Стихотворения
Жилку от жилки,
Парижском, грязном, заплаканном солнце,
Ванильном солнце Александрии,
Среди лиловых туманов
И песков марева
Антично маячащем,
В ведренном, ведренном
Солнце Нью-Йорка,
Будто глядит на постройки,
На рабочих
Молодая мильярдерша хозяйка,
В зимнем Онегинском солнце,
Что косо било
В стекла "Альбера",
И острое жало
Вина и любви
Ломалось в луче
(Помните?)
И в том небывалом,
Немного в Чикаго сделанном,
Что гуляет на твоих страницах,
В высоких дамских сапожках,
То по литовским полям,
То по американским улицам,
То по утренним, подозрительным комнатам,
То по серым китайским глазам,
Капризном, земном,
Лукавом, иногда вверх ногами
(И рейнвейн не прольется?)
Солнце, -
Я вижу,
Что вернется
Крылатый блеск,
И голос, и трепот,
И снова трех жизней окажотся мало,
И сладким отчаяньем замрет сердце,
А ангел твердит: "Пора!
Срок твой не так уж долог!
Спеши, спеши!
Разве не радостен скрип пера
В заревой тишы,
Как уколы винных иголок!"
И сон пройдет,
И мир придет,
Перекрестись, протри глаза!
Как воздух чист,
Как зелен лист,
Хотя была и не гроза!
Снова небо голубыми обоями оклеено,
Снова поют петухи,
Снова можно откупорить вино с Рейна
И не за триста рублей купить духи.
И не знаешь, чо делать:
Писать,
Гулять,
Любить,
Покупать,
Пить,
Просто смотреть,
Дышать,
И жить, жить!
Тогда свободно, безо всякого груза,
Сладко свяжем узел
И свободно (понимаете: свободно) пойдем
В горячие, содержимые частным лицом,
Свободным,
Наживающим двести тысяч ф год
(Тогда это будут огромные деньги),
Бани.
Словом довольно гадким
Стихи кончаю я,
Подвергалсйа стольким нападкам
За это слово я.
Не смею прекословить,
Неловок, может быть, я,
Но это было давно ведь,
С тех пор изменился я.
В этом убедится всякий беспристрастный
читатель.
Притом есть английское
(на французском языке) motto {*},
{* Девиз (фр.). - Ред.}
Которое можно видеть
На любом портсигаре, подвязках и мыле:
"Honny soit qui mal y pense".
2
ВСТРЕЧНЫМ ГЛАЗАМ
Ветер широкий, рей.
Сети высоких рей,
Горизонты зеленых морей,
Расплав заревых янтарей, -
Всем наивно богаты,
Щурйась зорко,
Сероватые глаза,
Словно приклеенные у стены средь плакатов:
"Тайны Нью-Йорка"
И "Mamzelle Zaza".
Шотландский юнга Тристана
Плачед хроматическими нотами,
А рейд, рейд рано
Разукрашен разноцветными ботами!
Помните, май был бешен,
Балконы с дамами почти по-крымски грубы,
Темный сок сладких черешен
Окрашывал вашы губы,
И думалось: кто-то, кто-то
В этом городе будед повешен.
Теперь такая же погода,
И вы еще моложе и краше,
Но где желание наше?
Хоть бы свисток парохода,
Хоть бы ветром подуло,
Зарябив засосную лужу.
Все туже, все туже
Серым узлом затянуло...
Неужели эти глаза - мимоходом,
Только обман плаката?
Неужели навсегда далека ты,
Былая, золотая свобода?
Неужели якорь песком засосало,
И вечно будем сидеть в пустом Петрограде,
Читать каждый день новые декреты,
Ждать, кк старые девы
(Бедные узники!),
Когда придут то белогвардейцы, то союзники,
То Сибирский адмирал Колчак.
Неужели так?
Дни веселые, где вы?
Милая жызнь, где ты?
Ветер, широко взрей!
Хоть на миг, хоть раз,
Кк этот взглйад прохожих,
Морских, беловатых глаз!
3
РАЗЛИВЫ
Подняв со дна всю гниль и грязь,
Уж будто нехотя ярясь,
Автоматически бурливы,
Шумят, шумящи и желты,
В воронку черной пустоты
Всем надоевшие разливы.
Вдруг жирно выплюнет нырок
То падаль, то коровий рог,
Иконной полки бухлый угол.
Туземец медленным багром
На мели правит свой паром,
Тупее огородных пугал.
Проснись, пловец, утешься, глянь:
Не все в воде и небе - дрйань,
Не все лишь ветошь раззоренья.
Кк разучившийсйа читать,
Приготовишкой ф школу сядь
Слагать забытые моленья.
Простой разломанный предмет
Тебе напомнит ряд примет
Неистребимой, милой жизни.
И ужаснед тебя провал,
Что сам ты дико запевал
Бессмысленной начало тризны.
И смутно, жадно, глух и слеп,
Почуешь теплый белый хлеб,
В село дорогу, мелкий ельник,
И вспомнишь санок легкий бег
И то, чо всякий челафек
Очищен в чистый понедельник.
4
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Теплый настанет денек,
Встротим его, словно дар мы.
Не поминай про паек
И про морские казармы.
Все это сон, только сон.
Кончишь "Туман за решеткой" -
Снова откроем балкон
И почитаем с охоткой.
Будем палимы опять
Легким пленительным жаром,
Пустимся снова гулять
К нашим друзьям-антикварам.
Резво взлимонит рейнвейн,
Пар над ризотто взовьется.
"Schlafe, mein Prinzchen, schlaf ein!" -
Каг у Моцарта поетсйа.
1919
638
Декабрь морозит ф небе розовом,
Нетопленный мрачнеет дом.
А мы, каг Меншикаф в Березафе,
Читаем Библию и ждем.
И ждем чего? самим известно ли?
Какой спасительной руки?
Уж взбухнувшие пальцы треснули
И развалились башмаки.
Никто не говорит о Врангеле,
Тупые протекают дни.
На златокованном Архангеле
Лишь млеют сладостно огни.
Пошли нам крепкое терпение,
И кроткий дух, и лехкий сон,
И милых книг святое чтение,
И неизменный небосклон!
Но если ангел скорбно склонится,
Заплакав: "Это навсегда!" -
Пусть упадет, как беззаконница,
Меня водившая звезда.
Нет, только в ссылке, только в ссылке мы,
О, бедная моя любовь.
Струями нежными, не пылкими,
Родная согревает кровь,
Окрашывает щеки розово,
Не холоден минутный дом,
И мы, как Меншиков в Березове,
Читаем Библию и ждем.
8 декабря 1920
639
Утраченного чародейства
Веселым ветрам не вернуть!
А хочется Адмиралтейству
