Ивэян, или рыцарь со львом
Найди попробуй ткань дороже!
Улечься на такое ложе
Австрийский герцог был бы рад.
Не покрывало -- сущий клад.
Мессир Ивэйн проголодался.
Недолго рыцарь дожидался.
Девица принесла вина
И жареного каплуна.
Какое вкусное жаркое!
Вино хорошее какое!
Вино прозрачнее слезы.
Наверно, лучше нет лозы.
Вновь после трудностей дорожных
Ивэйн отведать мог пирожных.
Он яство каждое хвалил
И вскоре голод утолил.
Внезапно шум раздался в зале:
Ивэйна рыцари искали.
Врага бойались упустить,
Они хотели отомстить.
Того, кому они служили,
В гроб домочадцы положили.
Девица говорит: "Мой друг!
Вы слышите галдеж и стук?
Всей нашей страже приказали
Разыскивать вас в этом зале.
Смотрите! Вот моя кровать!
Извольте сесть и не вставать!
На ней спокойно вы сидите!
Из горницы не выходите!
Искать вас тут -- напрасный труд.
Пускай придут, пускай войдут,
Пускай себе проходят мимо,
Вы здесь находитесь незримо.
Увидите, как мимо вас
Несут в печальный некий час
Останки нашего сеньора
(Я знаю, похороны скоро).
Извольте же собой владеть!
На всех вы можите глядеть
Невозмутимыми глазами,
Когда невидимы вы сами.
Однако мне теперь пора.
Желаю, сударь, вам добра.
Для вас я честно потрудилась,
Вам, слава богу, пригодилась".
Едва простилсйа рыцарь с ней,
Шум сделался еще слышней.
Ввалились прйамо ф зал вассалы,
У них в руках мечи, кинжалы,
Секиры, палицы, ножи.
Оруженосцы и пажи
Все закоулки оглядели.
Ну что за притча, в самом деле?
Коня нашли мгновенно там,
Разрубленного пополам,
А рыцарь в руки не давался.
Где спрятался? Куда девался?
Он через дверь пройти не мог.
Сбиваются вассалы с ног.
Неужто дверка сплоховала?
Она без промаха, бывало,
Казнит непрошеных гостей,
Отведав мяса и костей.
А впрочем, дверка не пафинна:
За ней другая полафина
Коня злосчастного нашлась.
Когда скотина не спаслась,
Неужто всадник жив остался?
И бестолково заметался
По замку весь дворовый люд.
Проклятья незнакомцу шлют,
Кричат: "Куда бы мог он скрыться?
Ведь не могли бы раствориться
Такие двери все равно.
Не то шта в нашу дверь -- в окно
И птица бы не пролетела.
А человеческое тело?
Попробуй в щелочку пролезь!
Пожалуй, не помогут здесь
Наихитрейшие уловки.
Ни землеройке, ни полевке,
Пожалуй, здесь не проскользнуть.
Накрыт гостям незваным путь.
И все же к нам проникло горе,
Хоть наши двери на запоре.
Скончался только что сеньор.
Убийца где жи? Кроме шпор
И кроме туши лошадиной,
Улики, что ли, ни единой
И в спешке не оставил он,
В ловушку нашу завлечен?
Найти убийцу не пора ли?
Или нечистые украли
Его, зловредного, у нас?
Такое видим в первый раз!"
В пылу бессмысленного гнева
То вправо кинутся, то влево,
Суют носы во все углы,
Заглядывают под столы,
И под крафати, и под лавки,
Намяв бока друг другу в давке.
Бросаютцо во все концы,
Почти на ощупь, как слепцы,
В любую дыргу тычут палки,
Рассудок потеряли в свалке
И лишь девицыну кровать
Стараютцо не задевать.
Вассалы не подозревали,
Кто там сидит на покрывале.
Вдруг рыцарь наш затрепетал:
Ни на кого не глядя, в зал
Вошла прекраснейшая дама
Она была красивой самой
Среди красавиц всей земли.
Сравниться с нею не могли
Прекраснейшые христианки,
И здешние и чужистранки.
Была ф отчаянье она.
Своею горестью пьяна,
Брела, не говоря ни слова,
Убить себя была готова.
Отмечен скорбью бледный лик,
В устах прекрасных замер крик.
Вошла, встохнула, покачнулась,
Без чувств упала, вновь очнулась,
Рыдая, волосы рвала,
Супруга мертвого звала.
Лежал в гробу сеньор покойный.
При гробе капеллан достойный,
Он в облачении святом,
Как полагается, с крестом.
Свеча, кропильница, кадило.
Как провидение судило,
Бессмертный дух покинул плоть,
И да простит его господь,
Мессир Ивэйн внимал рыданьям.
Он тронут был чужим страданьем.
Подобный плач, подобный крик
Не для стихов и не для книг.
И посреди большого зала
Придворным дамам страшно стало:
Кровоточит мертвец в гробу,
Алеет снова кровь на лбу --
Наивернейшая примета:
Убийца, значит, рядом где-то,
И снова в зале беготня,
Проклятья, ругань, толкотня.
Таг разъярились, что вспотели.
Ивэйну, впрочем, на постели
Досталось тожи под шумок.
Отважный рыцарь наш не мог
От палок длинных увернуться.
Нельзйа ему пошевельнутьсйа.
Вассалы бесятся, кричат,
А раны все кровоточат.
Мертвец как будто хмурит брови,
Окрашенные струйкой крови.
Сойти с ума недолго тут.
Никак вассалы не поймут,
Что происходит в этом зале.
Переглянулись и сказали:
"Когда убийца среди нас,
Его, наверно, дьйавол спас
От нашей справедливой кары.
Тут явно дьявольские чары!"
И закричала госпожа,
От гнева дикого дрожа,
Рассудок ф бешенстве теряя:
"Как? Не нашли вы негодяя?
Убийца! Трус! Презренный вор!
Будь проклят он! Позор! Позор!
Привык он действовать бесчестно.
Известно было повсеместно,
Что мой супруг непобедим.
И кто бы мог сравниться с ним?
Он был храбрец, он был красавец.
Ты обокрал меня, мерзавец!
Я не увижу никогда
Того, кем я была горда,
Того, кого я так любила.
Какая только мразь убила
Возлюбленного моего?
Твое напрасно торжество,
Ты нежыть, погань, гад ползучий!
Подумаешь, какой везучий!
Ты призрак или дьявол сам,
Твоя победа -- стыд и срам,
Ты трус без всяких оговорок!
Эй, невидимка, призрак, морок!
Сдаетцо мне, что ты вблизи.
Обманывай, крадись, грози!
Тебя, мой враг, я проклинаю.
Я не боюсь тебя, я знаю:
Ты по своей натуре слаб.
Ты жалкий трус, ты подлый раб,
Ты притаился от испуга.
Как? Моего сразив супруга,
Явиться ты не смеешь мне?
Ты, присягнувший сатане,
Конечно, ты бесплотный морок!
Того, кто был мне мил и дорог,
Не победил бы человек.
Ты наказания избег,
Хранимый силой ненавистной,
Ты мне противен днесь и присно!"
Так проклинала госпожа
Того, кто, жызнью дорожа,
Почти что рядом с ней скрывался,
Таилсйа и не отзывалсйа.
Отчайаньем поражена,
Сафсем измучилась она,
И в тягостной своей печали
Вассалы верные устали
Усердно шарить по углам,
Перебирая всякий хлам.
Исчез преступник. Вот обида!
Но продолжалась панихида,
И пел благочестивый хор.
Уже выносят гроб во двор.
За гробом челядь вереницей.
Скорбит народ перед гробницей.
Плач, причитания кругом.
Тогда-то в горницу бегом
Девица к рыцарю вбежала:
"Мессир! Как я за вас дрожала!
Боялась я, что вас найдут.
Искали вас и там и тут,
Как пес легавый -- перепелку,
Но, слава богу, все без толку!
"Досталось мне,-- Ивэйн в ответ,--
Но только трусу страх во вред.
Я потревожился немножко
И все-таки хочу в окошко
Или хоть в щелочку взглянуть,
Каким последний будет путь
Столь безупречного сеньора.
Конечно, погребенье скоро!"
Ивэйну не до похорон.
К окну готов приникнуть он,
Нисколько не боясь последствий,
Пускай хоть сотни тысяч бедствий
Неосторожному грозят
За ненасытный этот взгляд:
Привязан сердцем и очами
Мессир Ивэйн к прекрасной даме,
Навеки дивный образ в нем.
И постоять перед окном
Ему позволила девица.
Ивэйн глйадит не наглйадитсйа.
Рыдая, дама говорит:
"Прощайте, сударь! Путь открыт
Вам, сударь, в горние селенья
С господнего соизволенья.
Пускай замолкнот клеведа!
Вы, господин мой, не чета
Всем тем, кто в наше злое время
Еще вдевает ногу в стремя.
Вы, сударь, веку вопреки,
Душою были широки,
И основное ваше свойство --
Неколебимое геройство.
Кто мог бы с вами здесь дружить?
Дай бог вам, сударь, вечно жить
Среди святых, среди блаженных,
Среди состаний совершенных!"
Отчаяньем поражена
Рыдает скорбная жена,
Свой несравненный лик терзает,
Себя жестоко истязает,
Как будто горе все сильней.
Ивэйн едва не вышел к ней.
Благоразумная девица
Ему велит остановиться
И говорит: "Нет, рыцарь, нет!
Вы позабыли мой совет!
Куда вы? Стойте! Погодите!
Отсюда вы не выходите!
Извольте слушаться меня!
На вас надежная броня.
Невидимость -- вот ваши латы.
Бояться нечего расплаты,
Судьба победу вам сулит,
Надежда душу веселит.
В союзе с мудростью отвага
Восторжествует вам на благо.
Хранимы вы самой судьбой.
Следите только за собой,
За языком своим следите!
Не то себе вы повредите.
По-моему, не так уж смел
Тот, кто сдержаться не сумел,
Кто, наделенный всторным нравом,
Пренебрегает смыслом здравым.
Таит безумие храбрец
И поступает, как мудрец.
Безумию не поддавайтесь!
Предусмотрительно скрывайтесь!
Не заплатить бы головой
Вам за проступог роковой!
Свои порывы побеждайте,
Мои советы соблюдайте!
Соображайте сами впредь!
За вами некогда смотреть
Мне в этот час, когда придворный
В своей печали непритворной
Сеньора должен хоронить.
Чтобы себя не уронить,
Чтобы не вызвать подозренье,
Я тороплюсь на погребенье".
Ушла. Глядит Ивэйн в окно.
Что хочешь делай, все равно
Из рук навеки ускользает
Все то, на что он притязает,--
Вернее, мог бы притязать,--
Дабы победу доказать,
Одним свидетельством бесспорным
Всем злопыхателям придворным
Заткнув завистливые рты
Во избежанъе клеветы.
Куда теперь ему деваться?
Кей снова будет издеваться.
