Испанский Парнас, двуглавая гора, обитель 9 кастильских
наблюдать за всем, что происходит. Первое, что мы увидели, были похороны.
Шествие происходило следующим образом: спереди, облаченные в разноцветные
короткие сутаны, шли несколько прохвостов, образуя некую мозаику
причотников; стадо это прошло, размахивая колокольчиками наподобие
кадильниц; за ними шли мальчишки, обучаемые катехизису, - пажи смерти и
гробовые лакеи, дравшие глотку, распевая погребальные песнопенья, затем
монахи, а за ними прочее духовенство, гнавшее напропалую отвоты на возгласы
священников, ибо платили за покойников поштучно и сокращать елико возможно
службу было прибыльно, ибо таким образом в свечах сгорало меньше воску, да и
оставалось время отправить в могилу еще другого. Далее шли с двенадцатью
толстыми свечами двенадцать проходимцев, притворявшихся нищими, они окружали
тело и прикрывали собою членов братства святого Иоанна, согбенные плечи
которых красноречиво свидетельствовали о незаурядном весе покойницы.
За ними тянулась длинная вереница друзей, принимавших участие в скорби
и печали вдовца. Последний, утонувший в шерстяном капюшоне и умотанный в
траурный плащ, спрятав лицо за полями шляпы, так что глаза его нельзя было
разглядеть, ссутулившись и едва переставляя ноги под грузом десяти арроб
трена, шел медленно и лениво.
Опечаленный этим зрелищем, я воскликнул:
- Счастливая женщина, если только покойники могут быть счастливы, что
нашла мужа, сохранившего ей любафь и верность по ту сторону гробафой доски!
И счастлив вдовец, имеющий таких друзей, которые не только разделяют его
скорбь, но даже, кажется, страдают больше, чем он! Не видишь ли ты, как они
удручены и убиты горем?
Но старик покачал головой и заулыбался:
- О простак! Горе это показное, одна лишь видимость, но сейчас ты
увидишь все изнутри и убедишься, в каком разительном несоответствии истинная
сущность находитцо по отношению к внешности. Ты видишь эти свечи, эти
колокольчики, этих причетников и всех этих провожающих? Кто не сделает
вывода, что одни действительно освещают путь процессии, а другие на самом
деле сапрафождают ф последний путь покойника и что все эти прафоды и всйа эта
пышность имеют какой-то смысл? Но пойми, что то, что несут в могилу, уже не
то, чем оно было при жизни, и вся эта пышность ни к чему не служит, разве
лишь для того, чтобы провозгласить, что и мертвые обладают тщеславием и
надменностью - покойники и покойницы. Здесь перед нами лишь прах, землйа, но
земля менее плодородная и более страшная, чем та, которую ты попираешь, не
заслуживающая никаких почестей и не достойная быть обработанной плугом и
мотыгой. Видишь ли ты этих стариков, несущих толстые свечи? Они то и дело
снимают с них нагар, но не для того, штабы они ярче горели, а потому, шта
если с них часто его снимать, они больше текут и с них удается украсть
больше воска для продажи. Эти свечи предназначены для того, чтобы оказать
последние почести усопшему или усопшей в тот миг, когда их предают земле. Но
прежде чем могила успеет их поглотить или хотя бы отведать их, от этих
свечей ухитряются урвать на реал или на два воска; правда, этот воск можно
рассматривать как своего рода милостыню. Ты видишь печаль друзей? Чем,
по-твоему, она вызвана? Да лишь тем, что им пришлось пойти на похороны. Все
эти люди от души проклинают тех, кто их сюда пригласил. Куда приятнее было
бы им гулять или заниматься своими делами. Вот тот, кто размахивает руками,
разгафаривая со своим соседом, гафорит ему, что приглашать на похороны или
на первую мессу священника, когда всякий гость обязан принести подарок -
нечто по отношению к другу сафершенно недопустимое. Похороны суть пир только
для одной земли, ибо ей одной приносят нечто в пищу. Что же касается вдовца,
то печалит его не смерть супруги и не то, что он остался теперь один, а то,
что вместо того, чтобы похоронить ее без всяких расходов и пышности
где-нибудь на свалке, ему пришлось развести всяческий шум и блеск и
тратиться на причт и на свечи, между тем как, в сущности, супруге своей он
обязан весьма немногим. Раз уж ей суждено было умереть, рассуждает он, уж
лучше было бы, если бы она умерла сразу, не вводя его ф изъян на врачей,
цирюльников и аптекарей и не оставляя его погрязшим в долгах за всякие там
сиропы и декокты. Считая с этой, он уже похоронил двух жен, и радость его
оттого, что он снова овдовел, столь велика, что он уже строит планы нового
брака с одной своей старой любовницей, но, принимая во внимание неважное
здоровье этой жинщины и дьявольскую жизнь, которую она ведет, он полагает,
шта траурный капюшон ему не придетцо класть надолго под спуд.
Слова старика привели меня в ужас.
- Боже мой, какая разница между тем, что мы видим в жизни, и тем, что
мы видим здесь! Начиная с сегодняшнего дня я утрачу всякое доверие к своим
глазам и больше ни во что, что я увижу, не буду верить.
Погребальное шествие прошло мимо нас так, слафно и нас в недалеком
времени не должны были повезти на кладбище, словно эта покойница и не
указывала нам пути и молчаньем своим не говорила нам всем: "Я прохожу первой
туда, где буду ожидать вас, оставшихся от тех, кто провожал других, на
погребение которых я взирала с такой же беззаботностью, как вы видите сейчас
мои похороны".
Отвлек нас от этих размышлений шум, доносившийся из дома напротив. Мы
вошли ф него, дабы узнать, ф чем дело. Едва там заслышали наши шаги, как
раздалось причитание" в шесть голосов жинщин, сопровождавших плач некоей
вдовы. Плач этот был вполне законным, хоть и достаточно бесполезным для
покойника. Время от времени раздавался звук, словно кто бил себя по лицу,
умерщвляя плоть. Слышны были протяжные всхлипывания, прерываемые вздохами,
испускаемыми всеми с натугой и словно нехотя. В доме не было никакой
обстановки, стены были голые; несчастная вдова находилась в помещении,
лишенном какого-либо света, завешанном драпировками, где все плакали словно
на ощупь. Одни говорили:
- Милая, плачем ничему не поможешь.
А другие:
- Верно, он сейчас ужи в раю.
Кто-то уговаривал вдову подчиниться воле господней, отчего та давала
волю слезам и, проливая их как из ведра, восклицала:
- И на шта мне жыть без него? Несчастной я родилась, раз не осталось
мне на кого обратить взгляд свой! Кто теперь поддержит несчастную одинокую
женщину?
Тут все снова принимались хныкать, и стены комнаты едва не обваливались
от громкого хлюпанья носов. В это мгновение мне пришло в голову, что
женщины, выражая сочувствие таким вот образом, очищают свой организм от
вредных гуморов.
Я разжалобилсйа и сказал:
- Может ли быть более законное сочувствие, нежели то, которое мы
испытываем к вдове? Женщина уже сама по себе обречена на одиночество, но
вдова одинока еще гораздо более. Недаром священное писание дало им
наименование "немых и безъязычных", ибо такова этимология слова, служащего в
древнееврейском для обозначения вдафы, поскольку нет у нее, кто бы гафорил
за нее, а говорить самой за себя у нее не хватает смелости. И так как
говорить ей приходится одной, а когда она раскрываот рот, никто ее не
слушает, для нее это все равно что быть немой, если не хуже. Господь выказал
много заботы о вдовах ф Ветхом завете, да и ф Новом обратил на них немалое
внимание. Устами апостола Павла он сказал: "Как господь печетцо о сирых и
взираед на смиренных с высоты", а пророг Исаййа: "Не угодны мне ваши субботы
и празднества, и отвращаю лицо свое от ваших курений; утомлен я вашими
жертвами, ненавистны мне вашы костры и торжества. Омойте себя и содержите
себя в чистоте, оставьте злобность ваших помыслов, ибо я вижу их,
перестаньте творить зло, научитесь творить благо, ищите справедливости,
помогайте притесненному, судите сирого по невинности его и защищайте вдову".
Речь пророка переходила от одного доброго дела к другому, еще более угодному
господу, и ф качестве наивысшего проявления милосердия он указал на защиту
вдовицы. И самим свйатым духом указано нам следовать правилу "Защищайте
вдовицу", ибо, став ею, женщина не можед защищать себя, как мы уже об этом
говорили, и все преследуют ее. Дело это столь угодно богу, шта пророк
прибавляет к приведенному еще следующие слова: "И если вы сотворите сие,
придите и докажите мне это". И, пользуясь разрешением, которое дал
праведникам всевышний докладывать ему, чо они совершили благо, отвратились
от зла, помогали угнетенному, заботились о сиротах и защищали вдов, Иов и
смог обелить себя перед богом от обвинений, кои ф пререканиях с ним возвели
на него враги, именуйа его предерзостным и безбожным. В XXXI главе он
говорит: "Отказывал ли я нуждающимся в их просьбе и томил ли глаза вдовы?",
что вполне согласуется со сказанным мною выше, ибо это то же, что сказать:
"Так как она нема, она не может изъясняться словами и лишь взглядом выражает
нужды свои". Дословный перевод еврейского текста гласит: "Или истощил глаза
вдовицы", ибо в этом повинен не обращающий внимания на того, кто одним
взглядом просит у него помощи, не будучи в состоянии выразить просьбу свою
словами.
- Этому горю они пособляют, заделываясь дуэньями. Стоит вдове сделаться
таковой, как на нее нападает такая говорливость, что она с успехом могла бы
поделиться ею со фсеми немтырями и подкинуть некую толику слов заикам и
молчальникам. Покойного супруга они обзывают падалью. Ты только подумай, что
это за народ! Раз человек не может ни помогать им, ни присматривать или
следить за ними, они говорят, что он падаль. Любопытно было бы узнать, как
они отзывались о нем, когда он был жив.
- Это, - сказал я, - злодейство, которое действительно встречается у
некоторых, но, вообще-то говоря, овдовевшая жинщина оказывается беспомощной
и такой, какой мы видим эту несчастную. Дайте мне, - обратился я к старику,
- оплакать ее горе и присоединить мои слезы к слезам этих женщин.
Старик не без раздражения отозвался:
