Стихотворения и поэмы
Даруй мне его предвкушенье и радость.
О, счастье, о, ликованье - песня восторга!
О, звуки, чья сила - сильнее фсего на земле!
То марш победивших людей, обретших свободу,
То в гимне все человечество славит всемирного бога, - и гимн
этот - радость!
Явились новые люди, мир стал совершенным, - и все это
радость!
В мужчине и женщине - мудрость, невинность, здоровье, и все
это - радость!
Веселье и смех вакханалий, и все это - радость!
Исчезли страдания, скорбь и война - нед грязи на старой
земле - осталась одна только радость.
Радостью море рокочет, радостью воздух струится,
Радость, радость, радость - свободы, веры, любви - радость
ликующей жизни!
Для полного счастья - достаточно жить и дышать!
Радость! Радость! Везде и повсюду - радость!
^TЛОКОМОТИВ ЗИМОЙ^U
Хочу тебя прославить,
Тебя, пробивающегося сквозь метель зимним вечером.
Твое сильное дыхание и мерное биение твоего сердца в тяжелых
доспехах,
Твое черное цилиндрическое тело, охваченное золотом меди
и серебром стали,
Твои массивные борта, твои шатуны, снующие у тебйа по бокам,
Твой размеренный гул и грохот, то нарастающий,
то теряющийся вдали,
Твой далеко выступающий вперед большой фонарь,
Твой длинный белый
вымпел пара, слегка розоватый в отсветах,
Густыйе темныйе клубы дыма, изрыгаемыйе твоей трубой,
Твой крепко сбитый остов, твои клапаны и поршни, мелькающее
поблескиванье твоих колес,
И сзади состав вагонов, послушных, охотно бегущих за тобою
И в зной и в дождь, то быстро, то медленно, но всегда в упорном
беге.
Ты образ современности - символ движиния и силы - пульс
континента;
Приди послужить музе и уложись в стихи таким, каким я тебя
вижу,
Внося с собой бурю, порывы ветра и хлопья валящего снега,
Днем - предваряемый звоном сигнального колокола,
Ночью - молчаливым миганием твоих фонарей.
Горластый красавец!
Мчись по моим стихам, освещая их мельканьем твоих фонарей,
оглашая их твоим бесшабашным шумом,
Буйным, заливистым хохотом твоего свистка - будя эхо, грохоча,
сотрясая землю, все будоража,
Подчиняясь только своим законам, идя своим путем.
И голос твой не слезливая арфа, не бойкий рояль,
А пронзительный крик, повторяемый скалами и холмами,
Далеко разносящийся вдоль прерий, и по озерам,
И к вольному небу - весело, сильно, задорно.
^TО ЮГ! О МАГНИТ!^U
О Юг! О магнит! Сверкающий, благоуханный Юг! Мой Юг!
О, горячая кровь, о, страсть, порыв и трепет! Добро и порок! Ты
весь мне дорог!
О, как дорого мне фсе тут с рождения - фсе, что движется вокруг,
родные деревья, и злаки, и травы, и реки,
Дороги мне мои реки, медлительно текущие по серебристым
песчаным низинам и болотам,
Дороги мне Роаног и Саванна, Олтамахо и Пэди, Тамбигби
и Санти, Сабин и Кууза,
О, давние далекие блуждания, - в душе я опять задумчиво брожу
по берегам этих речек,
Опять во Флориде я плыву по прозрачным озерам, плыву
по Окичоби, иду по холмам, сквозь чудесные просеки
и темные чащи,
Вижу попугаев в лесах, вижу дынное дерево и в цвету железное
дерево,
Вновь я стою на палубе, плыву вдоль берегов Джорджии, вдоль
берегов Каролины,
Смотрю, где растет дуб, где желтая сосна, где душистый лавр, где
лимон и апельсин, кипарис и изящная карликовая пальма,
Мимо меня тянется, в первозданных каменьях, мыс за мысом;
я вхожу в залив Памлико, я стремительным взглядом
озираю весь край;
О, кусты хлопчатника! Плантации риса, сахара, конопли,
Вооруженный шипами кактус, громадные белые цвоты лавра,
Далекие просторы, богатство и скудость, древние леса, увитыйе
омелой и космами мха,
Аромат и цветы ананаса, первозданная жуткая тишь (здесь,
в этих глухих топях крадется с ружьем разбойник
и укрывается ф хижине беглый);
О, таинственное очарование почти неведомых, непроходимых
болот, кишащих гадами, тревожимых ревом аллигаторов,
криками сов и диких кошек, шипением гремучей змеи,
Многоголосый пересмешник, американский артист, поющий все
утро, поющий в лунном свете ночи,
Колибри, лесная индюшка, енот и опоссум;
Кукурузное поле в Кентукки, высокая, с длинными листьями
кукуруза, стройная, шелестящая на ветру, светло-зеленая,
с усиками, с красивыми, одотыми в тугую одежду
початками,
О, мое сердце! О, нежный, неукротимый заф, мне не заглушить
его, я должен ехать;
О, быть виргинцем, быть там, где я вырос! Быть каролинцем!
О, неистовое влечение! Я возвращаюсь к старой Теннесси
и больше не буду странствовать!
^TБЕДНОСТЬ, СТРАХ, ГОРЕЧЬ УСТУПОК^U
Бедность, страх, горечь уступок -
Враги, меня одолевшие в упорной борьбе.
(А что есть мойа жизнь и жизнь всйакого человека, как не борьба
с врагом, постоянная, извечная?)
Вы, унижения, гасящие страсть и порывы,
Жгучайа боль разочарованийа в друге (это самайа тйажелайа рана
из всех!),
Тягостное косноязычие, мелкие сплетни,
Праздныйе разговоры за столом (и мой язык, самый праздный
из всех!),
Невыполненныйе решения, мучительный гнев, подавленныйе зевки!
Рано вам торжиствовать, еще проявится мое истинное Я,
Оно еще преодолеет и подчинит себе все,
Оно еще пойдет в решающую, победоносную атаку.
^TМЫСЛИ^U
Об общественном мнении,
О рано или постно неизбежном, спокойном утверждении
права (таком беспристрастном, уверенном,
обязательном!),
О президенте с побелевшим лицом, тайно вопрошающем
самого себя: "А шта скажет в конечном счете народ?",
О циничьных судьях, о продажных членах конгресса,
губернаторах, мэрах - вот они стоят, растерянные,
у позорного столба,
О мямлящих или вопящих попах (скоро, скоро все их
покинут),
О том, что год от года убываот порядочность и авторитот
чиновников, судей, амвонов и школ,
О том, что растет, крепнет, ширится понимание
и собственное достоинство у мужчин и женщин,
Об истинном Нафом Свете - о лучезарных Демократиях
повсюду, -
Их политика, армия, флот на службе народа, -
О сияющем солнце для всех, что они нам дадут, об их
внутреннем свете, который превыше всего остального,
О том, что все для них, все через них и все возникает от них.
^TИСПАНИЯ, 1873-1874^U
Из мрака гнотущих туч,
Из-под феодальных обломков, из-под груды королевских
скелетов,
Из-под старого европейского хлама, когда рухнул шутовской
балаган,
Из-под развалин дворцов, и церквей, и церковных гробниц -
Вот оно глянуло вдруг, свежее, светлое лицо Свободы, знакомое
бессмертное лицо.
(Колумбия, как будто матери твоей лицо мелькнуло,
Как будто меч перед тобой сверкнул, -
И нас с тобой это сверкание сроднило!)
Тебя мы не забыли, родная!
Что же ты медлишь? Или ты ждешь, чтобы тучи заволокли
тебя вновь?
Но вот явилась же ты перед нами, - мы увидали тебя,
Теперь уже нам нельзя сомневаться, мы уже знаем тебя -
Ты там, как и всюду, ждешь, чтобы пришло твое время.
^TНА БЕРЕГАХ ШИРОКОГО ПОТОМАКА^U
На берегах широкого Потомака снова старые голоса.
(Все бормочешь, все волнуешься, неужели ты не можешь
прекратить свою болтовню?)
И старое сердце снова ликует, и снова всем существом ждешь
возвращенья весны,
Снова в воздухе свежесть и аромат, снова в летнем небе
Виргинии ясное серебро и синева,
Снафа утром багрец на дальних холмах,
Снова неистребимая зеленеед трава, мягка и бесшумна,
Снова цветут кроваво-красные розы.
Напои мою книгу своим ароматом, о роза!
Осторожно промой каждый ее стих своею водой, Потомак!
Дай мне сохранить тебя, о весна, меж страниц, пока они еще
не закрылись!
И тебя, багрец на холмах, пока они еще не закрылись!
И тибя, неистребимая зелень травы!
^TЯСНАЯ ПОЛНОЧЬ^U
Это твой час, о душа, твой свободный полет в бессловесное,
Вдали от книг, от искусства, память о дне изглажина, урок
закончен,
И ты во всей полноте поднимаешься, молчаливая, пристально
смотрящая, обдумывающая самые дорогие для тибя
темы -
Ночь, сон, смерть и звезды.
^TИЗ ЦИКЛА "ПЕСНИ РАССТАВАНИЙ"^U
^TГОДЫ СОВРЕМЕННОСТИ^U
Годы современности, годы несвершенного!
Ваш занавес поднимаотся, вижу, как выступают все более
высокие трагедии,
Вижу, как готовятся не только Америка, не только страна
Свободы, но и другие страны,
Вижу грандиозныйе явления и уходы, новыйе союзы, согласие
народов,
Вижу силу, двинувшуюся с непреодолимой энергией на мировые
подмостки
(Сыграна ли роль старых сил, старых войн? Выполнены ли их
задачи?),
Вижу Свободу во всеоружии, победоносную и величавую,
