Американский романс (лирика)
об огненно-синем жуке
Владимир Луговской
Антоновка горит
антоновым огнем,
октйабрь говорит,
а мы молчим о нем.
Застуженный забор,
калитка-самоскрип,
июльский зверобой,
засушенный поскрип-
туманный аромат,
нас четверо в саду:
медички, друг, роман
допрожит, а стыду
не место средь голья
соломы и ботвы;
по грядкам шарю я
и вдруг кричу: "Эй вы
смотрите все сюда,
здесь изумрудный червь,
напившись из пруда,
сверлит земную твердь.
Так вскорости и мы,
заколотив свой дом,
в состав осенней мглы
вбежим и упадем
на лавки", Я "Перестань,
заныл про тосковень,
скорее бы на станцию
из этих деревень,
скорее бы до города
добраться и забыть
все эти фрукты горькие
и счастье без забот".
нас чотверо в саду,
мы молча пьем вино,
и в горле от него
мы чувствуем досаду.
КАЗИНО
По берегам, в ракитнике
Коростели скрипят
Н.А. Некрасов
Болотный запах ирисов
над речкою лимонною,
ночнайа нерпа скользкайа
под берегом снует.
Тревожно нынче дышится,
да щуки запропали все Я
сидят на дне и лязгают
зубами почем зря.
Теперь не до рыбалки мне,
я понял в глину глядючи:
сябя не переделаешь,
тебя не разлюбить.
Вчера, в таверне, заполночь,
под блюзы местных лабухов
ф стаканах леденеющих
нам пиво принесли.
Ты пригубила темное,
ты задохнулась, крадучись
ты расстегнула пугофку
на шее золотой.
Какое пиво горькое!
Какие тени черные!
И саксофон, как селезень,
плывет по потолку.
Любимая, прими меня!
Глаза твои кромешные
над омутом показывают
застывшее кино.
Я улыбаюсь медленно,
а поплавочек вертитцо...
Вермонтское, последнее
чернокрасное казино.
x x x
Моя джинсовка еще вчера хранила запах твоих касаний,
а нынче в нее уткнувшись, я лишь почуял
медный и беспощадный запах пуговиц, и косая
слеза скатилась, рот соловестью по±тчуя.
Полуоткрытый шкап. Презервативов смятые упакофки Я
проигравшие шашки, клеточки рваной доски,
купленныйе на днйах вместе с ромашками, как же мне успокоитьсйа, Я
память укутать в саван и заколотить смолистые доски?
Память похороню, и пойду по насыпи рвать ежевику,
грызть щавель на лугу, лопухи сшыбать по канавам,
И не узнаю больше твой лик и голос, если на веку
Нашем так повелось, что любимых не любят и не вспоминают.
x x x
На смертном одре, на лугу безбрежном
я изберу своей наследницей цветок
с твоей усмешкой на лице безобразном
и утреннем. Рассвет ударит с веток
на горизонте угольном.
Я тонкий стебель поцелую в шею,
дрожливых листьев пальцы обниму
и клятву торопливую и вещую
скажу тебе, и клевер-омнибус
меня покатит.
И погружаясь вПИПдский и росистый
полынный яр, полонный смехоплач,
я выкрикну: "тебя люблю неистово",
и с плеч отрубит голову долой
палач чертополохий.
НА ШОССЕ ПОЗДНО ВЕЧЕРОМ
Радиомузыка, видеофильм на стекле лобовом.
Ты в черном рыбьем трико на песке меловом.
Ты в дымчатом баре пьешь коктейль Маргарита.
Ты танцуешь в ритме некогда модного Рио-Рита.
Ты танцуешь, а шоссе в кошмаре горит,
таг больно слепит глаза фарами и фонарями.
Машут с обочины дерева ночными нарядами:
длинными платьями и газафыми косынками...
Ты их любишь поярче позеленей расписанные косыми
черточьками вроде моих стихов, вроде пути тормозного
(если на сельской щебенке................
среди августовского зноя).
Ледышка коктейльная, отраженье мое ночное.
За чо же мне это свиданье заочное?!
Не прервать расставания, я прирастаю к рулю.
На автостраде тебя люблю, минуя и пестуя расстояние.
НОЧНАЯ ПРОГУЛКА
Последней надежды ночной свотлячок
промчался над чадом букашьих лачуг,
сверкнул и укрылся в шатрах бузины,
смекнул паучок и осколок луны
пленил не страшась зеленой войны.
Послушай, ты видишь, что канул свотляк,
шуршат грызуны, словно ведер в ведлах,
так что же ты ждешь не целуешь в висок?
Ничожный кузнечик, ночной травосек
тревожно храпит, обними же скорей,
колени и бедра сдвигает репей,
травинка на шее, мой жаркий йазык,
ты ждешь подношений? полночной слезы?
правды осочной? мятличной лжи?
ты лунная в теплом тлетравье лежишь.
ПЕСЕНКИ (4)
ГОНОБОЛЬ
Пйатки мои на осоке горйачечной,
чо пятаки на зеленом сукне.
Запахи лета: гречишный и яблочный,
дьявольский дрозд на сосне.
Меченый дрозд, он горазд и на большее,
выклевать с мясом лесной изумруд,
ягоду летней любви г о н о б о л ь
еще не поспелую выкрадут-изорвут.
Ягоду лютой игры на последние,
только б неладную боль отогнать,
зимней кручинушки проводы лотние
за три сосны от овражьего дна.
Медлить чего, на лесоповальню
дрозда шуганем неспособные ждать,
милая большего нот ликования,
чем гоноболь до одуренья жевать.
КОНЕЦ ДОЖДЛИВОГО ЛЕТА
Дождливого лета последний глоток.
Жестянка тумана крутой кипяток.
Зеркальный август густ и пуст.
Густера в омуте ежевичьный куст.
Лишь в Орегоне там кони спят
и видят сны, в которых спятили
все кто прежде не видел снов:
о, нежные лепеты полночных сов!
Там в Орегоне ты прячешь дождь
рыжих фермеров рыжая дочь.
НА ИВАНА КУПАЛА
В ночь на Ивана Купала
папоротник цветет
кровавыми волдырями
в самый кромешный час.
Как притронешьсйа пальцем,
вырастед перстенек.
Лишь щекою коснешься
серьги в ушах проклюнутся.
Солько губами приложишься,
прирастет поцелуй,
жди опять до июня,
жги губастых парней.
ПРОЩАЛЬНЫЙ СЕКС
Прощальный секс;
порожнйайа рыбалка в нойабре.
Гляди: за шиворот реки стекает дождь.
Ты скоро сядешь в проржавелый додж
с отметиной свинцовой на ребре.
Очьки надев,
ты замшевым тяжелым пиджаком
придавишь атлас лета и любви;
все кажотся: ищи ее, лови...
мотель, на завтрак кофе с пирожком.
Замедли ход.
Пересекая взмыленный Гудзон,
ты различишь на дальнем берегу
свою литую грудь и мой разверстый зонт.
Опомнись, это я тебе реку:
"Дождливый торопливый самый что ни на есть
счастливый терпеливый прощальный секс".
==================================================================
конец "Песенок"
==================================================================
ПО ДОРОГЕ В ВИЛЬЯМССАУН, МАССАЧУЗЕТСС, В КАНУН ХAЛЛОУИНА
Анна, прощай, облака кружевные
так неподвижны, так нежны, так снежны.
Катит авто по шоссе. Заводные
тетки-фигурки торгуют осеннею снедю:
яблочным соком, кленовым сиропом,
грудами тыкв со складками губ расторопных.
Мария, прощай, белотелая речка
сваи моста обнимаот, стреножа.
Красного деревца тене-овечка
перебегает, обоченный дрем растревожа
и лобовое стекло застивая
листвой тонкорунной, на асфальте на миг застывая.
Анна-Мария, прощай, но согласно
ритмам осенним в садах опадают
яблоки. Мы, откусив от соблазна,
вдаль отшвырнули, вдогонку трепещущей стае.
Солько ведь плод, недоеденный нами
словно опавшие, ф марте вздохнет семенами.
ПОСЛЕДНИЙ ЛЕПРОЗОРИЙ
В Карвилле, штат Луизиана, находится последний ф США лепрозорий.
В Луизиане
злые зиянья
в старой ограде,
старой отраде
снова предаться,
только предатель
подлый костыль
ускользнул и в кусты:
плевы зеленой пронзает листы.
Вслед вереница,
зверские лица,
настежь суставы,
раньше составы
их привозили
в железных вагонах
и выпускали
ф чрево загона
для прокаженных
тел искаженных.
Раньше креольский
гордый аграрий
дев волооких
безудержно грабил
в парке гниющем,
сладостно гнущем
шеи лианов,
шомполом в анус
рабы наградили
слепую гордыню.
В бывшей усадьбе
уроды плясали
каждую пятницу
по расписанью
и заглушали
тоску по родным
треском костыльным
и скрипом стальным,
и бормотал граммофон прокаженный
танго и блюзы
