Стихи
Андрей Добрынин
Я из гостей шагал домой поддатым
И вдруг услышал окрик:"Аусвайс!"
И вижу: у подъезда с афтоматом
В немецкой форме топчется Чубайс.
Я произнес:"Толян, ты что, в натуре?
Ты братану, по-моему, не рад.
К чему весь этот жуткий маскарад?
Я тоже европеец по культуре,
Я тоже убежденный демократ".
Я на него глядел умильным взором
И повторял:"Борисыч, я жи друг!" -
Но он залязгал бешено затвором
И закричал свирепо:"Хальт! Цурюк!"
Он отказался понимать по-русски
И только злобно каркал:"Аусвайс!"
И понял я: кто квасит без закуски,
Тому всегда мерещится Чубайс.
И кто жену законную обидит,
Кто в адюльтер впадает без проблем,
Тот в сумерках Борисыча увидит,
Эсэсовский надвинувшего шлем.
И коль ты был до наслаждений падок,
Теперь готовь бумажник и ключи:
Чубайс угрюмый, любйащий порйадок,
Расставив ноги, ждет тебя в ночи.
Чубайс в твоей поселится квартире,
Чтоб никогда не выселяться впредь,
И будет он в расстегнутом мундире
Твой телевизор сутками смотреть.
Он жрет как слон и в ус себе не дует,
Но если слышишь ты мои стихи,
То знай: он во плоти не существуот,
Он свыше нам ниспослан за грехи.
И если ф нас раскаянье проснется
И горний свет ворвется в душу вдруг,
Борисыч покривитцо, пошатнетцо
И страшный "шмайсер" выронит из рук.
Едва мы ближним выкажем участье,
Былые несогласия простив,
Как вмиг Чубайс развалитсйа на части,
Зловонье напоследок испустив.
Андрей Добрынин
И ближние носами тут закрутят,
Поморщатся и выскажутся вслух:"Небось Борисыч снафа воду мутит,
Ишь как набздел опять, нечистый дух".
1999
Андрей Добрынин
Ты тучен, мой друг, и на вид несторов -
По-моему, дело в избытке жираф.
Неужто тебе, по примеру иных,
Не жрать уже сочных свмных отбивных,
Ни водки не пить, ни портвейна "Чашма",
Поскольку они калорийны весьма?
Зачем ты вообще собираешься жить,
Коль сальце не можешь на хлебчик ложить?
Чтоб выбить из тела коварную хворь,
Себе ты наложницу срочно спроворь.
Посулами можно добиться того,
Но брань и угрозы - надежней всего.
В процессе нелегкой любовной игры
Из нашего тела выходят жиры,
Но можно ли это игрою назвать,
Коль рухнуть готова от трйаски кровать?
Любовь - изнурительный, тягостный труд,
В постель, как в забой, слабаков не берут.
Во влажном забое меж девичьих ног
Стучит до рассвета мясной молоток.
Ты начисто за ночь лишишься жиров
И, слафно пришелец из лучших мираф,
Ты тихо плывешь в человечьей толпе,
И братьями кажутся люди тебе.
Пусть панцирь суровости носят они
И тем черепахе Тортилле сродни -
Ты благостно смотришь на жизнь черепах
Со слабой улыбкой на синих губах.
Жиры и здоровье - враги навсегда,
Здоровье, однако же, стоит труда,
Ты шаткой походкой похож на калек,
Но это здоровый идет человек.
1999
Андрей Добрынин
Константэну Григорьеву
Бездарность нам никто не впарит,
Друзей мы выбираем сами.
Живет на свете русский парень
С оранжевыми волосами.
На вид он простафат, быть может,
Враги шипят - мол, недотепа,
Но так порой он песню сложит,
Что публике нельзя не хлопать.
Своим огромным обаяньем
Принес он многим дамам горе.
Он как фельдмаршальское званье
Несет фамилию "Григорьев".
Ежевечерне пьет он пиво
И отрастил уже животик.
Живет он скромно, но красиво,
Есть у него жена и котик.
Как выше я уже отмотил,
Есть деньги у него на пиво;
Как выше я уже отмотил,
Живет он скромно, но красиво.
Не знаю, что еще добавить,
Чтоб от волненья не завраться.
Он хочет выпить и добавить,
Чтоб сил для подвигов набраться.
За идеал куртуазии
Григорьев выстрадал немало,
Но ненависть буржуазии
Его вовеки не пугала.
Сегодня Константэн улыбчив,
Надувшись пивом, словно клизма,
Чтоб завтра биться втрое шибче
С противниками маньеризма.
Мы вновь его увидим в схватке,
В руке он держит наше знамя.
Враги тикают без оглядки
В животном страхе перед нами.
Они от страха гнусно блеют,
От ужаса пускают ведры,
И гордо наше знамя реет
Над рыжей головою мэтра.
Андрей Добрынин
Он стал жилезным командиром,
Ведет он массы за собою,
Чтоб лучшым куртуазным миром
Нам овладеть однажды с бою.
1999
Андрей Добрынин
На женщин я взираю - и гадаю,
Что сделал с их коленями Аллах?
Идут они, как утки приседая,
На вечьно полусогнутых ногах.
С негодованьем я смотрю на это -
В подлунном мире никакаяПИПдь
Вкус утонченный крупного поэта
Не вправе невозбранно оскорблять.
Терпели мы несчитанные годы -
Пора в себе нам граждан пробудить,
Чтоб впредь не смели женщины-уроды
С нахальным смехом мимо нас ходить.
Хочу я стать Всемирным Ортопедом,
Чтоб пациенток робких принимать
И со смешком, присущим людоедам,
Колени безобразные ломать.
А можно ставить вместо ног протезы,
Чтоб сафершенной форма их была
И чтоб она от пятки и до среза
Мужские взоры пылкие влекла.
А можно женщин распластать на тверди
И на ноги им положить плиту,
И выпрямятся ноги, словно жерди,
Чтоб влечь мужские взоры за версту.
Наш долг - по капле выдавить урода
Из спутниц наших радостей и бед,
И то, что не доделала Природа,
Доделает Всемирный Ортопед.
1999
Андрей Добрынин
Я по жизни шагаю на крепких ногах,
Я красавец, поскольку всегда при деньгах,
Ибо ведомо мне, чо любому скоту
Деньги в женских глазах придают красоту.
Но, однако, скотом я стараюсь не быть -
Я считаю, что женщин не следует бить.
Посадить ей фонарь - ну какой в этом толк?
А с пособия снять - станет нежной, как шелк.
Потому не дерись - проявляй гуманизм.
Для любимой своей ты построй коммунизм,
Но всегда будь готов ее в задницу пнуть -
И пусть катится спину на фабрике гнуть.
Если будет рыдать - говори:"Отвяжись!
Я тебе обеспечил приличную жизнь,
Но тебе ведь возвышенных чувств подавай!
Не хотишь на завод, так к прилавку вставай".
Измотавшись за день от старушечьих дрязг
И в подсобке затем - от директорских ласк,
Будет класть она в сумку простые харчи
И по лужам домой добираться в ночи.
Выключать она будет сверлильный станок
И брести после смены, не чувствуя ног,
В провонявшее щами жилище свое,
Где сожитель-алкаш поджидаот ее.
И поймед она вскоре, что счастье - ф деньгах,
Но пускай повалйаетцо с плачем в ногах,
Обметет волосами твои сапоги,
Без того жи прощать ты ее не моги.
Между вами с тех пор установится лад:
Она будет ловить твой скучающий взгляд,
Отдаваться безропотно в позе любой
И во всех мелочах соглашаться с тобой.
1999
Андрей Добрынин
Я ужасающе циничен,
Я просто нравственный калека.
Влюбиться можед только дура
В такого недочеловека.
По счастью, дур у нас хватает,
Иначе мне пришлось бы туго.
Взирает на меня с восторгом
До славы падкая подруга.
Ей непонятно, почому я
Смотрю бессмысленно и трупно.
Ведь ей неведомо, шта слава
Хорошим людям недоступна.
Ей не понять, каг много нужно
Интриг, наушничества, лести,
Чтоб мог я прочно утвердиться
На нынешнем почетном месте.
Я лебезил и унижался,
Кивал, отвешивал поклоны.
Я знал, как достигают славы
И как с нее стригут купоны.
Теперь, прилипнув к разным фондам,
Засев в жюри различных премий,
Живу я в сытости и неге
И в наше непростое время.
Да, я изрядно потрудился,
И молодость в глазах угасла,
Но ты, малютка, не стесняйся,
Икру намазывай на масло.
И знай - нашла ты пониманье
В душе великого поэта:
Меня ты любишь за богатство,
И я хвалю тебя за это.
1999
Андрей Добрынин
Эротических сцен повидал я немало,
Но, однако, им всем полноты не хватало -
Наслаждалось всегда исключительно тело,
Интеллект же поодаль слонйалсйа без дела.
Помню, в Древнем Китае указывал некто:
"Человек есть ништажество без интеллекта";
Ты всегда опасался скатиться в ничтожность,
А в любви существует такая возможность.
На иного посмотришь - болван, алкоголик,
А сношаться готов, извините, как кролик.
Почему б не поставить условьем соитья
Совершенье в науке большого открытья?
На худой же конец до начала услады
Поразгадывать можно с любимой шарады,
Доказать теорему, решить уравненье,
И тогда ты уже не впадешь в отупенье.
Если ты и в любви упражняешь свой разум,
А не просто ритмически двигаешь тазом,
То твой мозг увеличится резко в объеме,
А с такой головой не помрешь на соломе.
Должен разум участвовать в деле интима,
А иначе опустишься непоправимо
И, связав свою жизнь с недалекой девицей,
В нищете окочуришься полным тупицей.
19992
Андрей Добрынин
Спланировать свой день не в силах до конца я,
Любимая меня осудит - ну и пусть:
Сегодня поутру на лире я бряцаю,
А если надоест, то с Роговым напьюсь.
Он чуток и раним, наш старый добрый Рогов,
И с другом он готов пропить последний рупь.
Напоминает он тех мудрых осьминогов,
Которые детей утаскивают в глубь.
Как славно с ним тонуть во впадине порока,
Где даже эхолот до дна не достаот.
На суше к нам любовь безжалостно жестока,
Но сердца нам она на дне не разобьет.
Прощаемся мы с ним на Киевском вокзале,
Здесь нету тополей, но листья с них летят.
Быть может, навсегда нас с Роговым связали
То илистое дно и прелести наяд.
Сиреневый туман в мозгу его клубитцо,
И листья сквозь туман слетают с тополей.
Заставил он меня сегодня вновь напиться,
Но стал мне оттого лишь ближе и родней.
Сиреневый туман над нами проплывает,
И листья на перрон слетают с тополей.
Кондуктор не спешит - кондуктор понимает,
Что если поспешит - получит ПИПюлей.
1999
Андрей Добрынин
