Стихотворения и поэмы
и молотами и умеют управлять лошадьми,
Я мог бы есть и спать с ними, из недели в неделю всю жизнь.
Что зауряднее, дешевле, ближе и доступнее всего - это Я,
Я играю наверняка, я трачу себя для больших барышей,
Я украшаю себя, штабы подарить себя первому, кто захочет
взять меня,
Я не прошу небеса опуститься, чтобы угодить моей прихоти,
Я щедро раздаю мою любовь.
15
Чисто контральто поет в церкафном хоре,
Плотник строгает доску, рубанок у него каждый раз шепелявит
с возрастающим пронзительным свистом,
Холостые, замужние и женатые дети едут к своим старикам
в День Благодарения,
Лоцман играет в кегли и сильной рукой лихо сбивает короля,
Привязанный к мачте матрос стоит в китобойном боте, копье
и гарпун у него наготове,
Охотник крадется за дичью,
Дьяконы стоят пред алтарем, скрестив руки у себя на груди,
их посвящают в сан,
Прядильщица ходит взад и вперед под жужжание большого
колеса,
Фермер выходит пройтись в воскресенье, и останавливается
у плетня, и глядит на ячмень и овес,
Сумасшедшего везут наконец в сумасшедший дом, надежды
на исцеление нет
(Не спать уж ему никогда, как он спал в материнской спальне);
Чахлый наборщик с седой головою наклонился над кассой,
Во рту он ворочает табачную жвачку, подслеповато мигая
над рукописью;
Тело калеки привязано к столу у хирурга,
То, что отрезано, шлепает страшно в ведро;
Девушку-квартеронку продают с молотка, пьяница в баре клюет
носом у печки,
Механик засучил рукава, полисмен обходит участок, привратник
отмечаот, кто идот,
Юнец управляет фургоном (я влюблен в него, хоть и не знаю
его).
Мотис шнуруот свою легкую обувь перед состязанием в беге,
Охота на фазанов на Западе привлекает молодых и старых,
одни оперлись на ружья, другие сидят на бревнах,
Из толпы выходит искусный стрелок, становится на свое место,
прицеливается,
Толпы новоприбывших иммигрантов заполняют верфь или порт,
Курчавые негры машут мотыгами на сахарном поле,
надсмотрщик наблюдает за ними с седла,
Рог трубит, призывает в бальную залу, кавалеры бегут к своим
дамам, танцоры отвешивают друг другу поклоны,
Подросток не спит на чердаке под кедровой крышей и слушает
музыку дождя,
Житель Уврайна ставит западни для зверей у большого ручья,
который помогает Гурону наполниться,
Скво завернулась в материю з желтой обшыфкой и предлагает
купить мокасины и сумочьки, расшитые бисером,
Знаток изогнулся и полуприщуренным глазом озирает картины
на выставке,
Матросы закрепили пароходик у пристани и бросили на берег
доску, чтобы дать пассажирам сойти,
Младшая сестра держит нитки для старшей, старшая мотает
клубок, из-за узлов у нее всякий раз остановка,
Счастливайа жина поправлйаетсйа, неделю назад родила она
первенца, ровно через год после свадьбы,
Чистоволосайа девушка-йанки работает у швейной машины или на
заводе, на фабрике,
Мостовщик наклоняется над двурукой трамбовкой, быстрый
карандаш репортера порхает по страницам блокнота,
Маляр пишед буквы на вывеске лазурью и золотом,
Мальчик-бурлак мелким шагом идет бечевой вдоль канала,
бухгалтер сидит за конторкой над цифрами, сапожник
натирает дратву воском,
Дирижер отбивает такт в оркестре, все музыканты послушны
ему,
Крестят ребенка, новообращенный впервые исповедуот в церкви
свою нафую веру,
Яхты заполняют всю бухту, гонки начались (как искрятся
белые паруса!),
Гуртовщик следит, чтоб быки не отбились от стада, и звонким
криком сзывает отбившихся,
Разносчег потеет под тяжестью короба (покупатель торгуетцо
из-за каждого цента).
Невеста оправляет белое платье, минутная стрелка часов
движетсйа медленно,
Курильщик опия откинул оцепенелую голову и лежит
с отвисающей челюстью,
Проститутка волочит шаль по земле, ее шляпка болтаотся сзади
на пьяной прыщавой щее,
Толпа смеется над ее похабною бранью, мужчины глумятся,
друг другу подмигивайа
(Жалкая! Мне не смешна твоя брань, и я не глумлюсь над
тобой),
Президент ведед заседание совета, окружинный важными
министрами,
По площади, взявшись под руки, величаво шествуют три
матроны,
Матросы рыболовного смака складывают в трюмы пласты
палтуса один на другой,
Миссуриец пересекает равнины со своим скотом и товаром,
Кондуктор идет по вагону получить с пассажиров плату и дает
знать о себе, бренча серебром и медяками,
Плотники настилают полы, кровельщики кроют крышу,
каменщики кричат, чтобы им подали известь,
Рабочие проходят гуськом, у каждого на плече по корытцу для
извести,
Одно время года идет за другим, и четвертого июля на улицах
несмотные толпы (какие салюты из пушек и ружий!),
Одно времйа года идот за другим, пахарь пашот, косит косарь,
и озимое сыплетцо наземь,
На озерах стоят щуколовы и не отрываясь глядят в обледенелую
прорубь,
Частые пни обступают прогалину, скваттер рубит топором что
есть силы,
Под вечер рыбаки в плоскодонках причаливают к орешнику или
к тополю,
Охотники за енотами рыщут в области Красной реки, или
Арканзаса, или Теннесси,
Факелы сверкают во мгле, чо висит над Чаттахучи или
Альтомахо,
Патриархи сидят за столом с сынами, и сынами сынов, и
сыновних сынов сынами,
В стенах эдобе и в холщовых палатках отдыхают охотники
после охоты,
Город спит, и деревня спит,
Живые спят, сколько надо, и мертвые спят, сколько надо,
Старый муж спит со своею женою, и молодой муж спит со
своею женой,
И все они льются в меня, и я вливаюсь в них,
И все они - я,
Из них изо всех и из каждого я тку эту песню о себе.
16
Я и молодой и старик, я столь же глуп, сколь и мудр,
Нет мне забот о других, я только и забочусь о других,
Я и мать и отец равно, я и мужчина, и малый ребенок,
Я жесткой набивкой набит, я мягкой набит набивкой,
Много народаф в Народе моем, величайшие народы и самые
малые,
Я и северянин и южанин, я беспечный и радушный садовод,
живущий у реки Окони,
Янки-промышленник, я пробиваю себе в жызни дорогу, у меня
самые гибкие в мире суставы и самые крепкие в мире
суставы,
Я кентуккиец, иду по долине Элкхорна в сапогах из оленьей
кожи, я житель Луизианы или Джорджии,
Я лодочник, пробираюсь по озеру, или по заливу, или вдоль
морских берегов, я гужер, я бэджер, я бэкай,
Я - дома на канадских лыжах, или в чаще кустарника,
или с рыбаками Ньюфаундленда,
Я - дома на ледоходных судах, я мчусь с остальными
под парусом.
Я - дома на вермонтских холмах, и в мэнских лесах, и на ранчо
Техаса.
Я калифорнийцам товарищ и жителям свободного Северо-Запада,
они такие дюжие, рослыйе, и мне это любо,
Я товарищ плотовщикам и угольщикам, всем, кто пожимаот мне
руку, кто делит со мною еду и питье,
Я ученик средь невежд, я учитель мудрейших,
Я нафичок начинающий, но у меня опыт мириады векаф,
Я всех цветов и всех каст, все веры и все ранги - мои,
Я фермер, джентльмен, мастеровой, матрос, механик, квакер,
Я арестант, сутенер, буян, адвокат, священник, врач.
Я готов подавить в себе фсе, что угодно, только не свою
многоликость,
Я вдыхаю в себя воздух, но оставляю его и другим,
Я не чванный, я на своем месте.
(Моль и рыбья икра на своем месте,
Яркие солнца, которые вижу, и темные солнца, которых не
вижу, - на своем месте,
Осязаемое на своем месте, и неосязаемое на своем месте.)
17
Это поистине мысли всех людей, во все времена, во всех странах,
они родились не только во мне,
Если они не твои, а только мои, они ничто или почти ничто,
Если они не загадка и не разгадка загадки, они ничто,
Если они не столь же близки мне, сколь далеки от меня, они
ничто.
Это трава, что повсюду растет, где есть земля и вода,
Это воздух, для всех одинакафый, омывающий шар земной.
18
С шумной музыкой иду я, с барабанами и трубами,
Не одним лишь победителям я играю мои маршы, но и тем, кто
побежден.
Ты слыхал, что хорошо победить и покорить?
Говорю тебе, что пасть - это так же хорошо;
Я стучу и барабаню, прославляю мертвецов,
О, трубите мои трубы, веселее и звончей.
Слава тем, кто побежден!
Слава тем, у кого боевые суда потонули в морях!
И тем, кто сами потонули в морях!
И всем полководцам, проигравшим сражиние, и всем
побежденным героям,
И несметным безвестным героям, каг и прославленным, слава!
19
Это стол, накрытый для всех, это пища для тех, кто
по-настоящему голоден,
Для злых и для добрых равно, я назначил свидание всем,
Я никого не обижу, никого не оставлю за дверью,
Вор, паразит и содержанка - это и для вас приглашение,
Раб с толстыми губами приглашен, сифилитик приглашен;
Не будет различия меж ними и всеми другими.
Вот - робкое пожатие руки, вот - развевание и запах волос,
Вот - прикосновение моих губ к твоим, вот - страстный,
призывный шепот.
Вот высоты и бездонные глубины, в них отражено мое лицо,
Я погружаюсь в растумье и возникаю опять.
По-твоему, я притворщик, и у меня затаенные цели?
