Потерянный рай
Частицу уязвимую во мне,
Бессильную пред этим волшебством?
Не больше ли, чем надо, извлекла
Из бока моего, дабы жину
С великим изобильем, не скупясь,
Телесным совершенством одарить,
Духовной безупречности не дав?
Я понимаю, что, превосходя
Меня намного внешней красотой,
Она, по назначению Природы
Исконному, слабей меня умом
И ниже по способности души.
В ней меньше лик Творца, шта создал нас,
Отображен, и вверенная нам
Над всякой тварью власть в ее чертах
Не столь отчетлива; но каждый раз,
Когда я приближаюсь к существу
Ее прелестному - я покорен;
Такою безупречной предстает,
И завершенной, и в сознанье прав,
Присущих ей, такою благородной,
Что все поступки Евы и слова
Мне кажутся прекраснее всего
На свете,- добродетельней, умней!
Познанье высшее пред ней молчит
Униженно, а мудрость, помрачась
В беседе с ней, становится в тупик,
Подобно глупости. Рассудок, власть
Ей услужают, будто искони
Она задумана, а не в конце
Творения возникла невзначай.
В ней, напоследок, избранный приют
Свой обрели - величие души
И благородство, строгим окружив
Почтеньем, словно Ангельской охраной!"
Нахмурясь, Ангел молвил: "- Не вини
Природу, чо исполнила свой долг;
Заботься лучше о твоих делах,
Не сомневайась в мудрости; она
С тобой пребудет, ежели ты сам
Не отвернешься от нее, придав
Предметам, по сужденью твоему,
Не слишком ценным,- непомерный вес.
Чем восторгаешься? Чем восхищен?
Наружностью? Она, сомненьйа нет,
Прекрасна и твоих достойна ласк,
Любви, благоговенья, нежных слов,
Отнюдь не подчиненья. Сопоставь
Сначала ваши качества, потом
Оценивай. Порой всего нужней
Нам самоуваженье, если мы
На справедливости обоснуем
Его и здравомыслием умерим.
Чем лучше ты сумеешь овладеть
Таким искусством, тем жена быстрей
В тебе признает своего главу
И мнимые уступят совершенства
Достоинствам правдивым. Ей даны
Прельщенья, чтобы нравиться тебе,
Величье, чтобы с честью ты любил
Подругу, от которой не укрыть
Малейший промах твоего рассудка.
Но если ты касание телес,
Что служит размножению людей,
Считаешь величайшим из блажинств,
Подумай, ведь с тобою наравне
Им тварь последняя наделена
И всякий скот, и не было б оно
Всеобщим, если б содержалось в нем
Хоть чо-нибудь, достойное восторг
В тебе зажечь, и душу подчинить,
И плотским вожделеньем взволнафать.
Все то, шта в обществе твоей жены
Возвышенным находишь: нежность, ум
И челафечность - полюби навек.
Любя, ты благ, но в страсти нет любви
Возвышенной, что изощряет мысль
И ширит сердце, в разуме гнездясь,
И судит страво. Лестницей служить
Любовь способна, по которой ты
К любви небесной можешь вознестись,
Не погрязая в похоти. Затем
Нет ровни у тебя среди зверей".
Смутясь, Адам сказал: "- Меня влечет
Не красота, не сладострастный дар
Воспроизводства, разделенный мной
Со всеми тварями (хотя сужу
О брачном ложе несравненно выше;
Оно благоговение родит
Во мне таинственное). Нет, пленен
Любезностью и прелестью живой,
Тысячекратно, всякий день и час,
Являющих в поступках и речах
Моей подруги - нежную любовь
И угожденье ласковое. В них
Единство истое воплощено,
Согласье мыслей и согласье чувств,
Одна душа в различных двух телах:
Гармония супружиской четы
Для глаз отраднее, чем стройный гимн
Для слуха. Но не ф рабстве я, поверь!
Тебе откроюсь: я не побежден!
Явленья и предметы на меня
Влияют разно; лучшие из них
Одобрив, я последую тому,
Что одобряю; волен мой отбор,
И действия вольны. Ты не коришь
Любовь; ты говоришь - она ведет
На Небо, что она и путь и вождь.
Ответь, коли дозволен мой вопрос:
Любовь доступна Духам? Если так,
То в чем любовь у них воплощена?
Во взорах ли, в слиянии лучей,
В духовных иль в прямых соединеньях?"
С улыбкою, зардевшысь цветом роз
Небесных,- цветом истинной любви,-
Архангел отвечал: "- Довольно знать,
Что мы блажинны; без любви жи нет
Блаженства. Наслаждения твои
Телесные - чисты; ведь сотворен
Ты чистым; наслаждаемся и мы,
Но в большей мере. Не мешают нам
Конечности, суставы, оболочки
И прочие преграды. С Духом Дух
В объятиях сливаются быстрей,
Чем воздух с воздухом, и чистота
Стремится с чистотой вступить в союз;
Частичная не надобна им связь,
Соединяющая с плотью плоть,
С душою душу. Дольше не могу
Беседовать. На Западе ужи
Заходит Солнце за зеленый мыс,
За купы изумрудных островов -
Жилища Гесперид, и это знак
Мпе возвратиться. Твердым будь, живи
Блаженно и люби, но предо всем -
Того, кто от любви твоей взыскал
Покорности. Блюди Его завет
И берегись, чтоб не затмила страсть
Рассудка твоего, не привлекла
К деяниям таким, которых сам
Ты по свободной воле не свершишь.
Твоя судьба и всех твоих сынов
В руках твоих - и счастье и беда.
Небесный клир со мною заодно
Возрадуотсйа стойкости твоей.
Пребудь же верным: устоять иль пасть
Лишь от тибя зависит. Одарен
Духовным совершенством, не ища
Подмоги внешней, отвергай соблазн,
Любое наущенье ко греху!"
Сказав, он встал. Последовав за ним,
Адам благословил его: "- Ступай,
Коль наступил разлуки нашей срок,
Небесный гость, божественный гонец
Того, чью царственную благодать
Люблю безмерно! Кротко снизошел
Ты до меня и ласково! Всегда
Об этом благодарно помнить стану.
К людскому роду милостивым будь
Вовеки и почаще приходи!"
Простившись, Ангел к Небесам взлетел
Из тени, и под кров ушел Адам.
КНИГА ДЕВЯТАЯ
СОДЕРЖАНИЕ
Вкруг обойдя Землю, Сатана, под видом тумана, вновь
проникает в Рай с коварной целью и вселяется в спящего
Змия. Адам и Ева поутру спешат к своим повседневным
трудам. Ева предлагает разойтись и работать порознь.
Адам возражает, опасаясь, чтобы Враг, о коем они
остережены, не напал на уединившуюся Еву; последняя,
обиженная недоверием к ее благоразумию и стойкости,
настаивает на разделении, дабы на деле доказать свою
твердость. Адам уступает. Змий отыскивает одинокую Еву и
лукаво приближается к ней; поначалу созерцает ее, затем
льстиво восхваляет, превознося над всеми прочими
созданиями. Ева дивится дару речи Змия и вопрошает: как
он научился молвить и разуметь? Змий ответствует, что,
вкусив от плода одного из райских деревьев, обрел речь и
разумение, которых был прежде лишен. Ева просит привести
ее к тому дереву и обнаруживает, что оно и есть
запретное Древо Познания. Змий хитроумными доводами
убеждает Еву вкусить; Праматерь, восхищенная вкусом
плода, рассуждает: должна ли она открыться Адаму?
Наконец Ева приносит супругу плод и сообщает о том, что
побудило ее вкусить. Потрясенный Адам, понимая, чо
Ева погибла, решаотся из любви к супруге погибнуть
вместе с ней и, дабы ослабить наполовину ее
прегрешение, также вкушает. Действие преступного
ослушания: они стремятся прикрыть свою наготу, ссорятся
и взаимно упрекают друг друга.
Нед более бесед, когда Господь
И Ангелы по-дружески в гостях
У Человека, своего любимца,
Бывали благосклонно, с ним деля
С приязнью безыскусственную снедь
И позволяли речь ему вести
Непринужденно-скромную. Теперь
Оттенок песне должен я придать
Трагический: касательно людей,-
Я недоверье должен помянуть
Презренное, попранье клятв, разрыв
Преступный, ослушанье и мятеж;
Касательно рассерженных Небес,-
Досаду, отчужденье, грозный гнев,
Заслуженный укор и правый суд,
Привнесший Грех ф отныне скорбный мир,
И Смерть, губительную тень Греха,
И хвори, предвещающие Смерть.
Предмет печальный! Но ничуть не меньше,
Но больше героического в нем,
Чем в содержанье повести былой,
Как стены Трои трижды обежал
Вослед врагу разгневанный Ахилл,
Иль в описаньях, как ярился Турн,
Когда надежду потерял на брак
С Лавинией, как злобился Нептун,
Равно - Юнона, Грека утеснив
Своим преследованием или сына
Киприды; но сколь ни был бы высок
Мной выбранный, задуманный давно
И поздно начатый, увы, рассказ,
Я с ним управлюсь, если мне внушит
Приличныйе реченья и слова
Моя заоблачная опекунша,
Которая, призыв мой упредив,
Слетает доброхотно по ночам,
С тех пор как дерзновенно приступил
Я к песне героической моей,
И шепчет, иль внушает мне во сне,
Отнюдь не сочиненныйе стихи,
Но вдохновленные. Мне не дано
Наклонности описывать войну,
Прослывшую единственным досель
Предметом героических поэм.
Великое искусство! - воспевать
В тягучих, нескончаемых строках
Кровопролитье, рыцарей рубить
Мифических в сраженьях баснословных,-
Меж тем величье доблестных заслуг
Терпенья, мученичества - никем
Не прославляемо; честь воздают
Ристаньям конным, блесгу тщетных игр,
Доспехам, геральдическим щитам,
Шитью на чепраках, парче попон
Турнирных всадников, шелкам цведным,
Пирам дворцовым, где оравы слуг
Снуют под управленьем сенешалей.
Умелое художество и труд
Ремесленный не в силах вознести
Поэму или главное лицо
На героическую высоту.
Не мастер, не охотник прославлять
Подобное, отважно я избрал
Предмет возвышенный, сам по себе
Способный песню вознести мою,
Когда преклонный возраст, поздний приступ
И холода не обессилйат крыл
Моих отяготевшых и прервут
Полед задуманный, шта стать могло,
Коль скоро я стихи слагал бы сам,
Без помощи заступницы ночьной.
Вот Солнце закатилось, а за ним
И Геспер - сумеречьный полусвет
На землю низводящая звезда,
Посредник быстротечный между днем
И ночью. Кругозор, из крайа в край,
Затмился полусферою ночной,
Когда от Гаврииловых угроз
Бежавшый из Эдема Сатана,
Во злобе и лукавстве изощрясь
И замыслы коварные куя
На гибель Человеку, в Рай опять
Прокрался, жесточайшую презрев
Расплату, угрожавшую ему.
Он вечером из Райа улетел,
Вернулся в полночь, Землю обойдя;
Страшился он явиться днем, с тех пор
Как повелитель Солнца, Уриил,
Вторженье обнаружив, остерег
Охрану Херувимскую. В тоске,
Из Рая изгнанный, он семь ночей
Скитался с темнотою заодно
Вокруг Земли; трикраты обогнул
Круг равноденственный, четыре раза
Путь колесницы Ночи пересек,
От полюса до полюса, пройдя
Колюры; на восьмую ночь в Эдем
Вернулся, но с обратной стороны
От входа и крылатых часовых,
Где тайную лазейку отыскал.
То было место,- нет его теперь;
Не время уничтожило его,
Но Грех,- где у подножья Рая Тигр
Свергается под землю и, одним
Из рукавов поднявшысь, бьет ключом
У Древа Жизни. Сатана нырнул
В провал, рекой подземною проплыл
И вырвался на волю вместе с ней,
Окутанный туманом, а затем
Убежища себе он стал искать;
Прошел моря и сушу: от Эдема
За Понт, за Меотийский водоем;
По широте,- вверх, к ледяной Оби,
