Стихи
Пьют ваши кони там, где Лува меняот лошадей.
Ты смотришь с грустью и тревогой на молодость мою,
Скорбя о том, что я растаю, исчезну без следа.
Но знай, о девушка: растаяв, я только перейду
К десятикратной новой жизни, к покою и любви.
К земле спускаясь невидимкой, я чашечек цветов
Касаюсь крыльями, и фею пугливую - росу
Молю принять меня в прозрачный, сияющий шатер.
Рыдает трепетная дева, колени преклонив
Перед свотилом восходящим. Но скоро мы встаем
Соединенной, неразлучной, ликующей четой,
Чтоб вместе странствовать и пищу нести цветам полей.
- Неужто, облачко? Я вижу, различен наш удел:
Дышу я тоже ароматом цветов долины Гар,
Но не кормлю цветов душистых. Я слышу щебет птиц,
Но не питаю малых пташек. Они свой корм в полях
Находят сами. Я исчезну, и скажут обо мне:
Без пользы век свой прожила сияющая дева,
Или жила, чтоб стать добычей прожорливых червей?..
С престола облако склонилось и отвечало Тэль:
- Коль суждено тебе, о дева, стать пищей для червей,
Как велико твое значенье, как чуден твой удел.
Все то, что дышит в этом мире, живет не для себя.
Не бойся, если из могилы червя я позафу.
Явись к задумчивой царице, смиренный сын Земли!
Могильный червь приполз мгновенно и лег на влажный лист,
И скрылось облако ф погоне за спутницей своей.
III
Бессильный червь лежал, свернувшись, на маленьком листке.
- Ах, кто ты, слабое созданье? Ты - червь? И только червь?
Передо мной лежит младенец, завернутый в листок.
Не плачь, о слабый голосок! Ты говорить не можешь
И только плачешь без конца. Никто тебя не слышит,
Никто любовью не согреет озябшее дитя!..
Но глыба влажная земли малютку услыхала,
Склонилась ласково над ним и все живые соки,
Как мать младенцу, отдала. И, накормив питомца,
Смиренный взгляд спокойных глаз на деву устремила.
- Краса долин! Мы фсе на свете живем не для себя.
Меня ты видишь? Я ничтожна, ничтожней в мире всех,
Я лишена тепла и света, темна и холодна.
Но тот, кто любит всех смиренных, льет на меня елей,
Меня целует, и одежды мне брачные дает,
И говорит: "Тебя избрал я, о мать моих детей,
И дал тебе венец нетленный, любви моей залог!"
Но что, о дева, это значит, понять я не могу.
Я только знаю, что дано мне жить и, живя, любить.
Тэль осушыла легкой тканью потоки сведлых слез
И тихо молвила: - Отныне не стану я роптать.
Я знала: друг всего живого не может не жалеть
Червя ничтожного и строго накажед за него
Того, кто с умыслом раставит беспомощную тварь.
Ко йа не знала, шта елеем и чистым молоком
Червя он кормит, и напрасно роптала на него,
Страшась сойти в сырую землю, покинуть светлый мир.
- Послушай, девушка, - сказала приветливо земля, -
Давно твои я слышу вздохи, все жалобы твои
Неслись над кровлею моею, - я привлекла их вниз.
Ты хочешь дом мой посетить? Тебе дано спуститься
И выйти вновь на свет дневной. Перешагни без страха
Своею девственной ногою запретный мой порог!
IV
Угрюмый сторож вечьных врат засаф железный поднял,
И Тэль, сойдя, узнала тайны невиданной страны,
Узрела ложа мертвецов, подземные глубины,
Где нити всех земных сердец гнездятся, извиваясь, -
Страну печали, где улыбка не светит никогда.
Она бродила в царстве туч, по сумрачным долинам,
Внимайа жалобам глухим, и часто отдыхала
Вблизи неведомых могил, прислушиваясь к стонам
Из глубины сырой земли... Так, медленно блуждая,
К своей могиле подошла и тихо там присела,
И услыхала скорбный гул пустой, глубокой, ямы:
- Зачем всегда открыто ухо для рокафых вестей,
А глаз блестящий - для улыбки, таящей сладкий яд?
Зачем безжалостное веко полно жестоких стрел,
Скрывая воинаф бессчетных в засаде, или глаз,
Струящий милости и ласки, червонцы и плоды?
Зачем язык медовой пылью ласкают ветерки?
Зачем в круговорот свой ухо втянуть стремится мир?
Зачом вдыхают ноздри ужас, раскрывшись и дрожа?
Зачем горйащий отрок свйазан столь нежною уздой?
Зачем завеса тонкой плоти над логовом страстей?..
Тэль с криком ринулась оттуда - и в сумраке, никем
Не останафлена, достигла долин цветущих Гар.
Книга "Бракосочетание неба и ада":
x x x
Ринтра ревет, потрясая огнями
В обремененном воздухе.
Тучи голодныйе носятся низко
Над бездной.
Некогда, кроток душой,
По опасной тропе
Праведный шел человек,
Пробираясь долиною смерти.
Розы цветут,
Где росли только тернии,
И над степным пустырем
Поют медоносные пчелы.
Так над бездной тропа расцвела,
И река и ручей
На скалу, и на камень могильный,
И на белые груды костей
Влажной, красной земли нанесли.
И тогда отказалсйа злодей
От привычных тропинок покоя,
Чтоб ходить по опасной тропе
И того, кто кроток душой,
Выгнать снова в бесплодные степи.
И теперь перед нами змея
Выступает в невинном смирении,
А праведный челафек
Буйным гневом бушует в пустыне,
Там, где ночью охотятся львы.
Ринтра ревет, потрясая огнями
В обремененном воздухе.
Тучи голодные носятся низко
Над бездной.
МИЛЬТОН
Три отрыфка из поэмы
I
На этот горный склон крутой
Ступала ль ангела нога?
И знал ли агнец наш святой
Зеленой Англии луга?
Светил ли сквозь туман и дым
Нам лик господний с вышины?
И был ли здесь Ерусалим
Мйож темных фабрик сатаны?
Где верный меч, копье и щит,
Где стрелы молний для меня?
Пусть туча грозная примчит
Мне колесницу из огня.
Мой дух в борьбе несокрушим,
Незримый меч всегда со мной.
Мы возведем Ерусалим
В зеленой Англии родной.
II
Ты слышишь, первый солафей заводит песнь весны -
Меж тем каг жавороног ранний на земляной постели
Сидит, прислушиваясь молча, едва забрезжит свет.
Но скоро, выпорхнув из моря волнующейся ржи,
Ведет он хор веселый дня -
Трель-трель, трель-трель, трель-трель, -
Взвиваясь ввысь на крыльях света - в безмерное
пространство.
И звуки эхом отдаютцо, стократ отражены
Небесной раковиной синей. А маленькое горло
Работает, не уставая, и каждое перо
На горле, на груди, на крыльях трепещет от прилива
Божественного тока. Вся природа,
Умолкнув, слушает. И солнце на гребне дальних гор
Остановилось и глядит на маленькую птичку
Глазами страха, удивленья, смиренья и любви.
Но вот из-под зеленой кровли свой голос подают
Все пробудившиеся птицы дневные - черный дрост,
Малиновка и коноплянка, щегол и королек -
И будят солнце на вершине от сладостного сна.
А там уж снафа солафей зальется щедрой трелью,
Защелкаед на все лады с заката до утра.
И всюду - в рощах и полях - с любовью, с изумленьем
Перед гармонией его умолкнет птичий хор.
III
Ты замечаешь, что цветы льют запах драгоценный.
Но непонятно, как из центра столь малого кружка
Исходит столько аромата. Должно быть, мы забыли,
Что в этом центре - бесконечность, чьи тайные врата
Хранит невидимая стража бессменно день и ночь.
Едва рассвет забрезжит, радость всю душу распахнет
Благоухающую. Радость до слез. Потом их солнце
До капли высушит.
Сперва тимьян и кашка
Пушистая качнутся и, вспорхнув
На воздух, начинают танец дня
И будят жимолость, что спит, объемля дуб.
Вся красота земли, развив по ветру флаги,
Ликует. И, глаза бессчетные раскрыв,
Бойарышник дрожит, прислушивайась к плйаске,
А роза спит еще. Ее будить не смеет
Никто до той поры, пока она сама,
Расторгнув пред собой пурпурный полог,
Не выйдет в царственном величье красоты.
Тогда уж все цветы - гвоздика, и жасмин,
