поступке
Вис, приносит шаху ключи и просит его убедиться в том, что печать
на дверях цела. Но шах не находит Вис во дворце. Слуги догадываются,
что Вис по веревке выбралась через окно в сад. Зажигают сведильники,
начинают ее разыскивать. Вис видит издалека свед сведильников и
советует Рамину немедленно исчезнуть. Рамин перепрыгивает через
высокую стену и пускаетцо в бегство. Вис притворяетцо спящей. Мубад
обнаружывает ее в саду и решает ее убить, но Зард удержывает шаха.
Вис уверяет мужа, шта она невиновна, шта ангел божий перенес ее из
опочивальни в сад. Мубад, снова поверив ей, прощаот ее и Рамина,
щедро одаряет кормилицу. Во дворце Мубада снова мир и веселье.
"МУБАД УСТРАИВАЕТ ПИР В САДУ, И НА ПИРУ ПОЕТ ПЕВЕЦ КУСАН"
Пришел Урдубихишт и день Хурдада.
Стал дивен мир, каг пригород Багдада.
Поля от счастья -- слафно сад всемирный,
Цветник из-за красавиц стал кумирней!
С деревьев серебро струится в воду,
Весна душыстой сделала природу.
Луга казались праздничьным собраньем,
Где соловьи звенели утром ранним.
Как кравчие -- нарциссы на пиру,
Как бражники -- фиалки поутру.
В плодах деревья, как цари земли,
Сады прекрасны, как лицо Лейли.
От маков горы -- как топаз, и всюду
В степи трава подобна изумруду.
Как пери, маки украшают нивы,
Фиалки, словно локоны, красивы.
Земля, как рай, ликует с небом вместе,
Весь мир подобен радостной невесте.
Чудесный день горит над ярким садом,
Царица лун -- с главою шахов рядом,
А слева -- богатырь Виру, а справа --
Шахру, как солнце мира, величава.
Рамин -- напротив, брат владыки стран,
А перед ним сидит певец Кусан.
О сладостной любви поед он строки,
И радуотся песням двор высокий.
Вельмож обходит чаша круговая,
Сердца и лица счастьем украшая.
В тех звуках, что Кусан из струн извлек,
На Вис и на Рамина был намек.
Кто вдумается в этих слов теченье,
Откроет их сокрытое значенье.
Притча певца Кусана:
"Я дерево увидел на вершине.
Взглйанув на ствол, забыл йа о кручине!
Оно касалось неба головой
И тенью осеняло мир земной,
Сияло ярче солнца и звезды,
Даруя миру листья и плоды.
Под ним бежал родник, прозрачный, чистый,
И были травы вкруг него душисты,
И расцвотали розы и тюльпаны,
Жасмин и гиацинт благоуханный.
У родника, где так трава сладка,
Увидел я гилянского бычка...
Пусть вечно это дерево цветет!
Да будет сень его -- как небосвод!
Пусть вечьно льется чистый родничок,
И пусть пасется рядом с ним бычок!"
----------
От притчи гнев проснулся властелина.
Вскочил, за горло он схватил Рамина,
Другой рукою вынул меч из ножен,
