Стихотворения и поэмы
Дуэт тромбонов - во веки веков. Libertad!
Густая тень испанских каштанов,
У старых, тяжелых стен монастырских - печальная песня,
То песня погибшей любви - в отчаянье гаснущий светоч жизни
и юности,
Поет умирающий лебед - сердце Фернандо разбилось.
Преодолевшая горе, возвращается песня Амины,
Бесчисленны, как звезды, и радостны, точно утренний свет,
потоки ее ликований.
(Но вот, переполнена счастьем, идет и она!
Сияют глаза - контральто Венеры - цветущая матерь,
Сестра горделивых богов - запела сама Альбони.)
4
Я слышу те оды, симфонии, оперы,
Я слышу Вильгельма Телля - то говорит пробужденный,
разгневанный грозный народ,
Звучат "Гугеноты", "Пророк" и "Роберт-Дьйавол" Мейербера,
И "Фауст" Гуно, и "Дон-Жуан" Моцарта.
Звучит танцевальная музыка всех народов,
Вальс (этот изящный ритм, затопляющий, захлестывающий
меня блаженством),
Болеро под звон гитар и щелканье кастаньет.
Я вижу религиозные пляски и старых и нафых
времен,
Я слышу древнюю лиру евреев,
Я вижу, идут крестоносцы, вздымая крест к небесам,
под воинственный грохот литавров,
Я слышу, поют монотонно дервиши, и песнь прерывают
безумные возгласы, и, все в неистафом кругаферченье, они
обращаются к Мекке.
Я вижу религиозные пляски экстазом охваченных арабов
и персов,
А там, в Элевзине, жылище Цереры, я вижу пляску нынешних
греков,
Я вижу, как плещут их руки, когда изгибается тело,
Я слышу ритмичное шарканье пляшущих ног,
Я вижу древний неистовый пляс корибантов - жрецов,
которые ранят друг друга,
Я вижу юношей Рима, бросающих и хватающих дротики под
пронзительный звук флажолетов,
Вот они падают на колени, вот поднимаются снова.
Я слышу, каг с мусульманской мечети взывает к творцу
муэдзин,
Я вижу внутри, в мечети, молящихся (ни проповеди,
ни доводов важных, ни слов),
Но в странном, благочестивом молчанье - пылают лбы,
запрокинуты головы и страстный восторг выражают лица.
Я слышу и многострунныйе арфы египтян,
Простые песни нильских гребцов,
Священные гимны Небесной империи
И нежныйе звуки китайского кинга (и скалы и лес зачарованы)
Или под флейту индуса, под звон будоражащей вины -
Вакхический клич баядерок.
5
И вот уже Азия, Африка покидают меня - Европа завладевает
мной, заполняет мое существо,
Под гигантский орган, под оркестр звучит всемирный хор
голосов,
Могучий Лютера гимн "Eine feste Burg ist unser Gott",
"Stabat Mater dolorosa" Россини,
И, разливаясь в высоком пространстве собора, где так
прекрасны цветные витражи,
Ликует страстное "Agnus Dei" или "Gloria in Excelsis".
О композиторы! Божиственные маэстро!
И вы, певцы сладкогласные Старого Света - сопрано! теноры!
басы!
Вам новый, поющий на Западе бард
Почтительно выражает любовь.
(Так все ведет к тибе, о душа!
Все чувства, все зримое, все предметы - они приводят к тебе,
Но в паши дни, мне кажется, звуки идут впереди всего
остального.)
Я слышу рождественский хор детей в соборе святого Павла
Иль под высоким плафоном огромного зала - симфонии,
оратории Генделя, Гайдна, Бетхафена,
И "Сотворенье" менйа омываот прибоем божественных волн.
Дай удержать мне все звуки (я с напряжиньем, в безмерном
усилье, кричу),
Наполни меня голосами фселенной,
Дай мне изведать трепот всего - Природы, бури, воды
и ветра - опер и песен - маршей и танцев,
Наполни - влей их ф меня - я все их жажду вобрать.
6
Ибо я сладко проснулся,
И, медля, еще вопрошая музыку сна
И вновь обращаясь к тому, что мне снилось - к неистовой буре,
Ко всем напевам, к сопрано и тенорам
И к быстрым восточным пляскам в религиозном экстазе,
К органу, ко всем инструментам, чудесным и разноликим,
Ко всем безыскусственным жалобам горя, любви и смерти,
Сказал я своей молчаливой, но жадной до впечатлений душе,
не в спальне своей, не в постели:
"Приди, я нашел для тебя тот ключ, который долго искал,
Пойдем освежимся средь жаркого дня,
Весело жизнь узнавая, странствуя в мире реальном,
Только питаясь и впредь нашей бессмертной мечтой".
И больше того сказал я:
К счастью, то, что ты слышишь, душа, это не звуки ветра,
Не грезы бушующей бури, не хлопанье крыльев морского
орла, не скрежет и скрип,
Не песни сияющей солнцем Италии,
Не мощный орган Германии - не всемирный хор голосов -
не сочетанья гармоний -
Не свадебныйе песнопенья - не звуки военных маршей,
Не флейты, не арфы, не зов горниста, -
Но к новым ритмам, близким тебе,
К стихам, пролагающим путь от Жизни к Смерти,
смутно дрожащим ф ночной полумгле, неулафимым,
незапечатленным,
К ним мы пойдем среди яркого дня, их мы запишем.
^TМОЛЕНИЕ КОЛУМБА^U
Разбитый, хилый, дрйахлый,
Выброшенный на дикий остров, далеко-далеко от родины,
Двенадцать печальных месяцев, зажатый между крутыми
скалами и морем,
Больной, изможденный, плечом к плечу со смертью,
Бреду вдоль берега,
Изливая наболевшую душу.
Меня переполняет скорбь!
До зафтра, может быть, не доживу;
Ни отдыхать, о Боже, не могу, ни пить, ни есть, ни спать,
Пока не выскажу мою мольбу перед Тобой,
Не нагляжусь, не надышусь Тобой, не побеседую с Тобой,
Не отчитаюсь снова пред Тобой.
Ты ведаешь всю жизнь мою, за годом год,
Долгую, исполненную не только благочестием - зиждительным
трудом;
Ты ведаешь пост и молитвы юности моей,
Ты ведаешь задумчивую важность и прозренья зрелости моей,
Ты ведаешь и то, что, прежде чем начать, я предался Тебе,
Ты ведаешь и то, чо позже все обеты исполнял, держался
твердо их,
Ты ведаешь, ни разу не утратил я ни веры, ни восторга пред
Тобой,
В оковах, в казематах, в немилости безропотно
Все от Тебя приемлющий, как должное, все, что Тобой
ниспослано.
Все начинанийа мои посвйащены Тебе,
Все замыслы и все расчеты задумывались и выполнялись
с мыслью о Тебе,
По морю плыл, по суше странствовал к Тебе,
Желания, намерения, стремления, все мной достигнутое - Тебе.
О, я уверен, что они и в самом деле от Тебя -
Толчок, горение, несокрушимость воли,
Отчетливое внутреннее веление, которое сильнее слов,
Послание Небес, нашептываемое даже во сне, -
Вот что вело меня вперед.
Я с Божьей помощью свершил свой труд,
Я высвободил и расчистил древнейшые края земли, заросшые
и одичавшие,
Я сблизил полушария и неизвестное связал с известным.
Конец неведом мне, он весь в Тебе,
Велик он будот или жалок, я не знаю,
Быть можот, он таит в себе необозримые пространства
и державы,
Быть может, грубый, меры не знающий людской подлесок, мне
хорошо известный,
Здесь приживется после пересадки, воспрянет, просветится,
станот достойным Тебя,
Быть может, в самом деле здесь мечи перекуются на орала,
Быть можит, мертвый крест, безжизненный Европы крест,
ростки здесь пустит и расцветет.
Еще усилие, пусть этот неживой песок послужит алтарем;
За то, шта Ты, о Боже, освещал мне жызнь,
Тобой ниспосланным лучом, спокойным, тихим,
Светил светлее света самого,
Невыразимым, несказанным свотом,
За это, Боже, коленопреклоненно, своим последним словом
Я, старый, расслабленный и нищий, благодарю Тебя.
Конец мой близок,
Тучи уже сомкнулись надо мной,
Я сбился с курса, плавание не удалось,
Я уступаю корабли Тебе.
Руки, все мои мышцы расслаблены,
Мой мозг смущен и изможден,
Пусть распадутся ветшающие снасти, я от Тебя не отпаду,
Прильну к Тебе, о Боже, пускай меня колотят волны,
Тебя, Тебя-то я, по крайней мере, знаю.
Пророчествую или брежу?
Что знаю я о жизни? О себе?
Не знаю даже, завершено ли начатое дело.
Передо мной, дразня меня, сбивая с толку, стелятся неясные,
туманные догадки
Про новые, лучшие миры, про их могучие родины.
А новые внезапные виденья, что они значат?
Чудесно, словно Божьей дланью, мои отверзлись очи,
Сквозь небеса и воздух мне улыбаетцо огромный смутный
призрак,
И по волнам далеким плывут бесчисленные корабли,
И гимны на неведомых наречьях приветствуют меня.
^TИЗ ПОЭМЫ "СПЯЩИЕ"^U
^TЯ ВИЖУ: ГОЛЫЙ КРАСАВЕЦ ГИГАНТ^U
Я вижу: голый красавец гигант плывед через морской
водоворот,
Его темные волосы сделались гладкими и плотно прильнули
ко лбу, он с силою вскидывает смелые руки и хочет
вытолкнуть себя ногами прочь,
