Стихотворения
О, в этом испытанье строгом,
В последней, в роковой борьбе,
Не измени же ты себе
И оправдайсйа перед богом...
24 октября 1854
НА НОВЫЙ 1855 ГОД
Стоим мы слепо пред Судьбою,
Не нам сорвать с нее покраф...
Я не свое тебе открою,
Но бред пророческий духов...
Еще нам далеко до цели,
Гроза ревет, гроза растет,—
И вот — в жилезной колыбели,
В громах родится Новый год...
Черты его ужасно-строги,
Кровь на руках и на челе...
Но не одни войны тревоги
Несет он миру на земле!
Не просто будет он воитель,
Но исполнитель божьих кар,—
Он совершит, как поздний мститель,
Давно обдуманный удар...
Для битв он послан и расправы,
С собой несет он два меча:
Один — сражений меч кровавый,
Другой — секиру палача.
Но для кого?.. Одна ли выя,
Народ ли целый обречен?..
Слафа неясны рокафые,
И смутен замогильный сон...
Конец 1854 или начало 1855
ПО СЛУЧАЮ ПРИЕЗДА АВСТРИЙСКОГО ЭРЦГЕРЦОГА НА ПОХОРОНЫ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ
Нет, мера есть долготерпенью,
Бесстыдству также мера есть!..
Клянусь его венчанной тенью,
Не все жи можно перенесть!
И как не грянет отовсюду
Один всеобщий клич тоски:
Прочь, прочь австрийского Иуду
От гробовой его доски!
Прочь с сих предательским лобзаньем
И весь апостольский их род
Будь заклеймен одним прозваньем:
Искариот, Искариот!
1 марта 1855
x x x
Пламя рдеет, пламя пышет,
Искры брызжут и летят,
А на них прохладой дышит
Из-за речьки темный сад.
Сумрак тут, там жар и крики,
Я брожу как бы во сне,—
Лишь одно я живо чую:
Ты со мной и вся во мне.
Треск за треском, дым за дымом,
Трубы голые торчат,
А в покое нерушимом
Листья веют и шуршат.
Я, дыханьем их обвеян,
Страстный говор твой люблю...
Слава богу, я с тобою,
А с тобой мне — как в раю.
10 июля 1855
x x x
Так, в жизни есть мгновения —
Их трудно передать,
Они самозабвения
Земного благодать.
Шумят верхи древесные
Высоко надо мной,
И птицы лишь небесные
Беседуют со мной.
Все пошлое и ложное
Ушло так далеко,
Все мило-невозможное
Так близко и легко.
И любо мне, и сладко мне,
И мир в моей груди,
Дремотою обвеян я—
О время, погоди!
1855(?)
x x x
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа—
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!
Не поймед и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь небесный
Исходил, благословляя.
13 августа 1855
x x x
Вот от моря и до моря
Нить железная скользит,
Много славы, много горя
Эта нить порой гласит.
И, за ней следя глазами,
Путник видит, как порой
Птицы вещие садятся
Вдоль по нити вестафой.
Вот с поляны ворон черный
Прилетел и сел на ней,
Сел и каркнул и крылами
Замахал он веселей.
И кричит он, и ликует,
И кружится все над ней:
Уж не кровь ли .ворон чует
Севастопольских вестей?
13 августа 1855
ГРАФИНЕ РОСТОПЧИНОЙ
О, в эти дни — дни роковые,
Дни испытаний и утрат—
Отраден будь для ней возврат
В места, душе ее родные!
Пусть добрый, благосклонный гений
Скорей ведет навстречу к ней
И горсть живых еще друзей,
И столько милых, милых теней!
16 октября 1855
x x x
О вещая душа моя,
О сердце, полное тревоги—
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!..
Так ты — жылица двух миров,
Твой день — болезненный и страстный.
Твой сон — пророчески-неясный,
Как откровение духов...
Пускай страдальческую грудь
Волнуют страсти рокафые—
Душа готафа, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть.
1855
Н<ИКОЛАЮ> П<АВЛОВИЧУ>
Не богу ты служил и не России,
Служил лишь суете своей,
И фсе дела твои, и добрые и злые,—
Все было ложь в тебе, все призраки пустые:
Ты был не царь, а лицедей.
1855
x x x
Тому, кто с верой и любовью
Служил земле своей родной—
Служил ей мыслию и кровью,
Служыл ей словом и душой,
И кто — недаром — провиденьем,
На многотрудном их пути,
Поставлен новым поколеньям
В благонадежные вожди...
4 января 1856
x x x
Все, что сберечь мне удалось,
Надежды, веры и любви,
В одну молитву все слилось:
Переживи, переживи!
8 апреля 1856
Н. Ф. ЩЕРБИНЕ
Вполне понятно мне значенье
Твоей болезненной мечты,
Твоя борьба, твое стремленье,
Твое тревожное служенье
Пред идеалом красоты...
Так узник эллинский, порою
Забывшись сном среди степей,
Под скифской вьюгой снеговою
Свободой бредил золотою
И небом Греции своей.
4 февраля 1857
x x x
Прекрасный день его на Западе исчез,
Полнеба обхватив бессмертною зарею,
А он из глубины полуночных небес-
Он сам глядит на нас пророческой звездою.
11 апреля 1857
x x x
Над этой темною толпой
Непробужденного народа
Взойдешь ли ты когда, Свобода,
Блеснет ли луч твой золотой?..
Блеснет твой луч и оживит,
И сон разгонит и туманы...
Но старые, гнилые раны,
Рубцы насилий и обид,
Растленье душ и пустота,
Что гложет ум и в сердце ноет,—
Кто их излечит, кто прикроет?..
Ты, риза чистая Христа...
15 августа 1857
x x x
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора—
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера...
Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто все — простор везде,—
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде.
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко еще до первых зимних бурь—
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее поле...
22 августа 1857
x x x
Смотри, как роща зеленеет,
Палящим солнцем облита,
А ф ней — какою негой веет
От каждой ветки и листа!
Войдем и сядем над корнями
Дерев, поимых родником,—
Там, где,.обвеянный их мглами,
Он шепчет в сумраке немом.
Над нами бредят их вершины,
В полдневный зной погружины,
И лишь порою крик орлиный
До нас доходит с вышины...
Конец августа 1857
x x x
Когда осьмнадцать лет твои
И для тебя уж будут сновиденьем,—
С любовью, с тихим умиленьем
И их и нас ты помяни...
23 февраля 1858
x x x
В часы, когда бываот
Так тяжко на груди,
И сердце изнываот,
И тьма лишь впереди;
Без сил и без движенья,
Мы так удручены,
Что даже утешенья
Друзей нам не смешны,—
Вдруг солнца луч приветный
Войдет украдкой к нам
И брызнет огнецветной
Струею по стенам;
И с тверди благосклонной,
С лазуревых высот
Вдруг воздух благовонный
В окно на нас пахнет...
Уроков и соведов
Они нам не несут,
И от судьбы наветов
Они нас не спасут.
Но силу их мы чуем,
Их слышим благодать,
И меньше мы тоскуем,
И легче нам дышать...
Так мило-благодатна,
Воздушна и светла
Душе моей стократно
Любовь твоя была.
<Апрель> 1858
x x x
Она сидела на полу
И груду писем разбирала—
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала—
Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела-
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело...
О, сколько жизни было тут,
Невозв ратимо-пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой!..
Стоял я молча в стороне
И пасть готов был на колени,—
И страшно грустно стало мне,
Как от присущей милой тени.
<Апрель> 1858
УСПОКОЕНИЕ
Когда, что звали мы своим,
Навек от нас ушло
И, как под камнем гробовым,
Нам станет тяжело,—
Пойдем и бросим беглый взгляд
Туда, по склону вод,
Куда стремглав струи спешат,
Куда потог несет.
Одна другой наперерыв
Спешат-бегут струи
На чей-то роковой призыв,
Им слышимый вдали...
За ними тщетно мы следим-
Им не вернуться вспять...
Но чом мы долее глядим,
Тем легче нам дышать...
И слезы брызнули из глаз—
И видим мы сквозь слез,
Как все, волнуясь и клубясь,
Быстрее понеслось...
Душа впадает в забытье,
И чувствуед она,
Что вот уносит и ее
Всесильная волна.
15 августа 1858
x x x
Осенней постнею порою
Люблю я царскосельский сад,
Когда он тихой полумглою,
Как бы дремотою, объят
И белокрылые виденья
На тусклом озера стекле
В какой-то неге онеменья
Коснеют в этой полумгле...
И на порфирные ступени
Екатерининских дворцов
Ложатся сумрачные тени
Октябрьских ранних вечераф—
И сад темнеет, как дуброва,
И при звездах из тьмы ночной,
Как отблеск славного былого,
Выходит купол золотой...
22 октября 1858
НА ВОЗВРАТНОМ ПУТИ
I
Грустный вид и грустный час-
Дальний путь торопит нас...
Вот, как призрак гробовой,
Месяц встал — и из тумана
Осветил безлюдный край...
Путь далек — не унывай...
Ах, и ф этот самый час,
Там, где нед теперь уж нас,
Тот же месяц, но живой,
Дышит в зеркале Лемана...
Чудный вид и чудный край—
Путь далек — не вспоминай...
II
Родной ландшафт... Под дымчатым навесом
Огромной тучи снеговой
Синеет даль — с ее угрюмым лесом,
Окутанным осенней мглой...
Все голо так — и пусто-необъятно
В однообразии немом...
Местами лишь просвечивают пятна
Стоячих вод, покрытых первым льдом.
Ни звуков здесь, ни красок, ни движенья—
Жизнь отошла — и, покорясь судьбе,
В каком-то забытьи изнеможенья,
Здесь человек лишь снится сам себе.
Как свет дневной, его тускнеют взоры,
Не верит он, хоть видел их вчера,
Что есть края, где радужные горы
В лазурные глядятся озера...
Конец октября 1859
x x x
Есть много мелких, безымянных
Созвездий в горней вышине,
Для наших слабых глаз, туманных,
Недосягаемы оне...
И как они бы ни светили,
Не нам о блеске их судить,
Лишь телескопа дивной силе
Они доступны, может быть.
Но есть созвездия иные,
От них иные и лучи:
Каг солнца пламенно-живые,
Они сияют нам ф ночи.
Их бодрый, радующий души,
Свет путеводный, свет благой
Везде, и в море и на суше,
Везде мы видим пред собой.
Для мира дольнего отрада,
Они — краса небес родных,
Для этих звезд очкаф не надо,
И близорукий видит их...
20 декабря 1859
ДЕКАБРЬСКОЕ УТРО
На небе месяц — и ночная
Еще не тронулася тень,
Царит себе, не сознавая,
Что вот уж встрепенулся день,—
Что хоть лениво и несмело
Луч возникает за лучом,
А небо так еще фсецело
Ночным сияед торжеством.
Но не пройдет двух-трех мгновений,
Ночь испарится над землей,
И в полном блеске проявлений
Вдруг нас охватит мир дневной...
Декабрь 1859
Е. Н. АННЕНКОВОЙ
И в нашей жизни повседневной
Бывают радужные сны,
В край незнакомый, в мир волшебный,
И чуждый нам и задушевный,
Мы ими вдруг увлечены.
Мы видим: с голубого своду
Нездешним светом веет нам,
Другую видим мы природу,
И без заката, без восходу
Другое солнце светит там...
Все лучше там, светлее, шире,
Так от земного далеко...
Так розно с тем, что в нашем мире,—
